Калейдоскоп. Многомирье (СИ) - Мерхина Анна

Мила ответила, лишь после того как толкнула Либера в тюремную камеру.

— За спасение благодарна. Но за ложь и за все проблемы, которые ты принес Ордену, я бы тебя с удовольствием прибила.

Закрыв камеру и проверив замок, Мила быстро покинула тюрьму. «И ведь я считала убийство негуманным, — думала она, несясь вверх по ступенькам. — Но с некоторыми нельзя поступить иначе».

Дорога от Калейдома до Бирюзового дома не занимала много времени, но его хватило, чтобы Мила успокоилась. Ее мысли вернулись к предстоящему разговору с Рирхой. Поэтому, стоя на пороге палаты, она была раздражена и взволнована одновременно.

И вот дверь открылась. Левый ряд коек занимали раненые стражники; рядом суетилась Оникка, ей помогал Рейн. Справа на ближней койке сидели бок о бок Паулус и Элеонора, на соседней — Зоя, рядом стояли магистры — Иэрос и Рирха. Позади них расположились Реджинолд и Херта. Они о чем-то говорили, точнее, спорили. В стороне ото всех сидела Аминта и беспечно болтала ногами.

Собрались все, кого Мила так хотела и так боялась увидеть. Она не могла развернуться и убежать, пусть идея и становилась соблазнительнее с каждой секундой.

— Привет, — тихо произнесла она, переступая порог.

На нее оглянулись: лица на мгновение осветились улыбками, резко сменившимися выражением тревоги.

— Боже, Мила! — Элли мигом оказалась рядом и уже оглядывала ее голову. — Кто тебя так покромсал?

— Куда вы смотрели, Ваше Высочество? — хмыкнула Аминта. Реджинолд лишь качнул головой и внимательно посмотрел на посланницу.

— Как ты?

— Я… Я так виновата, — на выдохе прошептала Мила, опустив взгляд в пол и надеясь, что ее слез не заметят.

Остальные затихли, переглядываясь.

Элли закусила губу и положила руку Миле на плечо.

— В том, что случилось с моей матерью, нет твоей вины, — но голос исследовательницы дрожал.

— Так вы уже знаете?

— Я рассказала им, — пояснила Рирха.

Мила обвела собравшихся долгим сосредоточенным взглядом.

«Боже, как хорошо не быть одной», — подумала она.

— Спасибо. Спасибо всем вам, — Мила постаралась улыбнуться. Остальные ответили такими же слабыми улыбками. Кажется, на большее сейчас никто не был способен.

— В таком случае, — начала Рирха, — нам следует начать собрание. Надо поделиться тем, что каждому удалось узнать.

— Я бы попросил мисс Артемеву сначала разобраться с эмоциоником внутри меня, — взял слово Рейн.

Мила пристально посмотрела на Глаубера. Эмоционика она заметила сразу. Правда, в отличие от других, этот был бледным и почти не шевелился.

— Да, конечно, — вытерев глаза остатками рукава, Мила подошла к Рейну. Осторожно коснулась пальцами его груди и надавила, выталкивая эмоционика наружу. Взмах руки, щелчок — и существо исчезло.

— Все, — выдохнула Мила.

— Хотя бы с этим все, — тихо добавила Оникка. Остальные кивнули: им еще многое предстояло сделать.

* * *

Мила двигалась плавно, считая шаги и вдохи. Выпад, удар и отход назад. Полуоборот, уклонение, и блок. Шаг вперед, замах и удар, отход в сторону.

— Неплохо, — Херта перехватила меч и вновь атаковала, сохраняя размеренный темп.

После событий в лесу Зеленого мира, Орден погрузился в сон. Кругом стало тихо и спокойно, хотя отряды стражников ежедневно перемещались в Оморено и обратно. Но происходило это так размеренно, что будто и не происходило вовсе. Кажется, даже заговорщики нуждались в отдыхе. Впрочем, обнаружить их Мила не могла — тренировки с Хертой были единственной причиной, по которой ее выпускали из медицинской палаты. На том, чтобы с ней занималась Херта, настояла сама Мила — ей нужен был строгий учитель. Остальное время она умирала со скуки в Бирюзовом доме под надзором Оникки. В первый день она хотя бы занималась изгнанием эмоциоников из пострадавших стражников. А потом ей приходилось постоянно лежать и проходить процедуры, сводившиеся к осмотру и обработке ран. Поговорить Мила ни с кем не могла. Реджинолд был занят перепиской и изучением планов Саклитуса. Когда Мила пыталась заговорить с ним, он отвечал кратко и все время отводил взгляд. Зоя рисовала в альбоме, изредка бросая взгляды то на принца, то на посланницу. А Элеонору и Паулуса перевели в палату в Калейдоме.

— Они все равно будут сбегать на работу. Так пусть далеко не ходят, а не то застудятся, — пояснила Оникка.

— А я?

Магистр Сабенн-кури наклонилась к посланнице и прошептала:

— Кларетта сказала, что ты будешь рада побыть с принцем наедине.

«Я буду рада?» — посланница округлила глаза. Оникка не ответила, вернувшись к записям в планшете. Мила помотала головой и продолжила разглядывать пейзаж за окном. Называлось это произведение искусства «Стена дождя, за которой ничего не видно. День второй».

— Не расслабляйся! — вырвал Милу из воспоминаний голос Херты.

В тот же момент посланницу ударили в живот, а миг спустя — по руке. Стражница била деревянным мечом, но удары все равно отозвались сильной болью. Мила выронила оружие и поморщилась.

— Второй удар был лишним, — сказала она, проверяя повязку на ладони. Та осталась чистой. Рана заживала хорошо.

— Отнюдь, — Херта подняла с пола меч Милы. — Суть сегодняшней тренировки в том, чтобы ты оставалась сосредоточенной даже во время легкого поединка.

— А я думала, мы коротаем время перед церемонией.

— И это тоже, — Херта посмотрела на часы. — Нам пора.

Мила поправила берет, скрывавший покалеченную голову. Сказать «Наконец-то» она бы не смогла при всем желании.

Они покинули тренировочный зал и вышли на улицу, щурясь на яркое солнце. Хотя все предыдущие дни дождь лил, моросил или мерзко накрапывал, сегодня, в день официальных похорон Нобуо, Дерека и других членов Ордена, было тепло и солнечно. «Будто погода решила над нами поиздеваться», — подумала Мила, идя к воротам.

В прощальной церемонии участвовал почти весь Орден. За внутренними стенами не было ни души, за исключением двух техников из Синего мира. Они следили за роботами, демонтировавшими крематорий.

— Я начинаю понимать, почему синемирцы ненавидят Старших друзей.

— Почему?

Накануне пришельцы объявили, что сотрудничество Синего мира с Орденом прекращается, поэтому Миле не очень хотелось говорить о них. Но не затыкать же Херте рот. Она ведь укусить может.

— Эту машину, — стражница указала на крематорий, — они одолжили на несколько дней бесплатно. И добавили: «Вероятно, это вам от нас на прощание». Прощальный подарок, понимаешь? Никогда не слышала, чтобы так открыто глумились!

— Может, они не так выразились? — Мила замолчала, поняв, что начала защищать пришельцев. У нее не было причин обвинять их в чем-либо, тем более что Вэкко Оль Ронук спас ее. Но вряд ли в Ордене разделяют ее точку зрения.

Херта не ответила. Но, кажется, она не сердилась.

Ворота внутренних стен открылись, пропуская девушек и оставляя позади тихий лязг металла и мрачную машину.

За стенами было многолюдно, но не оживленно. С Рубиновой арены, где разместили фэйри, не доносилось ни звука. Члены Ордена толпились возле Аметистового храма. Некоторые переговаривались, большинство же молча топталось у белоснежных ворот. Махнув Херте, Мила стала озираться в поисках голубой униформы посланцев, среди которых должна была стать на время церемонии.

Их оказалось немного: три отряда из Пурпурного мира, четыре из Серого и один из Желтого — единственный, не участвовавший в подавлении восстания в Оморено. Был и еще один отряд — посланцы, которые не родились в Синем мире, но служили там. Мила встала возле них.

Несмотря на то что Синий мир больше не являлся союзником Ордена, на церемонии присутствовало достаточно его уроженцев. Видимо, они решили не покидать Орден, не попрощавшись с товарищами.

Милу тронули за плечо. Обернувшись, она увидела Мназона. Тот вежливо кивнул ей. Мила кивнула в ответ, понимая, что обвинять онира в чем-либо бесполезно. За его спиной она заметила Фэйдру, Орфея и Лизимакхоса.