Робин Хобб - Корабль судьбы (Том II)
— Пошли, — сказала она. И они побежали на носовую палубу — туда, куда тянулся кровавый след Кеннита.
Альтия мимолетно подивилась каплям и потекам, почему-то не впитывавшимся в диводрево. И вдруг поняла. Проказница отказывалась принимать эту кровь. Кровь Кеннита так и осталась поверх — как, впрочем, и вся остальная, пролитая здесь сегодня. Альтия задумалась, что бы это могло означать. Уж не отторгала ли Проказница умиравшего пирата? В сердце Альтии зародилась некоторая надежда.
Но эта надежда тотчас сменилась испугом. За бортом произошел здоровенный всплеск, брызги взвились стеной и окатили Альтию с головы до ног.
— Ух ты! — заметила Йек с уважением. — Чуть-чуть промазали!
А вот следующий камень уже не промазал. Он угодил прямо в корпус Проказницы. Прочное дерево зазвенело от удара, корабль содрогнулся. Альтия дико озиралась, пытаясь найти хоть узенький промежуток в кольце окруживших их кораблей. Промежутка не было. «Мариетта» с «Пеструшкой» тоже попались и как раз пытались пробиться наружу. Вот в небо взвился очередной камень из катапульты. И в это время из-за тонущего джамелийца выплыл нос Совершенного.
— Этта… Этта… — Кеннит сам едва расслышал свой задыхающийся шепот.
— Да, родной, я здесь, успокойся. — Новый всплеск, новое сотрясение корабля. — Мы тебя Проказнице несем. Все будет хорошо!
И она покрепче перехватила Кеннита, торопясь вперед вместе с Уинтроу. Она пыталась действовать осторожно, но еще важней было как можно скорее доставить его на бак. Этта знала, что Проказница могла поделиться с Кеннитом силой; знала и верила, и кромешное отчаяние на лице Уинтроу было не в счет. С Кеннитом будет все в порядке. С Кеннитом обязательно будет все в порядке, иначе никак. Опасность потерять его изгнала все сомнения из ее сердца и разума. Да какое ей вообще дело, что он там причинил или не причинил кому-то другому? Ибо он любил ее. Любил, как никто другой не любил.
— Ничего… уже не будет хорошо, милая, — выдохнул Кеннит. Его голова свисала на грудь, длинные блестяще-черные пряди скрывали лицо. Он слабо закашлялся, разбрызгивая кровь. И откуда он брал силы, чтобы говорить, оставалось загадкой, но он говорил, и слабый шепот был повелительным и призывным. — Любовь моя… Возьми талисман, что у меня на запястье. И носи не снимая, пока не придет срок передать его нашему сыну. Парагону — Совершенному. Ты ведь дашь ему это имя? И талисман будешь носить?
— Обязательно буду! Я все сделаю, но ты только не умирай! Помолчи лучше, побереги силы! Вот уже трап, сейчас будет трудно, родной. Ты дыши, дыши! Проказница!!! Проказница, мы уже здесь, помоги ему, слышишь?!
Уинтроу и пираты за что попало втащили Кеннита на носовую палубу, — о Небо, как грубо… Этта взлетела по трапу и побежала за ними. Сорвав с себя плащ, она расстелила его на палубе.
— Сюда! — закричала она. — Кладите его сюда!
— Нет! — прогремел голос Проказницы. Носовое изваяние извернулось назад как только могло, и его гибкость явно превосходила человеческую. Огромные руки протянулись навстречу Кенниту.
— Ты можешь помочь ему! — воскликнула Этта обнадеженно. — Он не умрет!
Проказница не ответила, но Этта посмотрела ей в глаза и увидела, что они были зелеными, словно вечная океанская бездна.
— Дайте его мне, — негромко повторил корабль. Этта и хотела бы закричать, но воздуха почему-то не было. Все ее тело испытало странный озноб, а потом вдруг онемело.
— Отдайте его ей, — велела она матросам.
Она сама не почувствовала, как двигались губы, только услышала собственный голос. Уинтроу с Йолой подняли Кеннита и передали его тело Проказнице. Этта еще сжимала вялую руку Кеннита, но вот Проказница приняла капитана в объятия и стала отворачиваться, и руку пришлось выпустить.
— Любовь моя, — простонала Этта.
А Проказница крепко прижала к своей груди безвольное тело и нагнулась над ним. Способен ли живой корабль плакать? Не ведомо никому. И вот Проказница вскинула голову, встряхнув иссиня-черными волосами. Почти сразу в борт врезался очередной камень, так что загудел корпус.
— Совершенный! — закричала Проказница. — Поторопись! Кеннит твой! Поспеши и возьми его!
— Не-е-ет! — взвыла Этта. Она ничего не могла понять. — Ты что, врагу его отдаешь? Не смей! Отдай его мне, слышишь?!
— Успокойся. Происходит то, что должно, — ласково, но твердо отозвалась Проказница. — Совершенный не враг ему. Я лишь возвращаю его в семью, Этта. — И добавила: — Тебе бы тоже пойти с ним туда.
Совершенный между тем придвигался все ближе и незряче тянулся навстречу Проказнице.
— Я здесь! Я здесь! — окликала она, чтобы он мог найти ее по голосу. И надо ли говорить, что маневр, который они совершали, выглядел самоубийственной глупостью. Два больших парусника сходились форштевень к форштевню — и притом под градом камней из вражеских катапульт! Один такой камень упал совсем рядом, обдав водой оба носовых изваяния. Они не обратили внимания. Руки Совершенного уже ткнулись в Проказницу и нащупали у нее в объятиях Кеннита. Одно нескончаемое мгновение два живых корабля качались обнявшись и держа между собою пирата. Потом Проказница молча переложила Кеннита на подставленные ладони Совершенного.
И Этта, стоя у поручней, увидела, как изменилось юношеское лицо корабля, как он прикусил зубами нижнюю губу — должно быть, затем, чтобы она не задрожала. Вот он поднял перед собой Кеннита…
И Совершенный наконец-то открыл глаза. Они были бледно-голубыми. Он долго-долго вглядывался в запрокинутое лицо пирата. Жадно вглядывался в лицо, которого не видел долгие годы. А потом медленно притянул его и прижал к груди. В его объятиях Кеннит выглядел тряпочной куклой. Этта видела, как шевелились его губы, но слов разобрать не могла. Кровь из ран попадала на диводрево и мгновенно впитывалась, не оставляя никакого следа. Потом Совершенный нагнулся и с немыслимой нежностью поцеловал его в макушку. Поднял глаза и посмотрел на Этту бледно-голубыми глазами Кеннита. И улыбнулся. Улыбка получилась невыразимо грустная и в то же время полная внутреннего покоя, наконец-то обретенного единения.
А с палубы Совершенного к телу Кеннита тянулась старая женщина. По ее лицу градом катились слезы, она что-то безъязыко кричала, душераздирающе выла без слез. Рядом с женщиной стоял, скрестив на груди руки, рослый темноволосый мужчина. Стоял, стиснув зубы и щурясь, но вмешиваться не пытался. Наоборот, он даже шагнул вперед и поддержал тело Кеннита, переданное женщине Совершенным. Вдвоем они заботливо уложили пирата на палубу живого корабля.
— Твой черед, — сказала Этте Проказница, и Этта ступила на ее подставленную ладонь.
В непроглядном мраке кто-то бил в барабан. Удары чередовались неравномерно — за громким следовал тихий, — и звук их постепенно замедлялся, успокаивался, истаивал. Присутствовали еще другие звуки, какие-то крики, но они более не имели никакого значения. Кроме разве что знакомых голосов прямо над ухом.
— Ох, прости, Кеннит, — бормотал Уинтроу, обращаясь к нему и к кому-то еще. — Осторожней, прах побери, держите ногу, я подниму.
— Тихо, тихо, — приговаривала с другой стороны Этта. — Береги силы. Вот уже трап, сейчас будет трудно, родной. Ты дыши, дыши.
Он и на них мог бы не обращать внимания, но если не на них, то на что же? И что теперь было важно, а что — нет?
Он почувствовал, как его взяла на руки Проказница. О да! Так будет лучше всего и проще всего. Он расслабился и попытался «отдать швартовы». Жизнь уходила из его тела, он это чувствовал и ждал окончательного завершения. Но Проказница все еще держала его — держала на ладонях, словно горсть воды, отказываясь испить.
— Подожди, — шептала она. — Держись, побудь еще пару мгновений. Тебе нужно домой, Кеннит. Ты не мой и никогда не был моим, и нам с тобой обоим это известно. Ты должен обрести самость. Подожди, еще чуть-чуть подожди… — И вдруг закричала: — Совершенный! Поторопись! Кеннит твой! Поспеши и возьми его!
Совершенный? Душу Кеннита пронзил страх. Совершенный был потерян для него. Теперь это был лишь призрак родом из детства. И он убил его. Его корабль больше не примет его. Так что домой ему не попасть. Совершенный вышвырнет его и отправит тонуть в морских волнах, как он когда-то поступил с…
Он узнал прикосновение огромных рук и тотчас понял, что принят. Он бы, наверное, заплакал, но слез больше не было. Он хотел говорить, хотел вслух сказать о том, как ему жаль, как он виноват.
— Тихо, тихо, — услышал он чей-то голос. Кто это был? Совершенный? Или, может, отец? — Не бойся ничего, — продолжал любимый и любящий голос. — Теперь ты со мной, и я больше не брошу тебя. Больше тебя никто не обидит. — И Кеннит ощутил поцелуй, разом и без всякого суда отпустивший все его грехи. — Иди ко мне. Вернись. Вернись домой…
