Андрей Бондаренко - Утренний хоббит
— Крысы? — засомневался Томас. — Скорее, хомяки. Больно уж щёки толстые, а глазки — хитрые.
Одни «хомяки» сжимали в лапах крохотные кинжалы, другие же умело пристраивали на тетивах чёрных луков короткие стрелы.
"Понятное дело, что «крохотные» и «короткие» — термины сугубо относительные", — нудно зашелестел внутренний голос. — "Кстати, наконечники этих маленьких стрел запросто могут быть смазаны смертельным ядом. Так что, мон шер, соблюдайте повышенную осторожность…".
«Хомяки», суетливо потрескивая, наверно, переговариваясь между собой, посматривали на нежданных пришельцев с нескрываемым недоверием.
— Может — со всем нашим хоббитанским пылом — разгоним этих толстощёких гвардейцев? — азартно предложила Мари, доставая из кармана сюртука самодельную пращу. — Тоже мне, вояки выискались! Дорогу, понимаешь, перегораживают…. Скажи ещё, что я неправа?
— И скажу, понятное дело, — усмехнулся Томас, передавая факел невесте, и, сложив ладони рупором, громко прокричал: — Меллон!
Неизвестные грызуны сразу же заволновались, потрескивание стало значительно громче, некоторые «хомяки» — словно по команде — начали торопливо разбредаться по боковым дырам-норкам.
"Впрочем, уходят далеко не все", — отметил Томас. — "Лучники почему-то не торопятся — прятать стрелы в колчаны…".
Он, по какому-то наитию, вытащил из ножен кинжал, найденный в завалах древних костей, продемонстрировал его грызунам, направив клинок вверх. Изумруд, вделанный в рукоятку, ярко засверкал в скупом свете факела, а Томас ещё раз громко и чётко повторил:
— Меллон!
«Хомяки», громко потрескивая и слегка толкаясь, попрятались в норы. Только один из них, похоже, самый главный, остался стоять на задних лапах по середине коридора. Грызун, неторопливо убрав стрелу в кожаный колчан, висевший на левом боку, и повесив лук на правое плечо, вскинул коротенькие передние лапы вверх и заверещал — тоненько и пронзительно.
— Что ему надо от нас? — забеспокоилась Мари.
Томас, также хладнокровно и неторопливо отправляя кинжал в ножны, предположил:
— Похоже, что он просит нас немного подождать, не суетясь и не волнуясь. Что же, подождём…
Через некоторое время из боковых ответвлений-дырок снова появились «хомяки» — примерно полтора-два десятка — несущие на плечах холщовые мешочки и какие-то деревянные пруты, с насаженными на них непонятными, тёмно-бордовыми комочками. Аккуратно сложив ношу на полу подземного хода, грызуны отвесили — в сторону путников — по низкому поклону и молча удалились. Их главный, проверещав на прощанье что-то явно позитивное и приветливое, последним скрылся в одной из нор.
— Что же нам делать дальше? — нахмурив брови, засомневалась Мари. — Мы пойдём, а они — всей бандой — неожиданно выскочат из своих дырок и набросятся…. И эти мешочки-комочки…. Что это такое, а? Очередной пакостный подарок? В смысле, "Троянский конь"?
— Я думаю, что с нами, просто-напросто, любезно поделились продовольствием, — улыбнулся Томас. — А ты, дорогая, если я ничего не путаю, предлагала этих добряков забросать камнями…. Ай-яй-яй! Откуда такая кровожадная воинственность?
— Не знаю, право, — мило покраснев, засмущалась невеста, вернее, уже юная гражданская жена. — В авантюрных романах, которые мне доводилось читать в Другом мире, все главные героини — женщины отважные и, безусловно, решительные…
— Главные героини?
— Ну, в общем, да. Ты же у нас — раз победил Зелёного Дракона — местный главный герой? Значит, я — главная героиня…
В маленьких холщовых мешочках обнаружились круглые пшеничные лепёшки — размером с обычную серебряную монету, прутики же оказались самыми настоящими вертелами, а тёмные комочки на них — птичьими тушками, запеченными над углями.
— Видимо, пшеничные монетки — это хлебные «хомячьи» буханки, — принялась рассуждать вслух Мари. — А запеченные тушки принадлежат маленьким куропаткам, или, может быть, обыкновенным воробья. Что, впрочем, всё равно: пахнет очень даже аппетитно…. Значит, наши грызуны частенько наведываются на земную поверхность. Жаль только, что их норы такие узкие.
— Спасибо! — громко объявил Томас, складывая нежданные подарки в вещмешок, и добавил уже привычное: — Меллон!
На очередном кратком привале они с аппетитом перекусили «хомячьей» пищей.
— Недурственно! — коротко констатировала Мари и поинтересовалась: — Дорогой, а как, интересно, они узнали, что у нас заканчивается продовольствие?
— Может, здесь, в Мории, существует такой старинный обычай: делится куском хлеба с друзьями? — предположил Томас, старательно обгладывая тонкие птичьи косточки. — Видимо, это так действует заветный пароль…
Дорога становилась всё трудней и опасней: множество коридоров и ходов, ямы, отверстия, провалы, в полу всё чаще встречались узкие трещины и широкие расщелины, через которые приходилось перепрыгивать с немалым риском для жизни.
Неожиданно впереди, за очередным крутым поворотом, послышался глухой однообразный шум.
— Что это? — останавливаясь, насторожилась Мари. — Очень напоминает рокот бурных речных вод…. Откуда в Мории — река?
— В легендарной стране Барад-Дур всё может быть! — подбадривающее подмигнул Томас. — Подземная река? Почему бы и нет? Река — это вода, а где вода, там и рыба….Вперёд, дорогая! Без колебаний и сомнений…
Коридор вывел их в просторный и очень высокий подземный зал, слабо освещённый жёлто-зелёными прожилками неизвестной горной породы, точно такими же, как и в каменном мешке "Драконьего логова". И в этих призрачных отсветах смутно угадывалось русло подземной реки: белые буруны и барашки, чёрные прибрежные скалы.
— А река-то широкая, метров сорок-пятьдесят, не меньше, — определила на глазок Мари. — И больно уж бурная: сплошные водовороты и пороги…. А вон там, слышишь? Такое впечатление, что ниже по течению имеется приличный водопад. Да, переправиться через такую водную преграду — дело, заведомо, непростое.
Томас указал рукой на крохотную ящерицу, вырубленную в обломке розовой скалы:
— Скорее всего, нам нет нужды перебираться на противоположный берег. Видишь, голова ящерки смотрит вверх по течению реки?
Через несколько минут они вышли к реке, вернее, к тихой заводи, глубоко вдающейся в берег.
— Ура! — восторженно заголосила Мари, стараясь перекричать речной шум. — Ура!
— Чему ты так радуешься, моё сердечко? — склонился Томас к уху невесты. — Давай, отойдём вон за ту скалу. Там, наверняка, не так шумно.
В прямоугольном тупичке было относительно тихо и уютно, даже наблюдалось некое подобие каменного стола в окружении таких же каменных табуретов.
