Татьяна Минасян - Многоцветная магия
Возвращаясь домой из Сосновки, он не знал, к чему готовиться. Камилла могла ограничиться слезами и упреками, а могла и пригласить в гости своих старших братьев, нажаловавшись им, что Аскольд уже вторые сутки ночует неизвестно где. А это означало шумную семейную разборку: как бы близко Аскольд не дружил с родственниками жены, в этом случае они, без всякого сомнения, заняли бы ее сторону. И если в другой раз Тихомирова бы это не слишком испугало — ссоры в огненной общине случались часто и проходили крайне бурно, но зато, как правило, довольно быстро заканчивались таким же страстным примирением — то на тот момент ему было совсем не до скандалов. Он мечтал об отдыхе и одновременно прекрасно понимал, что в ближайшие несколько часов это ему абсолютно точно не светит.
Тем сильнее было его изумление, когда он вошел в квартиру и увидел выходящую ему навстречу бледную и невыспавшуюся Камиллу, которая, во-первых, была одна, а во-вторых, не стала даже спрашивать, где он все это время был и что с ним случилось. Она просто уткнулась носом в его пиджак и принялась тихо, почти беззвучно рыдать, вздрагивая всем телом и изредка всхлипывая. Тихомиров от такого приема растерялся окончательно и единственное, что смог тогда сделать — это довести жену до ближайшей комнаты и уложить там на диван. И почти все оставшееся до рассвета время он сидел рядом с ней, гладил ее темные курчавые волосы и ругал себя за то, что эти слезы волновавшегося за него человека вызывают у него одну лишь брезгливую жалость.
— Я не могу без тебя, я с ума сойду, если с тобой что-то случится, — шептала Камилла, закрывая лицо руками. — Я не переживу, если ты меня бросишь, я…
"Привыкай! — мысленно наставлял себя Аскольд. — Привыкай, тебе еще минимум два века все это терпеть. И никуда ты теперь от нее не денешься, раньше надо было думать, до того, как решил выгодно жениться. Сам ее выбрал, сам захотел, чтобы твоя супруга была тихая, забитая и во всем от тебя зависела!"
Лишь под утро, когда Камилла немного успокоилась, они оба перебрались в спальню и почти моментально заснули. Мир в семье был восстановлен — как считал проваливающийся в сон Аскольд, навсегда.
Но наутро, когда он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что, несмотря на вчерашнюю усталость, проснулся довольно рано, все изменилось. Камиллы рядом с ним не было, и в первый момент Аскольду вообще показалось, что он один дома. Он поднялся с кровати, побрел на кухню и внезапно, проходя мимо ванной комнаты, услышал из-за ее двери приглушенный голос своей супруги. Оглянулся на тумбочку, на которой стоял радиотелефон, и убедился, что трубка на нем отсутствует — Камилла с утра пораньше решила поболтать с кем-то из подруг. Вот только почему она спряталась с телефоном в ванной? Тихомиров шагнул к закрытой двери и прислушался.
— Да куда он от меня денется! — тихо, но с огромной яростью в голосе шипела за дверью всегда тихая и скромная Камилла. — Он же на самом деле совестливый, он же не выносит, когда из-за него плачут! Что? Да подумаешь — пусть гуляет, все равно потом назад, как миленький, прибежит. А надумает уйти, так ведь я могу и таблеток наглотаться — уж после этого он точно вернется, а не вернется сам, так мои родные его заставят. Да нет, не бойся — это я на крайний случай, если он совсем от рук отобьется…
Аскольд медленно и глубоко вздохнул, ушел в комнату и достал из шкафа туго набитый пакет с лекарствами, которые Камилла привезла с собой из дома "на всякий пожарный" — так, во всяком случае, она сказала ему, когда он впервые ввел ее в свою квартиру. Затем чуть ли не бегом вернулся к ванной, распахнул дверь и с размаху швырнул эту "аптечку" жене под ноги. Несколько упаковок с таблетками вывалились из пакета и разлетелись по ванной.
— Начинай прямо сейчас, — сказал Тихомиров, протискиваясь мимо оторвавшейся от телефонной трубки Камиллы к умывальнику и забирая из стоящего на нем стакана свою зубную щетку. — Травись, чем хочешь, я и пальцем не пошевелю, чтобы тебя спасти.
Кроме щетки, он забрал с собой мобильник и, спускаясь по лестнице и не обращая внимания на оглашающие подъезд истерические крики, начал набирать на нем номер Ии Кушнир.
Ия приехала на площадь Победы одновременно с Аскольдом. Она была в темных очках, из-под которых выглядывал тщательно замаскированный косметикой, но все равно довольно заметный синяк, который, однако же, не мешал ей держаться совершенно спокойно и уверенно.
— Ну что? — в один голос спросили они друг друга и неуверенно рассмеялись. Им опять почти все было ясно без слов. Они взялись за руки и вместе пошли вокруг площади, бросая гордые взгляды на возвышающийся посреди нее монумент.
— Ты представляешь, — заговорила Ия, — мне с детства внушали, что сильные по характеру женщины обязательно должны создавать семью со слабыми мужчинами. А слабые женщины должны искать себе сильных мужей. И что наша металлическая община и ваша огненная устроены в этом плане просто идеально, потому что у нас рождаются только слабые мальчишки и сильные девочки, а у вас, соответственно, наоборот.
— Да, — усмехнулся Аскольд. — Представь себе, меня точно так же учили.
— Вот именно. И когда я спрашивала, почему это мне нельзя быть с кем-нибудь сильным, мне отвечали, что два сильных человека обязательно начнут бороться друг с другом и выяснять, кто из них главнее. И еще, что только сильный мужчина способен издеваться над женщиной, подчинять ее себе и даже бить. А оказалось, что это как раз — любимое занятие слабых.
— Я ему руки пообрываю, — проговорил Тихомиров многообещающим тоном, но Ия в ответ только презрительно фыркнула:
— Ему уже хватит. Или ты думаешь, что я — кисейная барышня, которая не может дать мужику сдачи? Впрочем, если тебе так этого хочется… — она кокетливо взглянула на Аскольда из-под очков, и огненный волшебник почувствовал, что весь его гнев на мужа Ии куда-то улетучивается, уступая место другим, более приятным эмоциям.
— Знаешь, Ия, — сказал он, — меня тоже учили, что женщина с сильным характером всегда стремится сделать из мужчины подкаблучника, а слабой никогда не придет в голову подчинить его себе. А на самом деле это как раз слабые "домашние девочки" только и ждут, чтобы сесть нам на шею.
— А потому сильные должны тянуться к сильным, — уверенно произнесла Ия и еще крепче прижалась к своему любимому. — Того, кто слабее, можно любить, но уважать ты его не сможешь никогда, как ни старайся. И вообще, разве можно отдавать настоящих мужчин разным плаксам и фифочкам?
Эпилог
Проследить за отъездом двух опальных волшебников, навсегда высланных за пределы Санкт-Петербурга, вызвались представители всех пяти магических общин. Альбина Шорохова и Лилит Микаэлян стояли на платформе почти рядом и незаметно посматривали друг на друга, избегая при этом встречаться взглядами. Эраст Вечерковский и вовсе демонстративно отвернулся от обеих девушек и вообще всем своим видом старался показать, что находится он здесь исключительно по делу и никакого желания общаться со своими знакомыми из других общин не имеет. Звенислава и Симеон Ольховский стояли отдельно и вполголоса обменивались какими-то короткими фразами. А Юрий Златов и вовсе казался предельно растерянным: он поглядывал на всех собравшихся на вокзале волшебников и явно не знал, к кому из них подойти в первую очередь и о чем с ними говорить.
