Павел Виноградов - Хозяин Древа сего
— Да затем, что знал последующие события. Что ты создашь свою Ветвь, что Дый достанет тебя там, что ты скроешься от него у Суня…
— Я все-таки не понимаю, — не выдержав, подала голос Гела.
Аслан снисходительно не обратил внимания на это нарушение благочиния, и девушка закончила:
— Если ты все знал…
— Повторяю еще раз для особо одаренных: я знал не все, а только общую канву и конец истории. Причем, один из возможных — реальность вариабельна. Ну и что? Разве мы, назаряне, не знаем конца истории? А ведь ведем себя так, словно не знаем…
Варнава кивнул, соглашаясь с сентенцией. Аслан продолжил:
— С твоим покойным учителем я договорился, что он не станет привлекать внимания к моему прибытию к Башне. Ну, и надеялся, что, может быть, его экспедиция в Шамбалу завершится победой — опять вариабельность цепи событий. Однако все произошло так, как должно было. Одновременно я рассказал ему о предательстве Оуян, которая пошла на него только потому, что боялась за него — Дый, тоже предвидевший, что ты рванешь, прежде всего, к учителю, запугал ее страшно. Сунь так разгневался, что я едва уговорил его оставить несчастную мартышку в живых. Он ее вызвал и в моем присутствии велел тут же уничтожить дыевский портал, как только ты появишься в его Ветви. А я вернулся в ту окаянную Ветвь, готовить инсценировку.
— Что за инсценировка? — подал голос молчавший до сих пор Янь. Голос его был приятен и звучен.
Аслан вновь окутался клубами дыма, откуда донесся ответ:
— Ловушку для твоего доброго дедушки.
— Давно хочу об этом услышать, — заметил Янь.
— Сейчас услышишь, — заверил Аслан. — Твоими, так сказать, приемными родителями, были местные розенкрейцеры, которых Дый обработал к своей пользе. Преданы ему были абсолютно. Тебя ждало жуткое детство, с непрерывной промывкой мозгов с уклоном в добровольную кончину и жертвенное служение Хозяину Шамбалы. Но тут вмешался, простите за банальность, случай…
— Случай?.. — с сомнением переспросил Варнава.
— Да, — кивнул Аслан, — знаю, случайностей не бывает. Но это был именно случай — будем считать, что это так, пока не имеем других объяснений… Короче, Яня похитили из его приемной семьи. Ага, та самая баба, которая ради джина была уже способна на все.
— Что, опять для цыган? — спросил Варнава.
— Боюсь, еще хуже, — передернувшись от отвращения, проговорил Аслан. — Кажется, Яня так и так поджидал жертвенный нож…
Отец с сыном одновременно с пониманием кивнули. На лицах их тоже отразилось величайшее отвращение.
— В тот переулок, — продолжал Аслан, — должен был прийти заказчик и забрать ребенка. Но та сука накачалась в долг — трактирщик видел ребенка и знал, что деньги у нее появятся — не в первый раз она такое проделывала… А дальше все получилось, как получилось.
— Случай… — покачал головой Варнава.
— Именно, — подтвердил Аслан. — Тебя бы, конечно, все равно принесло к сыну, но могло статься так, что слишком поздно… Так вот, только ты ушел, я засунул пьяной гадине в лиф пару золотых, дабы дыево следствие решило, что сделка таки состоялась. Она все равно ничего не помнила, подтвердила ему потом: пришел человек, принес деньги, взял ребенка, она напилась. На это я и рассчитывал…
— Дый пошел по цепочке дальше, — с утвердительной интонацией произнес Варнава.
— Конечно, пошел, — подтвердил Аслан. — Только не нашел настоящих заказчиков — ликвидировал я их компанию…
Гела представила эту процедуру и содрогнулась — Аслана она знала уже достаточно хорошо. А тот спокойно рассказывал:
— Мне надо было срочно вызвать из Ветвей помощь — Дый был уже на подходе, я это чувствовал. Подвернулся Николя — он на все был готов, лишь бы насолить твоему папаше. Я пока отдал Яня на сохранение Суневым девицам, которые спрятались в гелиной Ветви — там бы Дыю в жизни не пришло в голову искать внука. А мы с Николя обставили дело. Якобы, двое Теней, его поклонники, убили заказчиков похищения и пытались скрыться с ребенком, но не смогли, и, перед тем, как разгневанный дедушка их настиг, убили внука.
— Как они это проделали? — изумился Варнава.
— Младенец — кадавр, летит с обрыва в море, похитители — вслед за ним. Разбиваются о прибрежные сказы, обращаются в бесформенную массу… Ни один патологоанатом не сообразит, что ребенок был не настоящим.
— Вы что, заставили их умереть? — с отвращением спросил Варнава.
— Никто их не заставлял, — сердито рявкнул Аслан. — Им все объяснили, и они сами пошли на это. Это война, а они на ней были добровольцами.
— Отец, помолись за них, — попросил Янь.
— Да, — кивнул Варнава. — И за раба Божия Николая…
Аслан молчал, сердито попыхивая трубкой.
— Брось, — устало сказал Варнава. — Никто тебя не осуждает.
— Я надеюсь, — саркастически бросил Аслан.
— Не понимаю все-таки, — опять заговорил Варнава, — как Дый так легко поверил твоему детскому, уж прости, розыгрышу?
— Знаешь, — слегка обиженно ответил Аслан, — не очень-то детскому. Антураж мы соорудили солидный, оч-чень убедительный. Да у него и причин не было не верить: где ты обретаешься, ему было известно, Николя он с тобой никак связать не мог, про мое участие просто не знал. Да и не очень-то, похоже, рассчитывал на вариант с Янем, кажется, остановился на том, чтобы Луна родила от тебя еще раз. А Янь для него был уже отработанным материалом.
— А то, что в Ветвях остались его Тени? — спросил Варнава.
— Когда гибнет основная Тень не инициированного Продленного, остальные умирают тоже, я тебе это уже говорил.
Варнава только пожал плечами.
— Короче, — закончил Аслан, — забрал я сына твоего от Оуян и Пу. Отдавать, засранки, не хотели, полюбился им, говорят…
— Интересно, где они сейчас? — поинтересовался Варнава.
— Здесь, где же еще, — спокойно заявил Аслан. — Сидят в юрте моего гвардейца, тебя боятся…
— Обязательно надо поговорить с ними, — сказал Варнава больше себе, чем собеседнику. — Рассказывай дальше, — попросил Аслана.
— Ну, и сразу бросился в Шамбалу через Трактат, захватив этот вот оковалочек в пеленках — Аслан кивнул на Яня. — Пока ты скандалил с папашей, проскользнул в Башню на глазах у Суня, и сделал там все, что надо.
— А именно?
— Да понятно же — вернул мальчика в Ствол, к приемному родителю. Там был кадавр Луны, якобы, умершей от родов, но горе отца утешил вопящий и здоровый младенец. Между прочим, не был бы он таким здоровым, не прыгни ты тогда за ним… Удивляюсь, ты был таким пьяным, а меня опередил — я среагировал уже когда он был у тебя в руках.
