Джульет Маккенна - Долг воина
Собрание принцев в этом году было чревато переворотом, и даже полагаясь на защиту сургуча и чести, я все же спрашиваю себя, что именно мне следует увековечить на этих страницах. Но я должен исполнить свой долг, оставить точный отчет для тех, кто после меня примет заботу о нашем Доме. Рэпонин будь моим свидетелем, и пусть истина пристыдит любые враждебные глаза, которые это прочтут.
Главной причиной волнения среди принцев стала несдержанная декларация, посланная распорядителю Собрания из города Кола в бывшей провинции Эйнар Сай Эммина. Сыновья Декабрала давно лелеют надежду, что Кол станет нашим первым форпостом, поднятым из пепла Хаоса, и фундаментом для строительства новой Империи среди ничтожных лордов запада. Я бы сказал, что все эти чаяния теперь окончательно погублены враждебностью, порожденной своевольными действиями Декабрала в уходящем году. Та декларация с печатью избранных, во-первых, подтверждает, что влиятельные граждане Кола восстановили прошлые формы правления, а во-вторых, решительно опровергает утверждение нашего императора, что любое такое правление, основанное на практике Старой Империи, должно признать его власть как сюзерена. То, что документ послан распорядителю Ден Периналю, было недвусмысленным щелчком Декабралу и еще больше распалило его ярость.
Сьеры Тор Канселин и Ден Созет резко упрекнули императора за такое заявление, поскольку еще прошлой зимой Собрание советовало воздержаться от любого давления на Кол. Ден Периналь согласился с ними, отметив, что опрометчивые поступки в смутные времена редко приносят успех. При этом он сослался на замешательство среди принцев после неожиданной смерти брата императора, Декабрала Нервного. Я посмел надеяться, что такая атака спровоцирует Декабрала на какую-нибудь глупость, но он сдержался, предпочитая сердито доказывать, что власть над Колом — необходимая мера для обуздания стремлений самопровозглашенных герцогов Лескара и возрождающихся амбиций в Каладрийском Парламенте. Сьер Тор Арриал согласился, что вооруженная мощь Тормалина с востока и с запада дала бы обеим провинциям повод для размышлений. Его слова вызвали всеобщее изумление, пока Тор Арриал не повернул свою речь к едкой критике фантазий Декабрала. Его рассуждение на тему, не является ли этот вздор результатом злоупотребления крепкими напитками, курениями или аптекарскими снадобьями, немало повеселило собравшихся.
Прежде я думал, что Тор Арриал потребует официального осуждения, но он, как и все мы, видит, что те сьеры, которых Декабрал так поспешно жаловал дворянством за прошедшие десять лет, все еще рабски поддерживают его. Так как эти комнатные собачки очень хорошо знают, что их место у очага зависит исключительно от хозяина, швыряющего им полуобглоданные кости, они, несомненно, его защитят. Мы думали, что Ден Ферранд и Д'Эстабель колебались в течение лета, но император снова купил их верность, даруя монопольные права на солевой налог и производство свинца.
Мое единственное утешение состоит в том, что такое недальновидное поведение внесет еще больший раскол в Дом Тор Декабралов. Уже всем очевидно, что якобы временный отъезд императрицы в Солландские поместья — это шаг постоянный, и ее тамошний дом принимает атмосферу двора в изгнании. Самый старший из ее совершеннолетних сыновей вызывает теперь растущий интерес у тех отпрысков Имени, что соглашались терпеть бестактность Декабрала Добродетельного ради сохранения трона внутри семьи. Старший брат императора, мессир Манейр, держится особняком, и его собственные поместья в Мортейне давно стали убежищем для тех, кто враждует с нынешним режимом. Он в первый раз за последнюю горсть лет приехал на праздник в Тормейл и не делал секрета из щедрых подарков к Солнцестоянию, которые он послал своей сестре по браку. Мессир Манейр миновал тот возраст, когда он мог бы рассчитывать на возвышение до императорских почестей, но его сын будет иметь все преимущества, чтобы стать преемником любого из сыновей императрицы, который может вскоре сменить своего отца. Есть и другое важное обстоятельство. Доверенные советники Манейра намекают, что мессир наконец простил свою сестру, госпожу Бейлин, за то, что она не поддержала его личные притязания на трон после смерти их отца, Декабрала Терпеливого. Такому великодушию мог поспособствовать ее брак с Ден Деорилом, поскольку их многочисленные дочери благодаря замужеству теперь вошли в самые влиятельные семьи Тормейла.
Хотя многие из нас предпочли бы видеть полную смену династии, мы могли бы довольствоваться сменой одного императора. По крайней мере это позволило бы тем молодым Домам, которые так зависят от покровительства Тор Декабрала, прикрыть свое предательство скромной завесой верности Имени. Ночь уже на исходе, быстро приближается заря, и наступающий с ней новый год обещает стать интересным годом.
Сторожка резиденции Д'Олбриота, праздник Летнего Солнцестояния, день четвертый, утро
— Избранный Татель? — Тихий, но настойчивый стук в дверь повторился. — Райшед?
Я вздрогнул и проснулся. В первую минуту мне показалось, что мучительные страхи, безликие и бестелесные, не кончились, что кошмар вырвался из моих снов и вот-вот задушит меня. Затем я понял, что ночью кто-то вошел и плотно задернул полог моей кровати, наверняка по доброте душевной. И сердце замедлило разрывающую грудь скачку.
— Да? — крикнул я, мысленно насылая чуму на этого ночного благодетеля и на того, кто там меня будил.
— Тебе письмо. — Дверь приглушила голос.
Рывком отдернув полог, я пошел открывать. Один из новобранцев Столли протянул аккуратно запечатанное письмо с адресом, написанным наклонным лескарским почерком. Парень с любопытством в глазах ждал, когда я разверну тонко надушенный листок.
— Все, спасибо. — Я с ухмылкой взял письмо и захлопнул дверь перед его разочарованным носом. Прислонившись к ней спиной, я закрыл глаза. Все, чего мне действительно хотелось в этот миг, — единственное утро, когда я мог бы выспаться и мне не пришлось бы вскакивать ни из-за чего, будь то пожар, потоп или демоны Полдриона, крушащие резиденцию.
Сломав сургучную печать, я прочел несколько коротких строк от Каролейи. Итак, она будет прогуливаться на старом крепостном валу между вторыми и третьими курантами дня, и если я хочу ее увидеть, мне лучше подняться туда. Я распахнул окно и впустил в комнату свежий воздух, дабы изгнать остатки ночного кошмара, и стал приводить себя в благопристойный вид, чему здорово мешала онемевшая рука. Размотав повязку, я увидел, что отекшие костяшки потемнели, сплошь покрытые синяками. Эта проклятая рука не давала мне заснуть даже после такого тяжелого дня, даже после весьма неудобного разговора со сьером далеко за полночь. Наконец я сдался и взял у Нейра чашку с настоем тахна, а теперь расплачивался за это отвратительным вкусом во рту и спутанными мыслями, не говоря уж о кошмарах, которые проникли в мой сон.
