Илья Одинец - Младший вовсе был дурак
— Чей труп? Ивана? Только без трупов! — возмутился я. — Незачем людей расстраивать, у них и так в последнее время сплошные неприятности.
— Тогда клон, — предложила Лаврентьева. — Дадим минимум памяти и научим подпитываться магией. Все ведь считают Ивана глупым? Вот и получат то, что хотят. Пошли, сделаем всё, как надо.
Королевич действительно завтракал в столовой. Он в одиночестве сидел за столом, рассчитанным на шестерых, и за обе щёки уплетал жареную утку, поливая её зелёным соусом, загребал ложкой рассыпчатый рис с петрушкой и запивал всё это клюквенным компотом.
— Приятного аппетита. Мы можем присоединиться? — спросила Ленка.
— Угу. — Иван указал глазами на свободные стулья. — Берите ложки. Кормят тут у вас отменно.
— Спасибо, мы по делу.
— Где находятся Семёновские леса? — спросил я. — Нам нужно точное местоположение.
— А ещё нам нужна твоя память.
Его высочество закашлялся, подавившись уткой, и мне пришлось дважды ударить его по спине.
— А чего вы в лесу забыли?
— Брата твоего выручить хотим, — я показал Ивану хрустальное яблоко. — Это «Дар жизни».
— Правда?! — обрадовался королевич. — Так это же здорово! Превратите Сашку обратно в человека, пусть страной управляет! Пошли к порталу.
— Не спеши, — осадила Ивана Лаврентьева. — Ты, если не забыл, под охраной, и никакой портал тебя никуда не выпустит, так что если хочешь помочь, давай руку.
Девушка расстегнула кожаную сумку на поясе и извлекла из неё крошечную пластмассовую баночку.
— Ка-порошок, — пояснила она. — Будем делать клона.
Ленка открыла баночку и высыпала немного золотого порошка на тыльную сторону ладони королевича.
— Думай о приятном, — посоветовала девушка.
Королевич зажмурился, а я наоборот старался даже не моргать, чтобы не пропустить момент появления клона. Мой третий брат-близнец материализовался в воздухе в метре от оригинала и отличался от нас с Иваном только одеждой: синими туфлями, синими лосинами и синей рубашкой с широкими рукавами.
— Переодеть, — критически осмотрел я клон его высочества. — Его ведь нужно в тюрьму посадить, откуда мы с тобой, Лён, благополучно сбежали, поэтому нужна одежда, в которой я был в то время. Наверное, она до сих пор в моей комнате.
— Принеси, — попросила Лаврентьева.
Привычными коридорами я направился к себе. На вахте, за столом дежурного, где всегда сидела Акулина Гавриловна, было пусто. Я почти бегом преодолел расстояние от вахты до комнаты и рывком распахнул дверь.
Будем надеяться, старая одежда осталась в комоде, и её не забрали, чтобы постирать или выбросить. Я потянул дверцу на себя и с облегчением выдохнул. Серо-синие полосатые лосины на месте, камзол тоже, а туфли… На нижней полке выстроились в ряд два десятка пар почти одинаковой обуви. Я совершенно забыл, какие башмаки были на мне, когда попал в темницу. Впрочем, без разницы, на туфли клона внимания не обратят. Когда во дворец вернётся Александр, все так обрадуются, что никто не вспомнит о таких мелочах, как туфли на младшем высочестве. С королевича снимут все обвинения, назло Изабелле, и выпустят из тюрьмы.
— Прокалываются обычно именно на мелочах, — раздался за спиной ехидный голос Цимлянского.
Я обернулся, ожидая, что на голову опрокинется ведро с водой, в лицо полетят искры или ещё что похуже. Призрак висел в позе лотоса на привычном уже месте — над кроватью.
— Бери те, что с голубыми бантами, — посоветовал дух, — точно помню, ты был именно в них.
— Как ты здесь очутился? Зачем пришёл? Подслушивал наши разговоры?
— Почему же сразу «подслушивал», просто пролетал мимо.
— Ну конечно.
Я представил, как голова Цимлянского высовывается из под пола под столом, за которым завтракал Иван. Вполне в духе призрака.
— Голубые бери! Зуб даю, ты был в них.
Я улыбнулся. В левой руке я всё ещё сжимал хрустальное яблоко с розовой жилкой внутри.
— Не разбрасывайся зубами, — посоветовал я, приближаясь к кровати. — Есть будет нечем.
Цимлянский засмеялся шутке и вытер несуществующую слезу.
— Уморил!
— Один зуб ты уже проспорил, на очереди второй, — предупредил я.
— Кому проспорил? Лаврентьевой? Ладно, признаю, ваш любимец Лас повёл себя благородно и даже скажу героически, когда спас Ленку от чёрной кошки, но он всё равно идиот.
— На таких идиотах земля держится, — парировал я. — Отдашь зуб?
— Неа. Даже если бы мог, не отдал.
— Зря. Бить буду аккуратно, но сильно, — предупредил я и бросил в Цимлянского «Дар жизни».
Не знаю, как действует этот артефакт, но надеялся, что никакие особые ритуалы не нужны.
Призрак на мою выходку не отреагировал — отучился за триста лет, привык, что предметы просто пролетают сквозь него. Однако на сей раз вышло по-моему. Хрустальное яблоко врезалось в духа, и то же мгновение тот превратился в человека: обрёл краски, плоть и вес и со всего маху шлёпнулся на кровать. Я бросил одежду, прыгнул к Цимлянскому и прижал его к матрасу.
— Это тебе за ведро воды, за бездну, в которую я думал, что падаю в колонном зале, за насмешки и подслушивание!
Я замахнулся и ударил бывшего призрака в челюсть.
Мужчина замычал и растерянно захлопал глазами, не понимая, что происходит.
— Зуб давай, — потребовал я и легонько стукнул мужчину по щеке. — Эй, очнись уже!
Бывший призрак оттолкнул меня и спустил ноги на пол.
— Твиста лет не ходил. Тьфу, — он выплюнул зуб и неожиданно расхохотался. — Единственный в миве шепелявый пвизвак!
На месте одного из верхних резцов Цимлянского чернела дыра. Мужчина смеялся и щупал себя, не в силах поверить в чудесное превращение.
Я забрал у мужчины зуб и хрустальное яблоко и неожиданно почувствовал себя виноватым.
— Извини. Я не знаю, хочешь ли ты снова быть смертным.
— Что за вопвос! Конечно хочу! Ты одолжишь мне автефакт для завевшения витуала?
— Нужен какой-то ритуал?
— Само собой! Так он будет действовать полчаса, потом я снова стану духом.
— Одолжу. Но сначала нужно вернуть к жизни ещё одного нечеловека.
— Да, да, обовотень, помню! — Цимлянский поднялся с кровати и сделал неуверенный шаг. — Ходить вазучился! — радостно сообщил он. — Пойду покажусь нашим! И позавтвакаю! Твиста лет ничего не ел! Счастливо оставаться!
— Не забудь про одежду, — посоветовал я, так как на бывшем призраке были только панталоны. — И не пытайся пройти сквозь стену.
— Не учи учёного! — хохотнул Цимлянский и, споткнувшись на ровном месте, едва не растянулся на полу.
