Александр Байбородин - Урук-хай, или Путешествие Туда…
Из узкой щели в колодезной стене доносились нечленораздельные вопли и уверенный голос Гхажша. В пыльном мареве возник корноухий эльф с гондорским мечом в руках и, небрежно ткнув кого-то, вывалившегося из прохода, сам просочился внутрь. Вопли за стеной сначала усилились, а потом начали затихать.
Я привалился к стене, сначала боком, а потом повернулся к ней спиной и съехал вниз, усевшись прямо в пыли и вытянув ноги. Тело не чувствовало ничего. Совсем ничего.
Рядом, шагах в двух, бился об землю Огхр. Он громко рыдал, молотил по земле кулаками и, только что, не грыз её.
Шатаясь, из прохода в стене выбрался Гхай, огляделся, осторожно обошёл Огхра и подошёл ко мне.
– Ты весь в крови, – сказал я ему.
– Чужая, – он попытался махнуть рукой, но лишь уронил кугхри и уселся рядом со мной. – Ты тоже…
Я поглядел на себя. Действительно, я был залит засыхающей бурой жижей весь, от подошв на сапогах до кончиков волос на голове.
– Тоже чужая, – сказал я и кивнул на затихающего Огхра. – Что с ним?
– Отходняк у него такой, – ответил Гхай, доставая склянку с шагху. – Не любит убивать…
– А ты любишь?
– Да кто ж это может любить… – Гхай сделал несколько глотков и передал склянку мне. – Но меня хоть так не колотит. Только после первого раза…
– Меня тоже колотило, – я глотнул шагху, огненная влага лилась в горло как вода, не принося опьянения. – Когда бородатого убил в горах. А сейчас ничего не чувствую. Совсем ничего. Только усталость, словно в кузнице молотом махал.
– Ну и радуйся, – сонно сказал Гхай. – Чего хорошего, когда так. Шагху допивай.
– А Гхажш с Огхром?
– Гхажш у нас предусмотрительный, у него ещё есть, – Гхай начал подниматься. – Пойду я к нему. Он обязательно будет раненых расспрашивать, надо помочь.
Я вздрогнул, вспомнив, как расспрашивали раненых роханцев.
Вокруг ходили сонные, вялые снаги. Время от времени кто-нибудь из них тыкал копьецом в одно из валявшихся тел. Иногда после такого тычка раздавался крик.
Подошёл корноухий эльф, воткнул в землю окровавленный до рукояти, иззубренный меч и уселся рядом со мной на корточки.
– Что они делают? – спросил я его.
– Раненых добивают, – равнодушно ответил он.
– Я понимаю, – встряхнул я головой. – Я хотел спросить, зачем? Ведь всё уже кончилось.
– А что с ними можно сделать? – вопросом ответил эльф. – Кое-кому я, может быть, смог бы помочь. Но не всем. На такой жаре их раны скоро загниют. Так что это можно считать милосердием.
– Милосердием? – изумился я. – Я понимаю, убить врага в бою – доблесть. Но вот так добивать раненых, это мерзость.
– Они всё равно не выживут, – грустно усмехнулся эльф. – Их некому лечить. И снагам сейчас не объяснить, почему не надо убивать врагов. Они так убивают свой страх. Ты уже сделал, что мог, половинчик. Ты доблестно бился.
– Ты тоже.
– Не стоит об этом, – эльф покачал головой. – За свою жизнь я убил много больше орков, чем спас сегодня. У меня долгая жизнь.
– Почему? – спросил я. – Я хочу сказать, почему ты их спасаешь?
– Потому что однажды я понял, что они наши дети. Наши несчастные, измученные дети. Моргот[37] – великий обманщик. Он не способен творить, но способен искажать чужое творение. Когда дети обманутых им эльфов вернулись к нам, мы встретили их стрелами. Мы не могли поступить иначе, и Моргот это знал. Он знал, насколько непереносима будет для нас эта живая насмешка. И мы попались на эту злую шутку, оказавшуюся таким долгим и страшным обманом. Мы думали, что воюем со Злом, а воевали с собственным искажённым отражением. Со своими детьми.
– Но они же заключили союз с Мелькором?
– Ты знаешь это имя Моргота? – удивился эльф. Я кивнул. – А у кого им ещё можно было искать помощи? Они ненавидели его так же, как мы, а может быть, и сильнее, но они хотели жить. Выжить. Они не унаследовали от своих обманутых родителей вечной жизни, но они хотели прожить ту короткую, что у них ещё остаюсь. Мы могли им помочь, но мы не поняли их, не захотели понять. Не захотели сделать усилия. Мы были ослеплены собственной гордостью. Ещё бы. У нас был Свет, которого они лишились. Мы сами толкнули их в объятия того, кого они ненавидели. А потом пришли новые поколения, и начало забылось, потому что все очень хотели его забыть. Война осталась. Мы воевали с ними, думая, что защищаем Добро и Свет, а, на самом деле, в хоре Айнур мы пели песню, придуманную Мелькором. Нам дан был Свет, а мы растратили его на бессмысленные войны с собственными детьми и пустячные безделушки: камешки, колечки.
– Ты так говоришь о Кольце Власти?
– Ты знаешь и о нём? – на этот раз эльф даже не удивился.
– Два моих деда были в отряде Хранителей. Один из них дошёл вместе с Фродо Бэггинсом до расщелин Ородруина.
– Ты принадлежишь к великому роду, половинчик. Горе тому, кто обманется твоей внешностью. Когда я увидел твоих сородичей на Совете Мудрых у Элронда, я тоже был обманут их забавным видом. Как и Мудрые, впрочем.
– Ты был на совете у Элронда? – пришёл мой черёд удивляться.
– Да, – задумчиво кивнул эльф. – Я был в свите Леголаса и стоял за спинкой его кресла, когда обсуждалась судьба Ардии.
– Разве у Леголаса была свита? – я никак не мог вспомнить, упоминалось ли об этом в Алой книге.
– А ты полагаешь, что сын владыки Трандуила мог пуститься в долгое и опасное путешествие один? Конечно, у него была свита, и я тоже был в ней. Лишь потом, когда Кольцо решили отправить в Гондор, Леголас не стал брать никого с собой. Но в том и не было уже необходимости. Митрандир, Серый Странник, носивший Кольцо Огня и владевший даром огненного убеждения[38], – достойный спутник для принца Перворождённых. Рядом с ним Леголасу некого было опасаться.
– Они едва не погибли в Мории, – возразил я. – Когда встретились с балрогом.
– Балрог… – усмехнулся эльф. – Балрог – всего лишь балрог. Малый демон огненной стихии. Что он мог поделать с майя? Тем более с майя, носящим Нарию? А Митрандир – майя, мощь его лишь немногим уступает мощи Валар. По слову его могут двигаться горы и останавливаться реки. Даже Леголас мог бы справиться с балрогом. Не один, разумеется, но при помощи людей и гнома, что были там. Мог бы. Ему случалось встречаться с этими огненными тварями в битвах и до того. А уж Митрандир мог просто развеять балрога в дым одним своим дыханием. Весь этот путь через Морию был всего лишь капризом Серого странника. До Гондора можно было добраться гораздо проще. Надо было всего лишь повернуть к северу от Ривенделла, пройти Верхним перевалом, который охраняют бъёрнинги, и от Каррока спуститься на лодках вниз по Андуину, до самого Осгилиата. Но Митрандиру зачем-то захотелось идти сложным путём. Неисповедимы пути Мудрых.
