Константин Ветошко - Три грани рока
Играли в венлуд командами. В каждую из них входило от двух до семи магов воздуха. В зависимости от их численности менялись и размеры площадки. Максимально она была длиной в сто пятьдесят метров, а шириной в сто. Допустимая высота обычно не превышала пятидесяти метров.
К площадке для лазурной игры никаких особых требований, кроме размера, не предъявлялось. Ее границы четко обозначали при помощи светящихся силовых линий сами игроки или при наличии — судья. Помимо разграничения игровой площадки и разбора спорных ситуаций, он вдобавок еще и поддерживал над самой землей защитный полог, призванный предохранить игроков от серьезных травм.
Играли в венлуд при помощи очень прочного, тяжелого, набитого песком вьюка длиной в полтора метра. Каждый игрок имел право касаться этого мешка только специальным светящимся магическим щупом, созданным из сгустившегося воздуха. Его длина была строго регламентирована — не более трех метров. Запрещались любые броски вьюка — он должен был передаваться только при непосредственном контакте с другим щупом, а в плетение в обязательном порядке встраивались энергетические каналы, которые заставляли отпустить кожаный мешок, как только его касалась чужая силовая линия.
Во избежание травм, каждый из магов поддерживал вокруг себя прочный магический щит и простенькое плетение «перина», смягчающее удары. В результате в воздухе постоянно происходили зрелищные столкновения и силовая борьба.
Смысл лазурной игры состоял в том, чтобы суметь пронести вьюк через обозначенное святящимися силовыми линиями круглое окно на противоположном конце площадки соперника. Диаметр его был не велик — до десяти метров.
Естественно, главной составляющей венлуда являлись полеты. Все пятнадцать минут, которые длилась одна игра, представляли собой головокружительное и динамичное зрелище. Столкновения окружавших магов щитов порождали яркие вспышки и целые снопы искр. Но наблюдать с земли, задрав головы, было очень неудобно, поэтому кроме как у самих участников, особой популярностью игра не пользовалась.
С того злосчастного дня, когда Винстон расстался с Кэмией, прошло уже полгода. Первое время ему очень тяжело давалось держать на лице маску безразличия. Судя по косым взглядам, которые нет-нет, да кидал в его сторону Ингвар, юноша не в полной мере маскировал свои чувства. Поэтому он старался больше времени проводить в одиночестве. Но главное, что его переживаний не замечал Гиллиан. Аристократ был полностью поглощен своим романом с Кэмией и мало на что обращал внимание.
Вообще, отношения в их компании претерпели сильные изменения. Винстон стал проводить еще меньше времени вместе со всеми. Ему было неприятно видеть, как бывшая девушка воркует с его другом. Да и закралось ему в душу некоторое недоверие к Гиллиану. Он не перестал считать его другом, но требовалось время, чтобы суметь окончательно забыть о произошедшем, хотя Винстон и понимал, что аристократ просто поддался минутной слабости, а не намеренно отбил у него девушку.
Ингвар не подавал виду, но явно стал испытывать к Кэмии некоторую неприязнь, да и поступок Гиллиана не одобрял, поэтому, когда с ними не было Винстона, тоже предпочитал оставлять парочку наедине. Впрочем, влюбленные этому нисколько не расстраивались. Кэмия даже перешла в группу с четырехлетним обучением, чтобы постоянно быть вместе с Гиллианом.
Теперь, если Винстон выбирался отдохнуть, они с Ингваром куда чаще проводили время вдвоем, знакомясь с приглянувшимися первокурсницами или просто беседуя за кувшинчиком вина. Бывшие когда-то традиционными посиделки всей их компании стали редкостью.
Сам будущий маг теперь еще больше времени посвящал полетам. Винстон упивался скоростью, наслаждался одиночеством и тишиной. Под его радужными крыльями проплывали заснеженные вершины, и ему хотелось, чтобы его душа стала подобна этим спокойным и непоколебимым ледяным гигантам, которых не в малейшей степени ни затрагивали тревоги и проблемы внешнего мира, и даже время, казалось, обходило стороной.
Постепенно Винстон все чаще стал вспоминать о Кэмии не с тоской, а с легкой грустью. Как оно обычно и бывает, время оказалось лучшим лекарем. Новые впечатления и эмоции заслонили собой воспоминания, словно первый снег, который присыпал пепелище когда-то яркого костра…
Решив, что он уже достаточно подготовлен и не ударит в грязь лицом, Винстон обратился к скайрэ Ролану — тому самому адепту, что показывал замок группе юноши в первый их день прибивания в Конд'аэре. Именно он являлся судьей венлуда в университете. По совместительству, этот наставник был и капитаном сборной Конд'аэра.
Так как плетение полета преподавалось на последних курсах, то обычно и участвовали в лазурной игре только студиозы, уже почти ставшие выпускниками. Винстон оказался исключением. После первых же тренировок стало ясно, что у него очень большой потенциал к этой игре. Плетение щупа юноша освоил сразу. Навыки полета у него тоже были вполне развиты. Скайрэ Ролан с удовлетворением заметил, что юноше надо просто отточить маневренность и как следует поднатореть в тактической составляющей игры.
Новому увлечению юноша теперь посвящал все свободное время. К своему удивлению, Винстон быстро сдружился со скайрэ Роланом. Наставник вел себя с ним как с равным, и разница в возрасте и ранге совершенно не ощущалась. К ужасу юноши, оказалось, что скайрэ Ролан, как и очень многие в университете, прекрасно осведомлен о драматической концовке его взаимоотношений с Кэмией. Усмехнувшись, он рассказал ему, что эта тема долгое время была самой обсуждаемой сплетней. В первую очередь, этому способствовала личность Гиллиана, который давно и прочно занял первое место среди тех студиозов, которым наиболее охотно перемывали кости любители почесать языками.
Сначала Винстон стеснялся разговаривать о столь личных переживаниях, но Ролан за кувшинчиком хорошего вина поделился с ним схожими проблемами. Сам наставник в очередной раз расстался с бывшим куратором группы юноши — скайрэ Велисой. К тому же, как и Винстон, он был фанатом полетов, поэтому общий язык они нашли быстро.
Время и несколько мимолетных романов с первокурсницами окончательно убедили Винстона, что он принял правильное решение, не пытаясь сохранить отношения с Кэмией. Постепенно юноша стал замечать у нее недостатки, на которые раньше почему-то совсем не обращал внимания. Теперь Винстон уже не был уверен, что вообще по-настоящему любил эту девушку. А вот счастью — ее и Гиллиана, в последнее время радовался вполне искренне, хотя неприятный остаток в душе все равно остался, поэтому он пока не мог доверять Гиллиану столь же безоговорочно как когда-то.
