Юрий Иванович - Выбор Невменяемого
— К чему готов? Что ты хочешь?
— Только одного! Самого небольшого, самого единственного, но в то же время самого ласкового и всепрощающего… поцелуя! Только один поцелуй мне в награду за мое самопожертвование! Только один! Ну же! Растел! Пригнись ко мне и не стой как чурбан! Вот молодец! А теперь отдавай мне мою награду!
И Мони Лу с умением светской тигрицы впилась губами в губы совсем растерявшегося герцога Ботиче.
Гудас Вилт пребывал в одиночестве около двух часов. Одиночестве томительном и непереносимом. Только и удавалось ему тешить себя двумя оптимистическими рассуждениями. Раз его до сих пор не казнили, то, значит, это большой плюс к общему сроку прожитой им жизни. Умирать не хотелось ни в коем случае. Ну и второе: раз ни молодая маркиза, ни сам герцог до сих пор не вернулись, значит, дело и в самом деле может выгореть. В таком случае весь эксперимент диктатора свернет в другую колею, пленник станет не нужен, и его элементарно выпустят проторенной на поверхность дорогой.
«А может, герцог еще и обещанную компенсацию выплатит? — мечтал пленник, вытянувшись на лежанке и положив руки под голову. — Ведь для него лишний мешок монет никакой проблемы не представляет…»
Как раз на этой мажорной ноте в келью с гордым и восторженным видом влетела Мальвика. На радостях и без всякого стеснения она с разгона расцеловала своего товарища и в щеки, и в губы, и чуть ли сверху на него не уселась.
— Получилось! Все получилось! — приговаривала она с воодушевлением, — Я знала, я верила, что мы спасемся!
Она и не заметила, что вся позитивная энергия и только что максимально использованный положительный Признак продолжали витать во всем ее естестве. И витать настолько сильно, что Гудас моментально вошел в состояние наивысшего возбуждения.
Но тем не менее многие годы, проведенные им при любовных ухаживаниях, коварных обольщениях, и глубокое понимание женской души ему вовремя подсказали: в любом состоянии настроение потенциальной партнерши можно использовать. Грусть — для жалости. Печаль — для утешения. Радость — для восторженного соучастия в ней. Главное — не поторопиться и все не испортить. Поэтому мужчине и не пришлось что-то разыгрывать или притворяться, он только подыграл и усилил рвущийся из него восторг:
— Неужели?! Ура! Ты просто прелесть! Ты молодец! Я знал, я верил в тебя!
Он не только тискал девушку, но и без усилий приподнимал, крутил и прижимал ее тело как ему заблагорассудится. Восторженная Мальвика даже не сообразила, что оказалась зацелована с ног до головы и почти полностью раздета уже через пять минут такого «товарищеского взбадривания» и совместной радости. И лишь когда осознала, что до начала соития осталось всего несколько шагов, вспыхнула краской стыда, прикрыла обнаженную грудь и словно окаменела. Понятно, что в тот же момент и весь физический настрой законного по местным нормам мужа упал ниже должной отметки. Но только физический! Потому что его моральный дух оказался не сломлен никакими негативными Признаками, С прежней энергией он продолжил осыпать девушку поцелуями, шептать и восклицать томные слова и нежные комплименты. Его руки жили совершенно отдельной жизнью, ощупывая, трогая, оглаживая и нежно массируя самые эрогенные места женского тела.
Примерно через полчаса это молчащее тело стало расслабляться.
Еще где-то через полчаса раздался первый удивленный шепот:
— Что же мы вытворяем?
И товарищ по плену, уже наверняка слегка повернувшийся мозгами на своей затее соблазнения, удвоил усилия. Вскоре его жена оказалась полностью раздета, и он, извиваясь на ней всем телом, продолжил безрассудно бороться с непосильным для него негативным Признаком. И, кажется, стал побеждать этот Признак. Вернее, это сама Мальвика вдруг почувствовала в себе лихую бесшабашность и острое желание опробовать то, о чем она прежде только мечтала.
Но в тот момент, когда «молодоженам» осталось сделать последние полшажка для любовного соития, они оба, чуть ли не одновременно, заметили у входа в келью замершую фигурку герцога. Тот в досаде скривился и виновато поднял ладони, глядя, как парочка лихорадочно прячется от его взгляда под одеяла и там испуганно замирает. Затем громко хмыкнул и начал:
— От всей души прошу прощения, что так неосторожно вам помешал, и постараюсь всеми силами замолить свою оплошность в ближайшее время. Просто я шел сюда по одному очень важному вопросу, потом замер от собственной непонятливости и не успел сразу развернуться и уйти. Извините еще раз! — Однако после этих слов не ушел, а, еще раз решительно вздохнув, продолжил: — Но раз я уже здесь, то доведу свою мысль до конца. Мальвика, то, что ты совершила для меня и для Мони Лу, бесценно по многим причинам. И по этому поводу тебя ждут совершенно другие почести и другие благодарности. Но сразу хочу тебе сказать: лифт поднимет наверх, в пространство с крысами, любую особь женского пола. Дальше начинается самое трудное — гигантские и кровожадные монстры. Кто там сможет прорваться? Следует учитывать: бронированной колабы у нас нет. Да еще и беременной. Любой сорфите будет трудно сражаться в узких проходах, ей там не развернуться, и крысы легко прорвутся снизу, откусывая ноги. Никакая таги тоже по умолчанию не справится с сонмищем громадных для нее хищников. Особи мужского рода отпадали для первого прохода изначально. Так что… извини! Остаешься только ты одна! И я рад, что у вас все так прекрасно складывается!
После чего герцог резко развернулся и, приподнявшись над полом левитацией, улетел прочь.
А оба пленника ошеломленно уставились друг другу в глаза. В это мгновение мир для них опять резко перевернулся.
Глава тридцать третья
ДОПОЛНЕНИЯ К «СОВЕТАМ»
И Кремон, и Молли проснулись одновременно. Только он, пока лежал и раздумывал над своими первоочередными действиями, даже не пошевелился. Тогда как она быстро выскочила из кровати и стала поспешно одеваться.
— Дорогая, а как же утренние ласки? — с сарказмом спросил он, открывая глаза и со священной осторожностью снимая со своего носа репликатор. — Ты ведь обещала!
— Ха! Тебе было мало жизнерадостных дуниток? — ехидно спросила Галирема, — Еще не наласкался?
— Это ты зря! Я тебя очень долго искал.
— Не сомневаюсь! Я, как последняя ворона, просидела на дереве, но так никого и не дождалась.
— Так уж и никого?
— Хоть я и ворона, но не совсем тупая! Любой пролетающий дунит стремился ко мне с оказанием любых услуг. Мне даже никаких жестов не понадобилось.
— Увы, дорогая, поляна огромна. Я просто физически не успел бы ее всю облететь.
