Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.

— Он умер от живота.

— Да, верно. Бедняга. Если уж тебе пришла такая охота учиться, выучи для начала имена всех королей Вестероса и всех десниц, которые им служили. Завтра я спрошу у тебя этот урок.

— Хорошо, матушка, — послушно ответил мальчик.

— Вот и умница. — Серсея не намеревалась выпускать из рук бразды правления до самого совершеннолетия сына. Я полжизни ждала этого, пусть и он подождет, говорила она себе. Она играла роль послушной дочери, стыдливой невесты, покладистой жены. Страдала от пьяных ласк Роберта, ревности Джейме, насмешек Ренли. Терпела хихикающего Вариса и скрежещущего зубами Станниса. Подлаживалась к Джону Аррену, Неду Старку и злобному карлику, своему брату, каждый раз обещая себе, что когда-нибудь наступит ее черед. Если Маргери Тирелл задумала лишить ее вожделенного торжества, пусть лучше подумает еще раз.

Завтракала она, однако, в дурном настроении, а остаток утра провела с лордом Джайлсом и его счетными книгами, слушая его кашель о звездах, оленях и драконах. Затем лорд Уотерс доложил, что три первых военных корабля почти закончены, и просил еще золота, чтобы отделать их с подобающей роскошью. Ей было приятно удовлетворить его просьбу. Обедала она с членами купеческих гильдий, которые жаловались, что воробьи запруживают улицы и ночуют прямо на площадях. Придется, возможно, приказать золотым плащам выгнать этих бродяг из города, подумалось ей, — и тут в чертог явился великий мейстер.

На последних советах Пицель вел себя крайне сварливо. Он остался недоволен капитанами, которых Аурин Уотерс подобрал для ее новых судов. Все они были молоды, а Пицель ратовал за опыт и настаивал, чтобы корабли отдали капитанам, уцелевшим после битвы на Черноводной. «Это славные моряки, доказавшие свою верность на деле», — говорил он. «Они доказали только одно — что умеют плавать, — возразила ему Серсея, принявшая сторону лорда Уотерса. — Мать не должна жить дольше своих детей, а капитан — дольше своего корабля». Ее слова Пицелю не пришлись по нраву.

Сегодня он был расположен более мирно и даже изобразил на лице улыбку.

— Добрые вести, ваше величество, — объявил он. — Виман Мандерли выполнил ваш приказ и обезглавил Станнисова лукового рыцаря.

— Это доподлинно известно?

— Голова и руки казненного выставлены на городской стене Белой Гавани. Лорд Виман удостоверяет это, а Фреи подтверждают. Они видели эту голову с луковицей во рту, и пальцы на одной руке укорочены.

— Прекрасно. Известите Мандерли, что сын будет ему возвращен, ибо он доказал свою преданность королю. — Теперь в Белой Гавани тоже настанет мир, а Русе Болтон со своим бастардом идут на Ров Кейлин с двух сторон — один с юга, другой с севера. Как только Ров будет взят, они совместными силами выбьют островитян из Торрхенова Удела и Темнолесья. Это позволит им заключить союз с оставшимися знаменосцами Неда Старка, когда придет время выступить против Станниса.

На юге Мейс Тирелл раскинул лагерь под стенами Штормового Предела и бомбардирует замок камнями — без особого, впрочем, успеха. Хорош вояка! Ему бы следовало поместить в гербе толстяка, восседающего на своей жирной заднице.

Прием нудного браавосского посла она уже откладывала на две недели и охотно отложила бы еще на год, но лорд Джайлс заявил, что не в силах более выдерживать его натиск. Королева начинала задумываться, есть ли у лорда-казначея силы хоть на что-нибудь, кроме кашля.

Браавосиец представился как Нохо Димиттис — имечко в самый раз для него. Даже голос его раздражал королеву. Она беспокойно ерзала на сиденье, гадая, долго ли еще ей придется выслушивать его дерзкие речи. Шипы и лезвия Железного Трона позади нее отбрасывали на пол жутковатые тени. Только сам король или его десница имели право сидеть на нем. Серсея занимала место у его подножия, в золоченом кресле с красными подушками.

— Этим делом должен заниматься скорее наш лорд-казначей, — ввернула она, как только браавосиец остановился перевести дух.

Это явно не удовлетворило благородного Нохо.

— Я имел уже шесть бесед с лордом Джайлсом. Он кашляет и просит его извинить, а золота как не было, так и нет.

— Поговорите в седьмой раз, — любезно предложила Серсея. — Число семь священно для нас.

— Ваше величество изволит шутить, я вижу.

— Никоим образом. Разве я улыбаюсь? Или смеюсь? Уверяю вас, когда я шучу, никто не может удержаться от смеха.

— Король Роберт…

— …умер, — отрезала королева. — Железный банк получит свое золото, как только мы подавим этот мятеж.

Он осмелился бросить на нее гневный взгляд.

— Ваше величество…

— Аудиенция окончена. — Она довольно натерпелась для одного дня. — Сир Меррин, проводите благородного Нохо Димиттиса, а вы, сир Осмунд, ступайте со мной. — Ей хотелось принять ванну и переодеться до прихода гостей. Ужин обещал быть не менее скучным. Тяжелая это работа — управлять королевством, тем более семью королевствами.

На лестнице Осмунд Кеттлблэк поравнялся с ней, высокий и стройный, весь в белом. Убедившись, что здесь больше никого нет, Серсея взяла его под руку.

— Как поживает ваш младший брат?

— Неплохо, — замялся сир Осмунд, — вот только…

— Только что? — с намеком на гнев произнесла королева. — Признаюсь, мое терпение на исходе. Нашему милому Осни давно пора стать жеребчиком при нашей кобылке. Я назначила его щитом Томмена, чтобы он каждый день мог бывать в ее обществе, а розочка до сих пор не сорвана. Быть может, его чары не действуют?

— С его чарами все в порядке — он как-никак Кеттлблэк. — Сир Осмунд запустил пальцы в свои маслянистые черные волосы. — Все дело в ней.

— Что вы хотите этим сказать? — Серсея начала уже сомневаться относительно сира Осни. Возможно, другой пришелся бы Маргери больше по вкусу. Скажем, Аурин Уотерс с его серебристыми волосами или здоровенный детина наподобие сира Таллада. — Девица предпочитает кого-то еще? Ваш брат неприятен ей?

— Очень даже приятен. Он рассказывал, что на днях она потрогала шрамы у него на лице и спросила, что за женщина его наградила ими. Он не говорил, что это сделала женщина, но она все равно узнала — наверно, от кого-то другого. Она и застежку его плаща поправляла, и волосы убирала со лба, и все такое. Один раз, у мишеней, она попросила его показать, как надо держать длинный лук, и он ее обнял. Она смеется его озорным шуткам и отвечает на них своими, еще более смелыми. Она хочет его, это ясно, но…

— Но? — повторила Серсея.

— Они никогда не бывают одни. Король с ними почти все время, а если не он, то еще кто-нибудь. Две из ее дам спят с ней в одной постели, меняясь поочередно. Две другие приносят ей завтрак и помогают одеться. Молится она со своими септами, читает с кузиной Элинор, поет с кузиной Эллой, шьет с кузиной Меггой. Она забавляется соколиной охотой с Янной Фоссовей или Мерри Крейн либо играет в «приди ко мне в замок» с маленькой Бульвер. Она никуда не выезжает без пяти-шести спутников и берет с собой дюжину гвардейцев по меньшей мере. Мужчины окружают ее всегда, даже в Девичьем Склепе.

— Мужчины? — Это уже сулило надежду. — Что за мужчины?

— Певцы, — пожал плечами сир Осмунд. — Она просто помешана на певцах, жонглерах и разных других скоморохах. А за ее кузинами постоянно увиваются рыцари. Осни говорит, что всех хуже сир Таллад. Этот здоровый олух никак не может выбрать между Элинор и Эллой, но одну из них позарез хочет. Близнецы Редвин тоже все время при них. Боббер носит цветы и фрукты, Орясина бренчит на лютне — ни дать ни взять кошку душат, говорит Осни. Этот, с Летних островов, тоже под ногами путается.

— Джалабхар Ксо? — презрительно фыркнула Серсея. — Он, не иначе, выпрашивает у нее золото и мечи, чтобы отвоевать свою родину. — Ксо под своими перьями и драгоценностями, в сущности, нищий. Роберт мог бы положить конец его приставаниям одним твердым «нет», но этому пьянчуге, видите ли, смерть как приспичило завоевать Летние острова. Размечтался о темнокожих нагих красотках в плащах из перьев, с черными, как уголь, сосками. Поэтому вместо «нет» Роберт всегда отвечал Ксо «на будущий год», и этот год так и не настал никогда.