Майя Зинченко - Изучающий мрак (Дарвей)
- Стервятники... - с неожиданной ненавистью сказал монах, глядя на многочисленные лица, застывшие в предвкушении. - Вам мало развлечений... Как смерть может быть развлечением? Боль одного - наслаждение для других. Из-за публики казнь превращается в спектакль.
Было без десяти двенадцать, когда под усиленным конвоем доставили пленника. Дарвей отвернулся, не желая встречаться с Вейноком взглядом. Заметив изможденного, оборванного мага, толпа радостно взревела.
Судья подождал, пока шум утихнет. Настало время оглашения приговора. Он развернул свиток и принялся читать. У судьи, столь невзрачного на вид, неожиданно оказался приятный глубокий голос.
К Дарвею подошел Томек.
- Вот ты где... Готов? - он скептически уставился на топор, лежащий на коленях.
- Вполне, - качнул головой монах. - Почему вы здесь? Я думал, что вы в ложе вместе с остальными.
- Я там был. Но общество здешнего градоправителя еще хуже, чем твое.
- Буду считать, что это комплимент.
- Так и есть.
- ...измене! - донеслось до них. - Именем императора Аленвора Двенадцатого этот человек приговаривается к смертной казни посредством отсечения головы.
- Судья во всю старается, - заметил волшебник, когда последний поспешно спустился вниз, сжимая в руках бумагу. - Ему бы глашатаем работать... Что сидишь? Твой выход. - Томек посторонился, пропуская Дарвея.
Монах, не говоря ни слова, встал, и пристально посмотрев на мага, встал на ступеньку. Как раз в этот момент часы на главной башне пробили двенадцать раз. Наступил полдень.
Пленник, со связанными за спиной руками, уже стоял на коленях, опустив голову на плаху. Дарвей поймал его взгляд и понял, что коварные щупальца безумия на время оставили Вейнока в покое. Жаль, ему лучше было бы не осознавать, что с ним происходит.
Монах с ненавистью взглянул на топор, чье лезвие ярко блестело на солнце, и хрипло спросил:
- Ты готов?
- К этому нельзя быть готовым... - ответил Вейнок. - По-вашему я виновен, но ведь не больше других. Почему казнят только меня?
- Остальные уже мертвы, - с горечью прошептал монах. - Не бойся, ты не будешь страдать.
- Ты не имеешь права говорить мне это! Ты не знаешь, что я чувствую!
- Я знаю. И мне, - Дарвей наклонился к нему, - во сто крат хуже. Мое сердце разрывается от боли.
- Лицемер! - прошипел пленник. - Ты делаешь это ради золота! Деньги - вот что тобой движет!
- Нет, - ответил он, перекладывая топор в другую руку, - мной движет милосердие. Только я могу избавить тебя от страданий. Освободить тебя из сетей безумия.
- Страдания?! Они ожидают не меня, а вас! - Вейнок перешел на крик, обращаясь к толпе. - Я хотел остановить эту войну! Навсегда! И я ни о чем не жалею! Слышите?! Не жалею!!!
Дарвей положил ему руку на голову, прижимая, а сам занес топор. И в этот момент воспоминания снова нахлынули на него. Под их напором монах едва устоял. Он увидел себя с обеих сторон. Он был и палачом и казненным одновременно.
Яростная боль разрывала его грудь на части. Весь ужас Вейнока, пережитый им однажды, снова был с ним.
Капли холодного пота выступили на лбу монаха, мгновенно пропитав собой маску. Он должен это сделать, должен... Это правильно. Он знает, что все равно это сделает.
В ушах гудело, а руки стали такими тяжелыми, будто бы кто-то невидимый крепко сжал запястья. За что ему это?! Он думал, что убивать легко! Но это неправда... Убивать страшно! Вот так самый жуткий кошмар становиться реальностью и его мучения не прекратятся сами.
Он должен немедленно разорвать существующую между ними связь!
Дарвей с размаху опустил орудие казни на шею осужденному. Брызнула кровь и голова, упав с колоды, покатилась по доскам. Безжизненное тело Вейнока сползло вниз.
Дарвей отыскал голову и, как того требуют правила, поднял за волосы, показав ее толпе.
Он видел, как люди вопили, подняв руки. Видел их раскрытые рты и горящие глаза, но не ничего слышал. Ни звука.
В этот момент он поклялся себе, что больше никого не убьет. Это был последний раз, когда он лишил человека жизни. Хватит с него убийств, он очень хорошо усвоил этот урок, данный ему Роком. Теперь, чтобы не случилось, он не нарушит своей клятвы.
Монах бережно положил голову в специальную корзину и накрыл ее крышкой. Ее нужно было сохранить, чтобы потом похоронить вместе с телом. Хорошо, что хоть похоронами он не обязан заниматься.
Ах, Вейнок, Вейнок... А ведь все могло быть иначе. В другом мире, в другой вселенной...
Он спустился вниз и забрал свои вещи. Больше его в этом городе ничего не держало.
Легкий ветер ласково трепал начавшую желтеть листву. Из-за деревьев монах не мог видеть солнечный диск, но он знал, что тот уже наполовину скрылся за горизонтом. Светило окрасило рваные серые облака, разбросанные по всему небу, в нежный розовый цвет. На востоке зажглись первые звезды.
С каждым днем становилось все холоднее. Крестьяне, не успевшие собрать урожай, с тревогой ожидали первых заморозков.
Дарвей уже несколько часов блуждал по лесу, пытаясь отыскать своих друзей. Он чувствовал, что они скрываются где-то неподалеку. И он оказался прав.
- Дарвей! Ты вернулся! - из-за толстой старой ели в два человеческих обхвата показался орк. Он держал в руках охапку хвороста.
- Неужели ты рад меня видеть? - усмехнулся монах.
- Я рад видеть человека? - деланно оскорбился Грем. - Никогда! - и добавил. - Ну, может в какой-то степени. Эта парочка меня с ума сведет. Один все время в огонь пялится, а второй без конца бубнит свои заклинания.
- Я все слышу! - громко, но без злобы сказал Малем. - Вот видишь, как хорошо, что мы тебя не послушались и не ушли. Я так и знал, что мы тебе еще понадобимся.
Он подошел к монаху и заглянул ему в глаза.
- Ты очень бледен.
- Да, наверное.
- Ты болен?
- Нет, просто устал.
- Пойдем к костру. Его тепло придаст тебе сил.
Друзья расположились на маленькой уютной полянке. Клифф, занятый вырезанием дудочки, при виде Дарвея вскочил, и его лицо расплылось в улыбке.
- Вот так сюрприз! Я и не надеялся увидеть тебя так скоро.
- На самом деле я вернулся только для того, чтобы попрощаться. На этот раз окончательно.
- Как? - растерялся маг. - Объясни, что ты хочешь этим сказать?
- Я кое-что выяснил... Все это время мы шли по неверному следу, оставленному не бакетами, а одним из изменников.
- Хм, интересно... - Малем закутался в плащ и опустился на землю напротив монаха.
- Я имел возможность поговорить с этим человеком, и узнать о дальнейших планах жрецов.
