Елизавета Абаринова-Кожухова - Холм демонов
Все три головы посмотрели на нее с явным недоверием. Яга же виновато улыбнулась:
— У меня совсем из головы вылетело, что правая голова — это воевода Полкан. Левая — боярин Перемет. А средняя — ее сиятельство княжна Ольга.
Средняя голова вытянула шею и свысока небрежно кивнула. Правая же хмыкнула:
— Была. Двести летов обратно.
— Полкан! — властно взвизгнула средняя.
— Молчу! Молчу! — ухмыльнулась правая голова.
— А каким заклинанием вас заколдовал князь Григорий? — снова вклинилась Баба Яга.
— Да нет, — протянула средняя голова, — это не он, вурдалак окаянный, а один заморский колдун, хорек смердячий. Мы трое тогда в Нижней горнице собрались. А пес Григорий и говорит с ухмылочкой: «Преврати-ка их, барон Эдуард Фридрихыч, в гадов. Да навечно, чтобы у них время на искреннее раскаяние было. Я люблю, когда раскаиваются и сапоги мне целуют. Ох, зело люблю!»
— А я тогда крикнул ему: «Хрен дождешься, пес безродный!», — возмущенно пробасила правая. — И нос ему по щекам размазать хотел, да не успел. Этот клоп чужеземный заклинание сотворил, и мы враз превратились… Ну да сама видишь, во что.
— А я помню, — вступила в разговор левая голова, — как Григорий тогда смеялся: «Все-то у тебя, господин барон, черт знает как получается. Но на этот раз даже презабавно вышло. Три глупца самонадеянных в одной шкуре». И расхохотался он тогда своим бесовским смехом — до сих пор, как вспомню, мурашки по спине бегают. По шее то есть. Да еще добавил отсмеявшись: «И заклинание поставь посильней, чтобы это уродище о трех головах и одной заднице не могло мне вреда какого принести».
— Да, — задумчиво продолжила средняя голова, — вот и пришлось нам в лесу укрываться. Люди от нас убегали, как зайцы. Ну да и немудрено при таком гнусном обличии. Славные витязи головы нам порубать прицеливались, так от них нам самим скрываться приходилось. Ну а потом ты тут, Ягоровна, поселилась, когда тебя Григорий из замка своего вышвырнул.
— Князь Григорий, — осторожно начала Яга, — мой благодетель и…
— Да брось ты! — ухмыльнулась правая голова, — он только себе благодетель.
— Ты, Ягоровна, головой-то пошевели, — язвительно пискнула средняя, — это пока ты в Царь-Городе воду мутила в его пользу, так ты ему нужна была. А как тебе хвост там прижали да к нему ты прибежала, так он тебя одной рукой погладил, а другой за шиворот — и в лес зашвырнул.
— Использовал он тебя, Ягоровна, — вступила левая голова. — А ты говоришь — благодетель!
— Ладно, ладно, — стушевалась Яга, — Вы мне лучше про заклинание-то расскажите — нельзя ли его снять каким-либо образом?
— Да мы ж с тобой, Ягоровна, об том много раз толковали, — с удивлением покосились на нее все три головы.
— Странная ты стала, Ягоровна, после возвращения из Царь-Города, — пискнула средняя голова.
— Может, сидение в остроге тебе на голову подействовало? — сочувственно вопросила левая.
— А как ты оттуда убегла? — вклинилась правая.
— Как, как? — надулась Яга. — Знамо как: заклинание сотворила и сбежала. — И она поспешно поднялась на ноги и пошла в избу: — Заболталась я тут с вами, пора обед готовить!
И дверь за ней закрылась с занудным скрипом. Горыныч посидел в некотором недоумении, поводя головами.
— Это ты ее обидел, Перемет, — напустилась средняя голова на левую, — на полоумство ей намекаючи.
— А ты сама, княжна, — пробасила правая, — ласковостью не блещешь.
— Полкан! — пискнула средняя.
— Да ладно. Молчу, — насупилась правая. — Токмо странно мне. Сначала говорила — все заклинания запамятовала. А потом из острога с помощью заклинания же и убегла.
— А я спать хочу, — заявила средняя. — Это от твоей самогонки все, Полкан.
— Да, действительно, — примирительно сказала левая, — подремлем-ка часок-другой под дубочками.
И чудище, грузно покачиваясь, побрело от избушки. А вскоре из-под дубов донеслось громовое похрапывание. Самогон был, видать, что надо.
* * *Василий Дубов размашисто шагал по мангазейским улицам в сторону постоялого двора. Он еще не представлял подробностей того, как будет действовать дальше, но одно знал твердо — действовать нужно скоро и споро.
— Только бы скоморохи оказались на месте! — твердил детектив, будто заклинание. Их помощь теперь нужна была Василию как никогда.
По счастью, Антип и Мисаил оказались на месте. Правда, они собирались куда-то уходить, но Василий твердо заявил:
— Складывайте вещи и приведите свою повозку в полную готовность. До утра нам придется отъехать в Царь-Город.
— Что за спешка, — недовольно проворчал Антип.
— А как же свадьба?! — воскликнул Мисаил.
— Какая еще свадьба? — удивился Дубов.
— Какая, какая… Пульхерии Ивановны и Фомы!
— Свадьбы не будет! — решительно заявил детектив. — А если и будет, то тихая и благопристойная, без гулянок на Ходынской пустоши и прочих излишеств. — И, немного успокоившись, добавил: — А нам перед отъездом предстоят важные дела. Так что покамест я лягу спать, а к вечеру меня разбудите.
— Как скажешь, Савватей Пахомыч, — разочарованно откликнулись скоморохи.
Дубов же, скинув башмаки и колпак, лег на кровать и укрылся цветастым лоскутным одеялом. Однако сон не шел — и детектив размышлял о своем:
«А все-таки, откуда им стало известно про Дубова? Каширский? Едва ли. Будь он теперь в Мангазее, то разделался бы со мной без особых сложностей. Остается одно — Анисим подслушал наш разговор в лавке с Данилой Ильичем. Ведь я же имел неосторожность назвать свое подлинное имя. А уж содержание разговора не оставляло никаких сомнений в том, что обоих собеседников надо убрать как можно скорее. С Данилой именно так и поступили, а вот с Дубовым им пришлось повозиться… — Василий перевернулся на другой бок. — А все-таки они, похоже, приняли меня за важную особу, не уступающую по значению воеводе Афанасию. Одного не пойму — откуда здесь взялся мой портрет? Можно было бы предположить, что это нечто вроде фоторобота, составленного со слов тех, кто меня видел в прошлый приезд. Но что-то не похоже…»
Мысли детектива стали путаться, и он провалился в глубокий сон.
* * *Серапионыч неспеша брел в сторону терема Рыжего, с интересом разглядывая дома, палисадники и людей на царь-городских улицах. Вдруг доктор явственно услышал, как его окликнули по имени. Вернее, по отчеству. Доктор обернулся и увидел крытый черный экипаж, запряженный парой лошадок. Из зарешеченного окошка ему махал глава сыскного приказа.
— А, Пал Палыч, — обрадовался Серапионыч, — всегда рад вас видеть.
