Джон Райт - Туманы Эвернесса
— Пожалуйста, Мистер Пендрагон, разве мы не можем просто пойти домой и жить в мире?
Люцифер повернул свой давящий тяжелый взгляд на Пендрагона, который поднял меч, как если бы хотел отбить удар. Пендрагон покачнулся, но не упал. Люцифер заговорил спокойным, даже мягким голосом:
— Ты, жалкий червь, что ты можешь требовать у такого, как я?
Пендрагон, не мигая, посмотрел ему прямо в глаза.
— Я свободный человек и не кланяюсь никому. И мы дунем в рог, если ты не согласишься вернуть власть над Эвернессом семье Уэйлок, восстановить уничтоженное солнце, отозвать все приливные волны, вернуть Венеру на ее орбиту и вообще сделать небо таким, как раньше. Или твой ангельский интеллект считает мои требования несправедливыми?
Люцифер поглядел вниз.
— Я гляжу в твое сердце и вижу, что ты отбросил все искушения попросить побольше и просишь только то, что считаешь честным и справедливым. Так тому и быть: я согласен. Я, если мне понравится, подожду, пока ты уйдешь, маленькая пчелка, и только потом подниму руку, чтобы пощипать мед этого мира. Но если ты захочешь большего, опять оживет твое самое худшее проклятие: если ты вернешь власть тирану Оберону, он использует Котел Возрождения и уговорит душу Солнца опять вспыхнуть. И, я надеюсь, он сотрет тебя в порошок, жалкий червяк, как ты того и заслуживаешь. Хватит! Я ухожу!
Люцифер отвернулся, его огромные черные крылья сложились и повисли над плечами, как грозовые облака, он шагнул в воздух и исчез, в мгновение ока унесясь на Восток.
IV
Все поднялись на ноги и поглядели вокруг, на обломки и разрушенные конструкции. На палубе, покрытой легким снегом, осталась вмятина от ступни Люцифера, а корма огромного корабля превратилась в айсберг.
В море вокруг плавала кровь, трупы монстров, обломки уничтоженных кораблей, льдины и несколько спасательных лодок.
Над их головами, как хрустальный подсвечник, колыхалась великолепная эфирная цитадель Келебрадон, тихая и молчаливая, на ее башнях и стенах реяли гордые флаги. Вокруг нее поднимались окрашенные в розовое облака.
Однако небо осталось темным, солнце еще не появилось.
— Что-то мне не радостно… — усталым голосом сказал Гален. — Мы действительно победили…?
Пендрагон оглянулся.
— Куда делся Оберон?
— Никто из вас не заметил, когда я сказала об этом! — капризным голосом заявила Венди.
Ворон посмотрел на снег, лежавший на палубе; но снег выпал после бегства Оберона: следов на нем не было.
— Ворон! Ты можешь найти его? — спросила Венди.
— Смотрите, — сказал Азраил Мерлин. — Звезды радостно собрались за краями отступающих облаков, образовав фигуры детей, цветов и протянутых пальцев. Оберон уже вернулся в Келебрадон, хотя я и не понимаю, как. — Потом его ноздри раздулись, он повернул голову и посмотрел на восточное небо.
— Смотрите! — Ворон указал на другую сторону палубы.
— Я ничего не вижу, — сказал Гален.
— Вот именно! — кивнул Ворон. — Где сон-лошадка, на которой прискакал Лемюэль, а? Все сон-лошадки принадлежат Оберону, разве нет?
Потом он повернул голову и посмотрел туда, куда смотрел Азраил Мерлин.
Венди тоже взглянула.
— Что это?
Пендрагон посмотрел на счетчик Гейгера, который держал в руке, снял с себя противорадиационный костюм, отбросил его прочь и поднял к глазам сложно выглядевший бинокль.
Облака разошлись, и вдали они увидели быстро двигающуюся яркую точку, похожую на падающую звезду. Когда она подлетела ближе, со страшной скоростью проносясь между морем и небом, они увидели сверкающую узкую колесницу из узорчатого серебра, постромки которой были сделаны из серебряных веревок. Колесницу тащили по воздуху несколько пушистых кошек, длинными изогнутыми прыжками они грациозно перепрыгивали с места на место.
Еще ближе, и они увидели изящную, но величественную молодую женщину, слегка отклонившуюся назад, чтобы удержать поводья стремительно летящей колесницы; ее волосы казались черным облаком, которое ветер сдувал с ее лица. Она была совсем худенькой и походила на юную, только что расцветшую девушку, но держалась с достоинством императрицы.
Еще ближе, и они увидели загадочную улыбку, тронувшую ее совершенные губы, и горящий взгляд, сверкавших из-под широких темных ресниц.
На ее руке горело кольцо, похожее на каплю крови, двойник загадочного опала на руке Пендрагона.
Летающая колесница дважды облетела палубу и пошла на посадку. Узкие колеса побежали по палубе, и царственная фигура натянула поводья своих крошечных скакунов. Кошки приземлились на четыре лапы, и, раздраженно дрогнув маленькими плечами, натянули постромки, заставив колесницу остановиться. Потом легли или сели на палубу, умывая усы и полные внутреннего достоинства, как какие-нибудь фараоны.
Венди прыгала верх и вниз от возбуждения, пока колесница кружила над кораблем.
— Мамочка! Мамочка! Это же мамочка! Смотрите, как она прекрасна. Ворон, смотри! Держу пари, ты забыл, как она выглядит!
Потом, когда колесница приземлилась, Венди, как будто подхваченная ветром, унеслась в воздух и приземлилась прямо в руках юной леди. Они изо всех сил сжали друг друга в объятьях, леди разгладила волосы Венди и что-то зашептала ей. Мать могла бы показаться моложе дочери, если бы не древняя мудрость в ее глазах.
Потом Венди встала на колени и ее окружили коты.
— Привет, Пушистик! И ты, Клякса! Можно тебя погладить? О, Усатик! Ты была хорошей девочкой? Смотри, Ворон. — Кошки мурлыкали и терлись о ноги болтающей без умолку Венди, и Ворон подумал, что никогда не видел свою жену такой красивой.
Пендрагон шагнул вперед, обнял леди за талию, вынул из колесницы и поставил на палубу.
Он наклонился и хотел поцеловать ее, но, взглянув на Азраила Мерлина, она повернула голову и подставила ему щеку. Пендрагон нежно взял ее подбородок пальцами и повернул к себе.
— Что случилось?
— Может быть это невежливо, Антон, — сказала она слегка хриплым, но мелодичным и приятным для слуха голосом, — но я не хочу целоваться перед моим бывшим мужем…
Пендрагон фыркнул.
— Титания! Я не собираюсь скрывать правду от него или от любого другого мужчины. Если он не хочет смотреть, пусть закроет глаза.
— Нет… Антон… Ммм… нет… — Ее плечи вздрогнули, и она попыталась освободиться от его хватки. Но его пальцы вцепились в благоухающую массу ее волос, и сильная рука прижала ее к груди Пендрагона. Титания немного отклонилась назад, но не смогла убежать от страстного поцелуя, в ее горле что-то протестующе простонало, как будто кошка замяукала.
