Тимур Литовченко - Воины преисподней
Катарина прыснула в кулачок, в глубине её изумрудных глаз вновь блеснули задорные голубые искорки.
— В общем, от тебя просто не было спасения! А когда ты наконец настиг меня, то разорвал в клочья нашу одежду и взял меня силой. Вот, смотри, во что ты превратил моё великолепное платье.
Наклонившись, Катарина пошарила на полу, подобрала и протянула Читрадриве ровно отрезанный ножницами кусочек ткани. Он задохнулся от гнева. Нет, надо же! Что за чудовищная ложь?! Катарина явно блефует, ничуть не заботясь о том, чтобы сделать своё враньё хоть чуточку правдоподобным.
Только Читрадрива собрался высказать всё это прямо в глаза принцессе (да-да, в её нахальные зелёные глаза, в которых вновь не осталось не только ни капли лазури, но также ни следа невинной непосредственности), как его в третий раз пронзила незримая молния, причём по силе этот удар превосходил два первых.
Катарина вовсю щебетала, заливалась соловьём, живописуя бурные любовные сцены, якобы имевшие место минувшей ночью. А Читрадрива понемногу приходил в себя после полученного удара и с трудом пытался сообразить, что же с ним происходит. Что-то ужасно знакомое. С таким он уже сталкивался…
— …Но ты совсем плохо выглядишь, мой ненасытный лев, — услышал он доносящееся издалека контральто. — Понимаю, понимаю, ты, бедняжечка, умаялся. Ну ещё бы! — Катарина свернулась калачиком, уткнулась лицом в колени, фыркнула и добавила:
— Погоди, я вот велю принести вино и фрукты, чтобы ты мог восстановить растраченные силы и дотянуть до обеда.
— Постой… не надо, я не хочу, — отмахнулся Читрадрива. Голода он в самом деле не чувствовал, хотя накануне ел не слишком много. — Скажи лучше…
После «молнии» голова гудела, в глазах двоилось, а язык ворочался с трудом. Читрадрива замялся, вспоминая, что же собирался спросить, покусал губу, потёр лоб и наконец с усилием выдавил:
— Я вот чего не пойму. Если ты такая колдунья… если способна, как ты уверяешь, обезвредить мой камень… и прочее… Скажи, почему ты не защитилась от меня… ну-у, своими способами?
— Да я просто растерялась! — в сердцах воскликнула Катарина. — Ну как я могла подумать, что ты станешь вытворять такое?! Ты же как с цепи сорвался. Сначала, когда поймал, едва не задушил меня в объятиях, а потом чуть-чуть не разорвал пополам! Любезный барон отрекомендовал тебя как спокойного, уравновешенного человека, который никогда не теряет голову и занят исключительно богословием. Как мне доложили, ты отвратительно фехтуешь, зато таскаешь за собой кучу книг и свитков и корпеешь над ними днём и ночью. И тут вдруг такое вытворяешь! Право же, господин богослов, это слишком. Надругаться над самой неаполитанской принцессой!..
Катарина откинулась на спину и в очередной раз расхохоталась. Читрадрива опять начал потихоньку заводиться, как вдруг отчётливо вспомнил жуткие головные боли, одолевавшие Карсидара всякий раз, когда он пытался вынуть серьгу из уха. Очень похоже! Но серьга блокировала способности Карсидара, ограждала от тягостных воспоминаний прошлого! Неужели же… Неужели Катарина поставила ему точно такую защиту, пока он спал? Скажем, на камень перстня. Ведь камешки в перстне и в Карсидаровой серьге различаются лишь размерами…
— Хоть ты и дикарь, дорогой Андреа, тебе не откажешь в сообразительности. И насколько я понимаю, ты гораздо умнее твоего дружка Давида или как там его звать на самом деле. Карсидаром, что ли? Впрочем, и ты не Андреа и даже не Андрей. Или ты станешь возражать против очевидного, мой милый анах?
Теперь она улыбалась одними губами. Зелёные глаза стали совершенно серьёзными. Эге-ге, да принцесса знает до неприличия много! Вот негодница…
— Что делать, что делать, — с притворным смирением вздохнула Катарина. — А всё проклятое женское любопытство. Чувствую, однажды оно меня погубит… Ну да ладно, прежде всего насчёт головных болей. Разумеется, это имеет отношение к блокировке камня. Но не в одной блокировке дело. Если бы я хотела всего лишь заблокировать перстень…
— Да погоди ты со своей защитой… с блокировкой! — Читрадрива рванулся к принцессе и схватил её за плечо.
Катарина удивлённо вздёрнула брови, покосилась на его руку и сказала:
— Осторожнее, мой свирепый львёнок. Я думаю, даже полудиким анхем известно, что грубые мужские рук оставляют на нежной женской коже противные синяки. Так зачем портить мою внешность вульгарными лиловыми пятнами?
Читрадрива проглотил «свирепого львёнка», зато зацепился за «полудиких анхем» и взволнованно заговорил:
— Вот именно! Ты знаешь нечто такое, чего в этих краях не знает никто. Может быть, лучше тебе не соваться в это дело… Но ты уже всё выведала без спроса. Я смотрю, ты действительно не в меру любопытна, принцесса Катарина!
Губы Катарины улыбнулись ещё шире, глаза сделались ещё строже.
— А ты как думал, мой дорогой Андреа-Читрадрива? Стала бы я связываться с этим мерзавцем фон Гёте и воровать его пленника, если бы пленник не был колдуном!
— Но откуда… — начал Читрадрива. И мигом осёкся.
— Да, мой милый. Как говорят на Руси, слухами земля полнится. Про битву под Киевом болтают много, теперь даже слишком много. Однако среди всей пустопорожней болтовни есть нечто ужасно правдоподобное. Именно это зёрнышко правды среди кучи плевел заинтересовало меня. Да если хочешь знать, я просто обязана была выяснить, откуда в этом мире взялись ещё два колдуна! Вы с Карсидаром заинтересовали не только меня. И раз один из вас угодил в лапы к предводителю Христовых воинов, нужно было разузнать, каким образом этот негодяй намерен использовать пленника, во вред Неаполитанскому королевству или нет. Каковы вообще его планы на твой счёт. Порыв этого мерзавца слишком неестественен.
— Какой порыв? — не понял Читрадрива.
— Да твой захват! Убить тебя — это понятно и естественно, ибо неопытные колдуны хороши в больших количествах, но не поодиночке. Так Гартман намеревался поступить с твоим дружком…
— Значит, Карсидар всё же погиб? Я-то надеялся, что гроссмейстер обманул меня, — не сдержавшись, Читрадрива застонал.
Катарина вздохнула, перевернулась на живот и поглаживая одеяло, тихо сказала:
— Насколько мне известно, твой приятель ещё не погиб, хотя в расставленную ловушку угодил за милую душу. Сейчас он лишился большей части своих чудесных способностей. Это ты у меня умненький, — в глазах принцессы на миг вспыхнули лукавые искорки. — Между нами говоря, твой потенциал…
Видя непонимание Читрадривы, Катарина как-то глупо хихикнула, затем поправила сама себя:
— Ну ладно, скажу проще: колдовской силы у тебя маловато. Зато ты доходишь до всего своим умом, потому что привык разгадывать головоломки. Ну а Карсидар… Он точно сильнее тебя, а может и меня. Не исключено, что при желании мог бы заткнуть за пояс даже Гартмана фон Гёте. Зато он напрямую пользуется только тем, что уже умеет делать и не изучает себя, не стремится усовершенствоваться. Вот и попался на крючок Гартмана.
