Алина Жигулина - Гадалка. Карта Смерти
Воцарилось молчание. Горбун переводил взгляд с рукописи на меня, с меня на рукопись, пока наконец не сформулировал вопрос:
— И что тебе надо?
— Майла Кверик, — с придыханием сказала я. — Хотелось бы получить от вас автограф! Я в восторге от ваших книг!
— Несмешно, — не оценил шутки Воркус. — Что тебе надо?
— А как думаешь, оценит ли это Арника? О, я думаю, она будет в полном восторге от того, что ты пишешь, — картинно закатила глаза я. — Романы о любви нежити и прекрасных дам! А какая рукопись про нежные отношения уродца и девушки…
— Хватит, — оборвал меня он. — Ничего я не пишу!
— А много ли здесь Ивьё Воркусов?
— Ты могла подделать листок! — начал нервничать горбун.
— Неужели ты думаешь, что госпожа не знает твоего почерка?
— Ну ладно, — зло сказал загнанный в угол Ивьё. — Мерзкая девчонка! Но если об этом узнает госпожа, то клянусь своей печенью, это будет последним, что ты скажешь!
— Ты убьешь меня? — холодно спросила я. — Меня, ученицу госпожи?
Горбун занервничал еще больше.
— Нет. Но жизнь тебе испорчу, — уверенно сказал он.
Я не сомневалась, что так оно и будет.
— Воркус, а ведь мы с тобой соратники, — льстиво сказала я. — Практически друзья. Неужели не договоримся полюбовно?
— Что тебе надо? — в третий раз повторил Ивьё.
— Мой мешок со всем содержимым и моя одежда. Я знаю, они у тебя.
Он посмотрел на меня со смесью удивления и радости, и я поняла, что сильно продешевила. Ничего другого мне все равно не было нужно, разве что спросить рецепт «эликсира красоты» — но, судя по лицу Ивьё, его он создать еще не успел.
— Ладно, — для виду немного помолчав, сказал горбун. — Но с тебя клятва, что не проболтаешься госпоже.
— Только если она сама не догадается, — пожала плечами я.
— Не догадается.
Его уверенность в том, что личность автора не раскроется была настолько железной, что даже я в это поверила. Конечно, если хоть один томик попадет в руки Арнике, то смекливая некромантка быстро сообразит, чьего пера эти романы.
Воркус поплелся к лестнице и пошел к дому. Я покорно шла за ним, прижимая к груди рукопись. Если горбун вздумает напасть, использую ее как щит.
Нападать тот и не думал. Он последовал на первый этаж дома, на кухню. Там слева от входа находилась маленькая дверка, не то во встроенный шкаф, не то в чулан. Верным оказалось последнее. Выудив из кармана кольцо с десятком разных ключей, Ивьё выбрал нужный и вставил в замочную скважину. Скрипнул замок, взору предстало нутро пыльного чулана. Чего здесь только не было: и старые метлы, оставшиеся еще со времен, когда были модны полеты на них, и прокопченные котелки, и видавшие виды мантии с неаккуратными дырками, проеденными молью. Среди гор старого хлама моя сумка смотрелась, как родная. Где только не побывала она с тех пор, когда ее почти новенькой достали из сундука Аритты в Тасшобе.
Вытащив сумку и захлопнув дверь, горбун принялся ее потрошить.
— Эй, ты чего делаешь? — возмутилась я. Вещи были безжалостно свалены на пол.
— Вдруг ты задумала госпожу убить? — хитро прищурился Воркус.
— Зачем? — деланно захлопала я глазами. — Мне нужна моя одежда и мои вещи. Я, знаешь ли, привыкла к своим амулетам и вообще…
— Это я так, на всякий случай, — буркнул Ивьё и брезгливо поворошил вещи. Была бы рядом палка, он бы ей поворошил, чтобы не трогать лишний раз.
— Ты на всякий случай не забывай, что это может плохо для тебя кончиться, — потрясла я рукописью.
— Я помню! — огрызнулся он. — Амулеты ерундовые, темные куда ни шло… Тряпки обычные, зелья у нас есть, накопитель хороший… Меч…
Он прищурился, вытащив меч из ножен. Я внутренне сжалась.
— Меч сойдет, нежить ты таким не порешишь, — закончил он. — А теперь давай клятву.
— И ты тогда тоже!
Воркус обреченно кивнул и вынул из кармана складной нож. В детстве мы с подружками часто заключали всякого рода сделки на крови, в нашем маленьком кругу это считалось признаком «взрослости», но со временем я забыла, что такого рода ритуал еще существует. А ведь он действовал, и еще как. Чем сильнее чары заключающих сделку, тем мощнее будет удар по тому, кто нарушит клятву.
— Я, Ивьё Воркус, клянусь, что не расскажу моей госпоже Майле о том, что отдал ее просвещаемой Итиль ее сумку со всем содержимым и одежду.
Клятва звучала так нелепо, что я хихикнула. «Просвещаемый» в училище и в Академии заменяли на «ученик», хотя никакой разницы не было.
— Я, Итиль Трэт Квиз, клянусь, что не расскажу моей просветительнице Майле о том, что ее прислужник Ивьё Воркус пишет романы и издает их под псевдонимом его госпожи.
Ойкнув, я капнула из свежей ранки кровью на лист чистой бумаги, приготовленной Воркусом. Тот уже накапал туда свою. Кровь смешалась, хором произнесенное с горбуном заклинание испарило ее. Клятва была закреплена.
— Бери свой хабар и уноси в комнату, да не оставляй где попало, а то госпожа увидит, — презрительно произнес он и, бережно подхватив рукопись, удрал в свою комнату.
Запихав все обратно, я вихрем поднялась к себе. Теперь все было в моих руках.
Первым делом я закрыла комнату на засов. Потом, поразмыслив, зачем-то зашторила окна. Вывалив вещи на кровать, я принялась их разгребать. Одежда сразу полетела на пол, после купаний в приогонских лужах ее требовалось хорошенько, с щелочью, выстирать. Все амулеты подверглись тщательной проверке. Недостаточно устойчивых могла испортить творившаяся вокруг черная магия, и таких амулетов оказалась ровно половина. Я собрала их в отдельный кулек. Особому досмотру подвергся браслет-накопитель. Инклюз чуть-чуть потемнел, но сохранил свойства. Более того, камень был полон магии — бери, не хочу! Я надеялась, что она мне все-таки не понадобится, некромантку с ее помощью все равно не победить, а вот стражей — возможно.
Но главным оружием был меч. Горбун серьезно ошибся, когда отдал мне его. Если простые мечи не могут причинить нежити повреждения, то этот был заговорен против темной магии. Так сказала Грейта, да и я уже видела его в действии: в ту ночь, когда Тенла убил некроманта. Именно им он отрезал голову и вынул сердце. Я надеялась, что меч, сработавший против начинающего некроманта, выстоит и против Майлы. Она намного сильнее и кто знает, какие еще козырные карты прячет в рукавах.
Теперь на меч вся надежда.
Украдкой взглянула в зеркало, которое неделю назад разрешила мне перевесить сюда из коридора Майла. От отражения я поежилась. Глаза были совершенно сумасшедшие, лицо заострилось, платье висело мешком — я сильно похудела. Маска вздорной и глупой девахи, готовой на все ради возвращения дара, приедалась все сильнее. В какой-то момент показалось, что это часть меня. Сказали бы мне об этом в тот вечер, когда собирала вещи в Тасшобе, я бы рассмеялась. Шантажировать людей, учить темную магию и убивать некромантов — такого я и представить себе не могла.