Галина Ли - Своя дорога
Лезть следом желания не возникло. Да и незачем.
Самое главное выяснил — наше убежище князем обнаружено. Значит, стоит ждать в ближайшее время непрошенных гостей.
Я зашел обратно в дом и выложил свои пожелания и чаяния Лаланну.
Милитес вампирам под окнами явно не обрадовался, но принял весть о подобравшейся нечисти довольно флегматично, только плечами пожал и сказал:
— Хоть и не хочется, а только пора уезжать из Сырта. Эпидемию я с вашей и божьей помощью пережил, а вот нашествие мертвых уже не получится. Могу составить компанию до предгорий Илохима, у меня там усадьба. Одно непонятно… Дюс, зачем Вы так торопитесь в гости к птицам? Поверьте, для людей там ничего хорошего нет.
Интересно… В первый раз я услышал в речи милитес нотку неприязни. До этого мой земляк весьма лоялен в высказываниях. О чем я и не преминул ему напомнить.
Рис улыбнулся:
— Я не хотел обижать своего гостя. Тем более, что он спас мне жизнь. Агаи очень хороший юноша. Хотел бы я тоже самое сказать о его соплеменниках. Хотя… Вполне вероятно, что это мне так не везло, ведь в Сырт попадают только беглые преступники.
Все может быть, но информацию надо принять к сведению. Посмотрим, если получится, на того, кого нам дали в провожатые.
Агаи известие о вампирах тоже не особенно удивило. И не обеспокоило.
Со стороны посмотреть, так я оказался самым пугливым!
Свое спокойствие волшебник объяснил просто:
— Я еще несколько дней тому назад опутал наш дом заклинаниями от нежити, теперь ей не пробраться.
Ах ты… Нет, ну что за дурень?! Неисправим! Опутал он заклинаниями…
А я то думаю, как нас так быстро обнаружили?!
Да нежить зрит охранные символы лучше того, кто их сотворил!
Ладно, ругаться поздно.
Я коротко и сухо объяснил Агаи последствия его скоропалительных решений, принятых без совета с взрослыми, и пошел укладывать вещи.
На всякий случай.
А прогулку к проводнику мы отложили на послеобеденное время.
Эрхена отнеслась к нашим сборам с тревогой. Без слов было ясно — девушку мучил вопрос, что с ней станется. Тащить с собой молоденькую девчушку откровенно не хотелось. Оставлять на милосердие нечисти — тем более.
Значит, особого выбора нет — придется взять. Тем более, что Рис, кажется, готов стать певунье покровителем.
Уж не знаю, какие при этом интересы преследовал милитес: на роль любовницы девица со своими мощами явно не тянула.
Ладно, не мое дело.
В конюшнях Лаланна нашлось достаточно лошадей и один конюх, который перенес эпидемию благодаря тому, что воды не пил вовсе, (если судить по сизому носу и набрякшим мешкам под глазами). Однако за лошадьми ухаживал хорошо.
Глядя на чистые, лоснящиеся бока животных становилось понятно, почему Рис держит старого пьяницу.
За обедом мы провели небольшой совет, решая, что делать дальше.
Эрхена, узнав свою дальнейшую судьбу, повеселела и взялась помогать служанке, задействовав в этом полезном деле заодно и Морру.
Чем больше я думал о будущем, тем больше склонялся к мысли уходить без визитов на сторону.
К чему нам в пути незнакомый человек? До предгорий Рис доведет, а дальше мы с Моррой подождем в его усадьбе, пока сирин слетает к своим.
Когда я высказал мысль вовсе не ходить на поиски проводника, Агаи возмутился:
— Так нельзя! Нас ждут!
Сирин уперся бараном, не слушая доводов разума. В виде главного аргумента маг ссылался на то, что нельзя подводить людей, оставляя их ждать до конца времен в месте опасном для жизни.
В конце концов, мне пришлось сдаться и отправиться на встречу вместе с аптекарем.
Лаланн провел нас через систему запутанных ходов, порой узких настолько, что протиснуться получалось только боком, а порой — не уступавших обычной городской улочке, и вывел в город через маленький дом, гнездившийся на узком уступе ближе к пристани.
Именно там, в нижнем городе в одном из домов, жил проводник.
Вопреки ожиданиям, он нас действительно ждал, наплевав на страх умереть, и выглядел при этом очень даже неплохо.
Этот выхоленный мужчина мне сразу не понравился. Мало того, что он явно относился к категории людей, способных вывесив баранью голову, торговать собачатиной, так чисто внешне никак не годился на роль проводника.
Не похоже, что он хаживал расстояния длиннее дорожки от дома до экипажа.
Упитанное рыхлое тело, ухоженные руки с отполированными ногтями, напомаженные блестящие волосы, тщательно разделенные ровным пробором и хитрые веселые глазки, утопленные в круглых щеках.
Торгаш, ростовщик, успешный маг, гм… чиновник при финансах — да, но вечный странник, живущий от найма до найма… Ни за что!
Я тут же решил, что устрою вечером Агаи промывку мозгов и объясню ему, почему не стоит идти с этим человеком. Чтоб мне сдохнуть, ждать нам от этого балагура беды!
В остальном, придраться оказалось не к чему: нас приняли как дорогих гостей, в мгновения ока организовав такой стол, что его величеству впору.
Но я пиршествовать не стал. На крайний случай.
Не нравился мне ни сам дом, ни его улыбчивые обитатели.
Будь моя воля… ушел бы отсюда сразу.
Зато сирин погрузился в общение с головой, наслаждаясь каждой минутой. Хозяин тоже не спешил, выставляя на стол все новые блюда.
И откуда только в обнищавшем городе столько еды взялось?
Я порывался несколько раз встать, но каждый раз меня усаживали на место под новыми предлогами. В конце концов, часа через два, Агаи, заметив мое недовольство, стал раскланиваться, и нас отпустили, оставив в моей душе недоумение — зачем так яро привечали?
Хотя, это выяснилось, стоило только шагнуть из столовой в гостиную: бедро пронзила боль — в него попал дротик. Почти моментально тело онемело, став деревянным, и я упал на пол, воткнувшись лицом в камень. Падая, успел заметить испуганное лицо Агаи, его шевелящиеся губы и скорее понять, чем услышать:
— Прости.
Прости?!!
А потом меня отволокли на середину комнаты, поставили, придав устойчивость заклинанием.
От парализующего снадобья мысли текли медленно и вязко, словно патока. Казалось, что все, кроме меня, двигаются безумно быстро.
Вот по каменному полу, разбежались огненные дорожки и загорелись свечи. Они образовали сложный узор пентаграммы, в центре которой стоял я.
А потом появилась прекрасная женщина: белокожая, синеглазая, томная. Однако вместо ее красоты в глаза лезла уродливым пятном черная родинка на груди.
В моем заторможенном мозгу родинка и ее обладательница слились воедино, превратившись в странное чудовище. И я его признал…
