Владислав Русанов - Закатный ураган
– Священный Синклит известил нас о его гибели, – хозяйка отвечала твердо, как и подобает супруге благородного нобиля, легата его императорского величества. – Святейшие отцы сообщили, что он выполнял важную миссию в Трегетройме в период войн с перворожденны…
Она осеклась.
– Может быть, правильнее говорить – остроухими? Ведь, находясь на переднем рубеже борьбы, вы, очевидно, не испытываете к нелюдям ни малейших светлых чувств?
– Что вы, госпожа, – успокоил ее Глан. – Ратовали за войну ныне покойные короли Витгольд и Экхард Первый. Его величество король Кейлин направил посольство к Эохо Бекху для подписания вечного мира между людьми и сидами. Король Экхард Второй принимал прошлой осенью у себя во дворце одного из старейших ярлов перворожденных – Мак Тетбу. Вскоре мир и согласие воцарятся над всем краем – от Северной пустоши до великого Озера. Так что называй их так, как принято среди граждан Империи.
– Благодарю за разъяснения, мастер Глан, – матрона величественно поклонилась. – Так вот, мой сын попал в столицу Трегетрена в разгар войн с перворожденными и последовавшей за ними междоусобицы. Вместо того чтобы сохранять приличествующий представителю Священного Синклита нейтралитет, как мне объяснили, он вмешался в ход событий и погиб в бою у какого-то брода… Они говорили название… Забыла…
– Козьего Брода, госпожа Аурила, – проговорил седобородый.
– Да, вы правы, мастер Эшт. Именно Козьего Брода. Вы там были, почтенные? Вы знали моего сына?
Вместо ответа Эшт полез за пазуху и вытащил примитивно сработанную фигурку человечка на длинном, затертом до блеска шнуре. Сперва протянул амулет хозяйке, но потом, устыдившись невольного порыва, положил его на стол.
– Да, – голос матроны наполнился слезами. – Это амулет моего сына. Моего Диния… Фигурка всегда теплая, даже если не носить ее на теле… Ведь так?
– Так, госпожа Аурила. Думаю, ваш сын хотел бы передать ее вам. Вам и благородному Сестору Ларру. К сожалению, он не успел высказать свое последнее желание.
– Спасибо, спасибо, господа. Как умер мой сын?
– В бою, как воин.
– Но ведь он же не был воином? Жрецом… Да. Посланником Священного Синклита.
– Бывают случаи, когда жрец сражается плечом к плечу с воинами. И порой гибнет, – заметил пригорянин.
– Он встретил более сильного или, правильнее будет сказать, более удачливого противника, – это уже Эшт.
– Чародея?
– Истинно так, госпожа.
– Да, северные земли поистине рассадник мрачных сил и варварских обычаев. Что может быть страшнее человека, обладающего врожденными способностями к магии, но не прошедшего смиряющую дух и плоть учебу в Храмовой Школе?
Глан то ли кивнул, то ли просто тряхнул прядью упавших на лоб волос. Мастер Эшт молчал, сцепив на колене сильные мозолистые пальцы.
– Спасибо… Искренне благодарю вас, господа, – матрона грустно улыбнулась, дабы смягчить возникшую неловкость. – Вы благородные люди, коль проделали такой путь, чтобы передать матери последнее «прости» ее погибшего мальчика. Вы вправе требовать сколь угодно высокой награды.
– Мы лишь исполнили свой долг, госпожа Аурила, – покачал головой капитан Глан. – Ваша благодарность – высшая награда для нас, поверь.
– Если это будет прилично, – подал голос его сосед. – Позвольте мне задать пару вопросов. Довольно личных. Вы вправе отказаться, госпожа, – я не буду настаивать.
– Для вас – все, что угодно, мастер Эшт, – Аурила сжала в кулаке амулет, шестнадцать лет провисевший на груди Диния. – Кстати, извините мое любопытство, у вас не человеческое имя… Эшт.
– Это не имя, госпожа Аурила, а кличка. Просто переведенная на речь сидов.
– Молчун по-нашему, – впервые за время ужина подала голос Гелла.
– Ясно, дитя мое. Спрашивайте, господин… Господин Молчун.
Эшт откашлялся.
– Скажите мне, пожалуйста, прежде всего, каково самочувствие легата Сестора Ларра?
– Благодарю за заботу, без изменений. Известие о смерти сына доконало его. Удар. Паралич правой руки и ноги, – женщина развела руками. – Боюсь, мне нечем вас обнадежить.
– Если бы вы дали согласие, госпожа Аурила, – Молчун смущенно помедлил. – Я мог бы попробовать излечить его…
– Поверьте, я обращалась к очень хорошим лекарям. И жрецам Синклита, если вы понимаете, о чем я…
– Я понимаю. Я и хотел предложить лечение посредством магии.
– Вы окончили Школу, мастер Эшт? – Аурила вскинула бровь.
– Нет. К сожалению, госпожа, Школы я не заканчивал, – покачал головой седобородый. – Но некоторые практические навыки…
– Молчун – очень сильный лекарь, – звонко произнесла Гелла.
– Хочу добавить от себя, – откашлялся Глан. – Он вылечил моего приемного сына. У мальчика была родовая травма. Шесть лет неподвижности. Ни один лекарь не брался. И даже жрец ранга Терциела не смог ничего поделать. А Молчун справился. Всего десять дней лечения, и теперь я учу сына держать меч.
– Прошу простить меня, – в голосе хозяйки зазвучал лед Облачного кряжа. – Увы, ни я, ни мой супруг не примем помощь от «дикаря». Прошу простить меня, если невольно обидела вас этим словом, мастер Эшт.
– Что вы, что вы… Я действительно «дикарь». А притом еще самоучка и бездарь.
Гелла вновь порывисто подалась вперед, словно желая вмешаться в разговор. И снова движение пальцев Глана удержало ее на месте.
– Последний вопрос, госпожа. Откуда у Диния этот амулет?
Совершенно безобидная фраза подействовала как удар плети. Матрона отшатнулась, прижимая сжатые в кулаки руки к груди. Помедлила немного, успокаивая бешено колотящееся сердце. Наконец нашла в себе силы произнести упавшим голосом:
– Это тайна нашей семьи, мастер Эшт. Я не вправе ее разглашать. Прошу не настаивать… Простите меня…
– Это вы, госпожа Аурила, простите меня за то, что невольно причинил боль человеку, за которого готов умереть, – седая голова склонилась почти к столешнице. – Простите меня…
– Вы уже прощены, мастер, – хозяйка вполне оправилась от потрясения. – Как мне держать сердце на вас? А сейчас я покину вас, господа. Спокойной ночи.
Когда Аурила удалилась, оставшиеся за столом обменялись долгими взглядами и, не проронив ни слова, отправились в отведенные для них покои.
Взошедшее утром следующего дня солнце застало троих гостей усадьбы Сестора Ларра во дворе.
Хозяйка стояла, прислонившись к резному столбу веранды, лаская пальцами амулет Диния. Темные круги под глазами лучше всяких слов свидетельствовали о бессонной ночи.
Прощание было сердечным, но кратким.
Глан, подставив сложенные ладони, подбросил в седло Геллу. Легко, едва коснувшись стремени носком сапога, вскочил на коня сам. Молчун, собрав гриву и повод в левый кулак, взялся правой рукой за заднюю луку…
