Андрей Гудков - Революция (СИ)
— Хаос стремится к Хаосу. Это его изначальное состояние. Любой адепт Хаоса стремится разрушить и уничтожить мир, порой сам этого не подозревая. Он думает, что хочет власти, но получив её, он не построит империю, только разрушит то, что захватил.
— Получив знания, он постарается их уничтожить или извратить. Такова природа Хаоса — стремление к саморазрушению до состояния первоматерии.
Рэндал Бах нас внимательно слушал.
— Значит, если члены культа Хаоса придут к власти в Райхенской империи — они её разрушат?
— Непременно. Способ может быть любым, начиная от объявления войны всему миру и заканчивая реформами. Но итог будет один. Собственно говоря, они уже разрушают империю. Колонии бунтуют, южное дворянство заговорило о независимости, Кунакский патриархат готовится к новой войне, экономика рушится как карточный домик, а что делают республиканцы? Делят власть, которой у них еще толком и нет. Они даже не смогли довести переворот до его логического конца, как они собираются управлять страной?
— Ясно. К голосованию все готово?
— Да, — кивнул я. — С вами мы создадим Совет профсоюзов. Пролетарии после этого будут под нашим контролем, и мы добьемся подавляющего преимущества в Сенате. Ну а после, мы все сможет добиться своих целей.
— Я лично надеюсь, с вашей помощью, существенно ограничить власть магов, — добавил Данте.
— Как вы это себе представляете? — хмыкнул Рэндал Бах.
— Очень просто, ограничить полномочия глав кланов и Совета магов. А также нарушить несколько замшелых традиций.
— Это необходимость. В стране возник опасный дисбаланс власти, — добавил я. — И кроме этого — мир меняется. Нельзя, как и раньше считать, что управлять, достойны только сильнейшие и старейшие. И нельзя считать, что раз волшебники слабее магов, то о них можно и ноги вытирать.
— Я понимаю вас. Но как насчет контроля? Если забрать у магов полномочия, то кто будет следить за соблюдением правил волшебниками?
— Также как и раньше — Совет магов. Но есть разница между охраной закона и навязыванием своей воли. Сейчас Совет магов занимается именно последним. Главы кланов погрязли в межклановых и внутриклановых интригах. Вы и сами это прекрасно понимаете.
— Понимаю и именно поэтому пытался создать Палату магии, чему вы, сударь, помешали.
— Что было, то было, — ровным голосом ответил я. — Палата магии создала бы много других проблем. К примеру, подорвала бы развитие промышленности. И вы сами понимаете, что было бы не хвати стране снарядов и патронов.
— Прогресс зашел слишком далеко… — с непонятной тоской произнес старый волшебник. — Еще немного и мы станем не нужны.
— Надо меняться, — пожал плечами Данте. — Мир никогда не стоит на месте, и надо постоянно бежать за ним, чтобы оставаться на своем месте. А иначе его займут другие. Именно поэтому нужно менять магов, а иначе…
— Мы навсегда потеряем свое место в этом мире, — закончил я.
— Я понял, вас, молодые маги. Благодарю за визит. Я проголосую, так как вы хотите. А после голосования, я надеюсь встретиться с вами и обсудить подробности вашего плана реформ, сударь Данте Лебовский.
— Конечно, в любое удобное для вас время.
Надо было проверить Харальда и узнать, как у него идут дела. Использовать армию не хотелось, но нельзя было исключать и такой вариант развития событий.
Харальд выглядел очень уставшим, не выспавшимся, злым и в то же время воодушевленным. Я вспомнил, что впервые за последние три года он непосредственно руководит военной частью.
Шеалу, по моей просьбе, отправили на стрельбище, а мы с северянином сели за стол в его кабинете. Харальд пил кофе и сильно зевал.
— Извини, не выспался.
— Вижу. Дел много?
— А ты как думаешь? Удружил ты мне, нечего сказать.
— Да ладно тебе, если бы не я, ты бы так и остался полковником.
— И заметь! Был бы при этом доволен жизнью!
— Как гарнизон?
— Хуже некуда! Обозные части в Восточной армии лучше готовы к бою, чем эти крысы тыловые! Ночь надо было поднять два полка по тревоге, так ты просто не представляешь, что здесь творилось! Если бы не Лира, я бы точно кого-нибудь застрелил!
— Все так плохо?
— Не то слово! Как только ночью друг друга не перестреляли?
— Что ночью было? — я насторожился.
— А ты разве не знаешь?
— Знал бы — не спрашивал.
— Кунакские диверсанты высадились на побережье. Без малого полторы сотни. Мне нужно было организовать оцепление и обеспечить огневую поддержку агентам Канцелярии.
— Понятно… Никто не ушел?
— Нет, всех положили, пленных Канцелярия забрала.
Я задумчиво посмотрел на большую карту Райхена висевшую на стене.
— Значит, солдаты к бою не готовы.
— Смотря к какому… — проворчал Харальд. — К обычному, по всем правилам военного искусства, они вполне готовы, а вот к свалке городского боя… никто из офицеров не представляет, что такое сражение на улицах города, тем более своего города. Они верны, насколько я могу судить, но опыта у них нет. Маэл, сколько у меня времени?
— Не знаю, — медленно ответил я. — Я надеюсь, что все удастся решить мирным путем, но… не мне тебе рассказывать, с каких пустяков вспыхивают городские бунты.
В кабинет, хлопнув дверью, зашла Лира. Я улыбнулся и кивнул девушке.
— Здравствуй, Маэл, а где Арья?
— Дома. Знаешь, все никак не могу привыкнуть видеть тебя без формы.
— А мне кажется, что я так и не сняла её, — устало усмехнулась она. — Харальд без меня, как без рук, даже на совещания штаба зовет.
Лира недавно ушла из армии, как она сама сказала: «Надоело». И мы с Харальдом её хорошо понимали.
— Пообедаешь с нами?
— Нет, — вздохнув, отказался я. — Дела. Харальд, через два дня важное голосование в Сенате. Проигравшая сторона может попробовать пересмотреть итоги голосования.
— Я понял. Буду готов.
— Сегодня вечером прием у Лютеции, вы с Лирой придете?
— Нет, — быстро ответил Харальд. — У меня вечером совещание с офицерами, надо будет хвосты накручивать.
— Тогда до встречи. Я постараюсь чаще заглядывать.
По дороге домой, Шеала сначала хвасталась успехами в стрельбе, а потом вдруг замолчала.
— Спрашивай, — устало вздохнул я.
— Вы словно мои мысли читаете, — проворчала девушка.
— Зачем? У тебя все на лице. Так что ты хотела?
— Армия… вы поставили своего человека во главе армии.
— Во-первых, не своего человека, а друга. А во-вторых, во главе не армии, а всего лишь корпуса, точнее гарнизона Райхена.
