Мэри Герберт - Темная лошадь
— Плата за мою помощь, — закричала она, — ее молодость!
Она ударила кинжалом в живот Этлону, бледная синяя аура окутывала лезвие кинжала.
Вер-тэйн слишком поздно увидел приближающийся нож и попробовал увернуться. Нож ударился в его ремень, скользнул вбок и врезался слева ему под ребра. Старухина слабая Сила Трумиана погасла. Этлон яростно взревел от боли, и женщина закричала, теперь испытывая настоящий ужас. Она попробовала ударить его кинжалом еще раз, но Этлон ударом кулака повалил ее на землю. Он услышал тошнотворный хруст, когда голова старухи ударилась о большой камень, лежащий на земле. Она дернулась и затихла.
Этлон стоял, переводя дыхание и глядя на тело старой ведьмы, как будто никак не мог поверить, что она мертва. Затем он отер пот со лба, и на его лице появилась угрюмая усмешка.
Габрия закричала. Этлон обернулся и в ужасе уставился на девушку. Незавершенные чары Женщины болот разрушились, и силы магии, которые она собрала, но не использовала, внезапно слились в багрово-красные облака, которые закручивались вокруг Габрии, собираясь в смерч. Масляная лампа разлилась, и огонь разгорелся вокруг Корин, охватив пламенем ее плащ. Габрия снова пронзительно закричала, перекрывая усиливающийся вой нерастраченных магических сил.
Элтона пронзил ужас от возможности потерять ее. Не раздумывая, он прыгнул к Габрии через дикий вихрь этих сил и сорвал с нее плащ. Магическая аура поглотила его. Даже тогда, когда неуправляемая сила бушевала вокруг него, вер-тэйн был поражен тем естественным, привычным ощущением магии, которое он испытывал. Как сверкающей вспышкой, его осенило, что магия и волшебство не являются извращением или угрожающим злом. Это просто природная сила, присущая его миру, сила, которую могут выпускать на волю только те, кто родился с талантом. В этот момент он понял несомненно, что тоже обладает таким талантом.
Осознание этого потрясло его до глубины души. Он в какой-то мере понял, что должна была чувствовать Габрия, когда узнала о своей силе. Это был горький урок для Этлона, когда он понял, как неверно понимал нечто, столь присущее их жизни.
Так же быстро, как он осознал свой природный дар, Этлон заметил, что Габрия ничего не делает, чтобы избежать смерча. Его кожа зудела, а уши болели от поднимающегося визга колдовской энергии, усиливающегося до взрывного крещендо.
— Габрия! — закричал он, крепче прижимая ее к себе. Девушка повисла на нем. Ее глаза были закрыты, а тело безвольно обмякло. Этлон крепче сжал ее. О боги, встревожился он, неужели она сдалась?
— Чего ты больше всего в своей жизни хочешь?! — закричал он ей.
Габрия так долго была неподвижна, что Этлон решил, что он уже потерял ее, но наконец она шевельнулась. Ее ответ почти затерялся в грохоте вихря, но Этлон расслышал его.
— Я хочу быть самой собой.
Она обхватила руками Этлона и направила свою волю в центр крутящегося магического смерча. Затем с огромной радостью она почувствовала, как сознание Этлона сделало попытку пробиться к ней, и, когда это удалось, он предложил ей свою силу. Вместе они замедлили дикое вращение разрушенных чар и рассеяли губительные силы, пока они не растаяли, как туман на утреннем ветру. Грозный красный свет исчез, и пламя угасло.
Габрия заскрежетала зубами от выворачивающей ее тошноты, когда наконец исчезли остатки чар и стал виден свет обычного дня. Потом она увидела дымящиеся остатки своего алого плаща, и удерживаемые в течение пяти месяцев слезы хлынули из ее глаз. Она уткнулась Этлону в грудь и зарыдала.
* * *Пять дней Габрия и Этлон стояли лагерем в пещере у реки, проводя дни на берегу, а ночи в теплых объятиях друг друга. Это было время выздоровления для обоих, и под присмотром Нэры они много спали и очень мало разговаривали. Никто из них не хотел касаться вопроса о волшебстве или об их будущем, пока не наступит для этого время. Сейчас они были довольны, что могут быть вместе.
В полдень шестого дня Нэра приветственно заржала всаднику, показавшемуся на дальнем холме. Этлон и Габрия обменялись долгим взглядом и неохотно побрели в свой лагерь встречать прибывшего всадника.
Молодой человек в плаще Хулинина остановил свою взмыленную лошадь и соскочил на землю. Его взгляд скользнул мимо Габрии, но Этлону он отдал честь с нескрываемым облегчением и радостью:
— Мой лорд, мы искали тебя четыре дня.
Этлон похолодел, услышав это обращение. Его ноздри затрепетали, и он шагнул вперед.
— Почему ты так назвал меня, Рет? — требовательно обратился он к воину.
Рет склонил голову:
— Именно по этой причине мы должны были отыскать тебя. Лорд Сэврик умер.
— Как? — потребовал объяснений Этлон.
— Его ударили кинжалом в спину… сразу после боя за лагерь. Мы думаем, это сделал лорд Брант.
— Где сейчас Брант?
Воин выглядел несчастным:
— Мы не знаем. Книга этого проклятого волшебника тоже исчезла. Лорд Кошин и вер-тэйн Гелдрина считают, что Брант забрал ее после того, как убил лорда Сэврика.
Этлон почувствовал, как горе захлестнуло его:
— Спасибо за весть. Пожалуйста, оставь нас.
Рет кивнул, но не сдвинулся с места:
— Мой лорд, лорд Кошин призывает к немедленному созыву Совета. Он просит, чтобы ты привел на Совет Габрию.
— Почему? — спросила Габрия.
Посланец нервно смотрел мимо нее.
— Отвечай на ее вопрос, — резко произнес Этлон.
Пораженный тоном Этлона, Рет бросил на нее невольный взгляд. Габрия коротко улыбнулась ему, и он немного успокоился. Он, как и многие хулинины, никак не мог осознать реальность истинного пола Габрии или ее волшебной сущности. Она провела пять месяцев в тесном соседстве с ними, и никто даже не заподозрил правды. Клан обязан ей своей жизнью, и все это знают. К сожалению, долг не отменяет ее вины. Рет не представлял себе, как отреагируют кланы, если Габрия вернется с Этлоном, но он сомневался, что многие будут довольны.
— Я не знаю, — ответил Рет, — мне только велели передать сообщение.
Этлон и Габрия долго смотрели друг на друга, и понимание сквозило в их взглядах. Наконец Габрия кивнула.
— Мы придем, — сказал Этлон.
Рет, получив разрешение уйти, отдал честь и ускакал. Этлон следил за тем, как он удаляется, а Габрия начала медленно сворачивать лагерь и собирать их скудные пожитки.
Этлон долго стоял с побледневшим лицом и поникшими плечами. Он ушел из лагеря и скрылся среди холмов. Габрия вздохнула. Она понимала, какое горе он испытывает, сама она тоже горевала по Сэврику. Нэра легла, поджав под себя свои длинные ноги, и Габрия свернулась у теплого бока лошади.
