Антон Орлов - Сильварийская кровь
– Правильно, – одобрил его решение Креух.
Он тоже считал, что впятером бить одного западло. Собственно, как раз по этой причине он и превратил в кровавое месиво контингент двух предыдущих камер.
– Кого били-то?
Пока Мугор не угомонится, подумать в спокойствии все равно не получится, так почему не поддержать разговор?
– Парня одного. Он полукровка, вроде меня. -Тоже полугоблин? Расплодилось вас, я смотрю…
– Не, он четвертьэльф, железки носит. Мареком звать. С этого момента Раймут всерьез заинтересовался.
– А за что его били?
– Жрать не хотел.
Слово за слово Мугор рассказал всю историю. Инспектор покачал головой: эти Сотрапезники – вот ведь обормоты, с жиру бесятся, и чего в столице только не бывает! Но все это к ограм. Ему надо поговорить с Риком. Зря не согласился на предложение Гила и не ушел с ними через портал: может, тогда бы поговорили… Однако еще не все пропало. Темные эльфы теперь его должники, в таких делах они крайне щепетильны, и он может что-нибудь попросить у них взамен. Конечно, не выходя за рамки, так он и не собирается настаивать на невозможном. Он потребует разговора с Риком. Просто сесть, все высказать и постараться, чтобы они друг друга поняли, больше ему ничего не нужно.
При чем тут Марек? Гилаэртис за ним охотится, и, если держаться поблизости, есть шансы рано или поздно столкнуться с Гилом. А то, как известно, искать темного эльфа – это все равно что искать ветра в поле.
Но тогда перво-наперво надо выбраться из тюрьмы.
При аресте роэндолцы без промедления избавили Креуха от всей своей магической экипировки, но кое-чего, хвала Вседержителю, не заметили. Возможно, если бы он оказывал сопротивление или протестовал, его бы подвергли более основательному досмотру, но запоровший операцию инспектор сдался добровольно и на тот момент полностью признавал свою вину.
При нем остался подарок Шельн: заклятье «сметающее преграды». Магия ифлайгри – темный лес и для людей, и для эльфов. Заклятье, которым Лунная Мгла снабдила своего друга на крайний случай (оно стоило ей силы, копившейся в течение нескольких месяцев), лежало неприметным зернышком, запрятанным в самую дальнюю щель его памяти, и Раймут почти забыл о нем. Настало время посмотреть, каково оно в действии. Это проще простого: надо трижды прошептать бессмысленный стишок, каждый раз меняя последнее слово.
Он заново затянул шнурки на ботинках, встал, застегнул куртку. Полугоблин уставился на него с любопытством, двое других парней интереса не выказали.
Ну, сейчас поглядим…
Это подействовало, как удар тараном. Наружную стену камеры снесло. В кирпичной галерее с вышками, опоясывающей центральную королевскую тюрьму по периметру, образовалась здоровенная брешь. Сложенная из каменных блоков ограда тоже ощерилась проломом.
В воздухе клубились облака медленно оседающей пыли.
– Ух ты, воля! -обрадовался вскочивший Мугор. – Бежим, пока нет шухера?
– Бежим, – буркнул инспектор.
И они побежали. Промчались сквозь пылевую завесу, выскочили на улицу. Не сбавляя скорости, свернули за угол. Было раннее утро, Креух провел в тюрьме чуть больше суток. Народу пока негусто: с одной стороны, мало кто его увидит и запомнит, а с другой – на пустынных улицах ты как на ладони.
– Эй, сюда! – окликнул его Мугор. – Ныряем в катакомбы, а то поймают!
Сдвинув грязную узорчатую решетку канализационного стока, они спустились в вонючий туннель.
– Идите за мной, я лучше вашего вижу в темноте. Нам надо держаться вместе, со мной не пропадете! -Только мне гоблина в компанию для полного счастья не хватало,- раздосадован но проворчал Креух, но тут у него зародилась новая мысль: – Постой… А ты, часом, не знаешь, где искать Марека?
Часть пятая Глаз Бури
Обычная для месяца Земляники жара, слепящий блеск небосвода, полуденное шмелиное гудение. Наброшенная на кусты шиповника вылинявшая занавеска заменяла шатер. Со всех сторон сплетались колючие ветки, лишь в одном месте за просветом виднелся огород, и чуть подальше – кособокий двухэтажный домишко с застекленной верандой. Места на рваном одеяле в самый раз хватало на троих.
Дафна и Эл сняли домик, освободившийся после отъезда Сабины, а Марек поселился на соседней улице, в чердачной каморке, которую тоже сдавали внаем – как будто они появились в Шмелином квартале порознь и познакомились только здесь. Он навещал девочек каждый день. Эл оказалась любопытной, как целая орава младших школьников, и в то же время настолько невежественной касательно самых обыкновенных повседневных вещей, что это ставило в тупик. Можно подумать, с луны свалилась – или ее с самого рождения держали взаперти, и она без году неделя дорвалась до свободы. Когда Марек в шутку об этом сказал, девушка уклончиво подтвердила, что так и есть, и сразу же попросила не расспрашивать о ее прежней жизни. Будем считать, что она родилась месяц назад, а раньше ничего не было.
«Это зачем?» – спрашивала Эл, увидев водонапорную колонку в конце улицы или сломанную ручную маслобойку под кухонным столом, и внимательно выслушивала объяснения. Иногда пыталась угадывать назначение предметов, но у это нее не очень-то получалось.
– Какое прелестное изображение полной луны, только почему его сделали таким волнистым? -бормотала она, дотрагиваясь тонкими прозрачными пальчиками до эмалированного диска, найденного на грязном подоконнике.
– Это сторож для молока, -сказал Марек. – Его кладут в кастрюлю, когда кипятят, чтобы не убежало.
– Разве молоко может убежать? – удивленно, с оттенком недоверия, взмахнула пепельными ресницами Эл, как будто подозревая, что ее разыгрывают.
Она по- прежнему считалась младшим братом, штанов, рубашки и затрапезной жилетки хватало для маскировки. А Дафна ходила в желто-коричневом клетчатом платье и лиловом старомодном чепце с висячими оборками, соседи не могла разобрать, сколько ей лет, и называли ее матушкой. По мнению Марека, чепец был похож на дохлую медузу, но вслух он об этом не говорил -еще обидится.
Ради Эл ему пришлось снова рассказывать о своих приключениях. Дафна уже слышала вкратце эту историю, а теперь он расписал во всех подробностях. Кое-что, разумеется, опустил: не стал раскрывать инкогнито Лунной Мглы и не сознался в том, что спал и с Сабиной, и с Пиамой Флорансой. В откорректированном варианте Сабина приютила его без всякой задней мысли, а он расплатился с хозяйкой за съем домика, и больше ни о чем речи не было.
О том, что его тянет обратно к темным эльфам, он тоже не распространялся. Какое это имеет значение? Во-первых, это не чары. Будь он зачарован, Шельн бы заметила и предупредила. Это его собственное неподконтрольное желание, с которым он как-нибудь разберется. Во-вторых, ему и хочется туда вернуться, и не хочется – пересиливает то одно, то другое. Причем аргументы «против» сформулировать куда проще: он не может бросить на произвол судьбы Дафну и Эл. Сначала надо помочь им выбраться за границу, а потом… все остальное. Точнее, потом можно будет подумать об остальном. Всего лишь подумать.
