Колин Мэлой - Дикий лес
— Александра!
Но это был не ее голос. Он раздался с другой стороны поляны. Прю, закрыв рот, уставилась через всю площадь на Ифигению, которая пробиралась к губернаторше по густому плющу.
— Положи ребенка, — потребовала старейшина мистиков.
Губернаторша издала смешок.
— Ифигения, — сказала она насмешливо. — Моя дорогая Ифигения. Мне нужно было догадаться, что это ты устроила моей армии такую потеху… послав на гибель столько несчастных землепашцев. Что ж, ты как раз вовремя. Обряд свершится совсем скоро.
— Ты добьешься лишь того, что запятнаешь себя убийством, — резко проговорила Ифигения.
— Я освобождаю силу природы из плена сна, — ответила Александра. — Дарю плющу возможность вновь царствовать в первозданном мире. Нерелигиозный любитель природы вроде тебя должен видеть в этом восстановление порядка.
— Уничтожив каждое дерево в лесу, он пожрет и тебя — не думай, что ты защищена. А как же койоты, невинные звери, которых ты подчинила себе? Им известны истинные последствия? Ты сказала им, что плющ заберется к ним в норы, задушит их жен и щенков?
— Пф! — презрительно фыркнула губернаторша. — Эти жалкие собаки? Хватило помахать у них перед носом иллюзией власти. За эти пятнадцать лет я дала им больше, чем у них было за всю историю существования вида. По крайней мере, они погибнут достойно. Что до меня, не стоит беспокоиться о моей безопасности. Я прикажу плющу уснуть, и он не успеет коснуться меня.
Ифигения тревожно нахмурилась.
— Не думай, что его так легко контролировать. Стоит сдвинуться с мертвой точки, и пути назад не будет.
Губернаторша рассмеялась.
— Так, значит, ты даешь мне разрешение начать? Или и дальше собираешься тратить мое время?
Старейшина мистиков заговорила, но Прю не сумела разобрать слов. Она говорила сама с собой, словно убеждая себя в чем-то. Губернаторша бросила на нее косой взгляд, а потом стремительно направилась к ожидающему ее пьедесталу. Свободной рукой она вытащила длинный кинжал. Прю в отчаянии бросилась вперед.
— Пожалуйста, Александра! — закричала она. — Не надо!
Александра остановилась и оглянулась на Прю, сверкнув глазами.
— Не могла бы ты не мешать, — произнесла она. — Я не ожидала здесь зрителей. Это очень важный момент для меня. Не хотелось бы портить его жалким нытьем сопливой девчонки и старухи.
— Это мой брат, — сказала Прю. — Единственный сын моих родителей. Вы не представляете, как это разобьет им сердце.
— Тогда не нужно было заключать сделку, — ответила Александра. — Те Внешние были глупы, но они определенно знали, чего хотят. Они хотели тебя. — Вдова указала лезвием на Прю. — И они получили тебя. Поздравляю. Ты родилась. Я выполнила свою часть уговора. Если подумать, ответственность за смерть твоего брата и разбитые сердца родителей лежит не на ком-нибудь, а на тебе. Само твое существование, потребность твоих родителей в тебе — вот истинный корень всех несчастий. Я лишь играю свою роль в этой пьесе.
Она сделала еще несколько шагов к пьедесталу, до него осталось всего несколько ярдов.
— Ты бы согласилась ради власти скормить плющу Алексея? — раздался холодный голос Ифигении.
Губернаторша замерла.
— Согласилась бы? — продолжала старейшина. — Уверена, ты помнишь, когда-то он тоже был малышом. Какое прекрасное было дитя…
Кровь прилила к бледным щекам Александры. Женщина гневно обернулась к Ифигении.
— Я же приказала тебе, старуха, не отвлекать меня от дела. Вы обе начинаете мне надоедать.
— Бедный Алексей, — сказала Ифигения. — Даже твоя магия не сумела вернуть его обратно в мир живых.
— Неправда! — крикнула Александра, выйдя наконец из себя. — Я подарила ему жизнь. Дважды. Я вдохнула жизнь в это тело один раз, так почему нельзя сделать это снова? В чем разница? Во второй раз он выбрал смерть сам. Он не подумал, сколько сил я, — она ударила себя рукоятью кинжала в грудь, — я потратила, чтобы дать ему жизнь. Оба раза. В том, что он умер снова, виноваты мой идиот-племянник и его прихвостни; они убили его, а потом использовали его смерть как повод свергнуть меня. И они за это заплатят. Заплатят своими жизнями. И жизнями своих семей. — Самообладание вернулось к губернаторше, и она вновь занесла кинжал. Мак по-прежнему рыдал у нее на руках, личико его стало совсем пунцовым. — Вот и все.
Страх словно толкнул Прю вперед, и она, ринувшись наперерез, преградила Александре путь к пьедесталу и встала вплотную к нему. От холодного камня постамента по спине побежали мурашки.
— Стойте! — крикнула она.
Ярость исказила фарфоровые черты лица Александры. Широко взмахнув кинжалом, она плашмя ударила Прю лезвием по щеке. От удара девочку отбросило в сторону, в мягкие заросли плюща. Резкая боль обожгла щеку, на губы стекла капелька крови.
— Не смей, — жестко произнесла Александра, — не смей мне мешать.
Солнце достигло зенита. Настал полдень. Прю ощутила, как под ней медленно зашевелился плющ.
* * *— … три, — скомандовал лис.
Остатки разбитого войска Дикого леса хором взвыли и выскочили из убежища за низкой каменной стеной.
Под градом пуль и в пороховом дыму они пошли в решающее наступление.
Кертис выхватил саблю из ножен и с оглушительным воплем бросился вниз по ступеням.
Койоты вылезли из укрытий, встав стеной на пути атакующих, и прицелились.
Вороны, сидевшие вокруг на ветвях деревьев, поднялись и ринулись в бой.
Разбойник, который бежал рядом с Кертисом, получил пулю в грудь и упал навзничь, взметнув в воздух комья земли.
Рядом рухнул фермер — в его пушистый живот вонзилась стрела.
Кертис внутренне приготовился принять удар, который сразит и его самого.
Время шло так медленно, что, казалось, остановилось вовсе.
— КИИИ-Е! КИИИ-Е!
Подняв голову, Кертис внезапно увидел, как над головами его товарищей, появившись из-за башни, нависла огромная стая орлов. Безбрежный океан летящих птиц полностью заслонил бледно-серое небо.
— Авианцы! — крикнул Стерлинг.
Птичья волна обрушилась на спускающихся воронов. Кошмарные крики страха и боли разрезали воздух над войсками, которые замерли, завороженные изумительной сценой, разыгравшейся над ними. С юга прибывали все новые и новые птицы: соколы и скопы, совы и пустельги заполонили небо. Их боевой клич звенел оглушительным разноголосьем.
Стерлинг первым оправился от потрясения.
— Вперед! — закричал он, и его соратники, воспрянув духом, возобновили наступление.
Вскоре птичье войско расправилось с воронами — те, кого не разорвали страшные когти хищников, улетели и спрятались в лесу со всей скоростью, на которую только были способны их крылья, — и принялось за наземных противников. Койоты, окаменевшие от ужаса перед могучим врагом, не успели выбрать тактику. Тех, кто направил ружья в нависающее над ними облако крыльев, атаковали с земли фермеры и разбойники.
