Эдуард Веркин - Место Снов
– Оборотни – просто миляги, – говорил негромко Зимин. – В сущности добрейшие существа… А вот скорпены – да, редкостная дрянь… А оборотней я с детства уважал, еще с «Серебряной Пули»… Или «Американский оборотень в Лондоне», классное кино [55]… Одного чувака укусил овцебык…
Впрочем, когда песенка докрутилась до последнего куплета, она подсказала Зимину интересную идею. В последнем куплете пелось, что «мать обрушилась ниц и молилась три дня, почему, почему нет такой у меня…», и Зимин подумал, что не мешало бы и ему взять и как следует помолиться. Он попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но целиком ничего так и не смог вспомнить. В голове вертелись обрывки из перехваченной краем уха передачи научпопканала про раскол церквей, перемешанные с воспоминаниями о летнем отдыхе у бабушки. Зимин составил из всех этих сегментов самодельную молитву и тут же ее прочитал вслух:
– Отче наш, который на небесах, спаси и сохрани, помилуй меня грешного и прости мне долги. И если пойду я тропой смертной тени, научи, как правильно идти, чтоб не сбиться с дороги и не погасить светильник. И да пребудет царствие твое во славе и вовеки, аминь.
Зимин прочитал молитву три раза и подумал, что вполне, может быть, молитва тут и не заработает – Страна Мечты ведь находится фиг знает где и может быть совсем не в тех пространствах, в которых церковь имеет свое крепкое представительство. И Зимин решил, что в таких случаях лучше надеяться все-таки на арбалет.
До камня Зимин добрался без приключений. Он пнул камень сапогом и обошел его вокруг.
Со всех сторон камень был одинаковым, гранитным, он врос в землю, и никаких колодцев вокруг не наблюдалось. Зато в изобилии произрастал чертополох, что было плохим знаком. Поодаль торчали из земли новенькие валуны с какими-то знаками, их Зимин прочитать не смог.
Никакой опасности видно не было, и Зимин решил, что до захода солнца оборотень не появится. Он прислонил арбалет к камню, немного посвистел, вынул из ножен меч и принялся тренироваться на чертополохе. Он делал выпады, срубая розовые колючие цветки и чиркая концом лезвия по граниту, который искрил, как бенгальский огонь. Это немного отвлекало.
Солнце тем временем упорно садилось, стало темнеть и попрохладело, чтобы согреться, Зимин принялся ходить вокруг камня и ритмично махать руками и ругать гномов.
– Незнайки недоделанные, – говорил он. – Хмыри подземные, гомункулюсы ушастые, в любом болоте таких полным-полно, лягушками называются. Я таких в детстве через соломинку надувал. Вам в цирке надо выступать: дрессированные медузы прыгают из-под купола в бочку с водой. Да из вас кошельки в самый раз делать или мячи футбольные…
Помогало слабо. Лес окружал поляну безмолвным кольцом, лес нагонял страх. Когда солнца не осталось совсем, в лесу затрещали ветки, и Зимин насторожился. Ветки затрещали снова, и Зимин схватил арбалет и прицелился в направлении звука. В лесу зарычало. Рык был тяжелый и низкий, так обычно рычали львы-людоеды. Зимину очень нравились такие фильмы, он частенько представлял себя охотником на львов, в одной руке слонобой, в другой крупнокалиберный «Смит энд Вессон». Впереди прерия, и в ней в густой желтой траве прячется людоед, утащивший вчера из палатки двух беспечных африкосов…
Теперь людоед прятался не в абстрактной Африке, а во вполне конкретной чаще, в трехстах метрах от наконечника стрелы.
– Эй, ты, дятел, – негромко позвал Зимин, и от деревьев тут же отделилась внушительная тень.
Тень на секунду замерла на границе травы, затем медленно двинулась в сторону Зимина. Зимин слышал, как в тишине под лапами скрипят сочные стебли.
Где-то далеко, у реки, непременно впадающей в океан, закричали журавли, и это придало ситуации ощущение редкой достоверности. У Зимина проскочила мысль, что вряд ли кто-нибудь там, на большой земле, мечтал о журавлях, а затем еще одна – что Страна Мечты начинает жить сама по себе, что здесь уже заводятся журавли, что тут могут водиться даже…
Тень переместилась.
– Стой, кто идет? – глупо спросил ее Зимин. – Стрелять буду…
Существо втянуло воздух, Зимину захотелось повернуться и бежать, он понимал, что бежать бесполезно, если побежишь – то у оборотня сыграют рефлексы, и он обязательно кинется за тобой, даже если не голоден. Об этом еще Перец говорил. Сейчас бы Перца сюда, он бы с полпинка с этим жопелом расправился, легко, с одного удара.
Тень приблизилась, и теперь Зимин мог различить острый силуэт. И еще он слышал запах, запах гнили и крови, мертвечины.
– Может, договоримся… – предложил Зимин. В ответ существо зарычало вновь. Зимин увидел, как полыхнули глаза.
– Вот тебе и побивание благородного рыцаря в роще…
Зимин навел стрелу между этими глазами и нажал на крючок. Стрела сорвалась и щелкнула, четыреста граммов кованого железа с рунными насечками на гранях ушли к цели. Зимин попал.
Существо закричало и уже скачками кинулось к Зимину. Он уронил арбалет, схватил меч и выставил его перед собой. Оборотень припадал на правую лапу и ревел.
– Стой же! – крикнул Зимин. – Стой, медуза!
Но оборотень уже оказался рядом, он приподнялся и махнул когтистой лапой, махнул так быстро, что Зимин этого даже не заметил, только меч вылетел из его руки, описал в темноте дугу и зарылся в землю. Запахло шерстью и тухлым мясом. Зимина прижали к валуну, в лицо ему уперлась медвежья морда, верхние клыки были расколоты, между зубами виднелись белые куски чего-то, в пасти быстро двигался язык.
Все произошло быстро, Зимин ничего не успел, он не мог даже крикнуть, поскольку зверь выжал из него весь воздух, даже на плевок не осталось бы. Оборотень придвинулся ближе и надавил на Зимина еще сильнее. Это было больно, Зимину никогда не было так больно, даже когда он ломал руку, падая с детских качелей. И когда эта боль стала уж совсем нестерпимой, Зимин закрыл глаза и прокусил язык.
Зверь неожиданно отодвинулся, и Зимин сполз на землю. Он снова открыл глаза и обнаружил в небе вторую Большую Медведицу, которая сегодня светила почему-то слабее первой. Большая Медведица плыла себе по своим делам. Зимин осторожно огляделся и увидел, что камня нет, вернее, камень сдвинут, а на его месте виднеется черная дыра.
Колодец, подумал Зимин и даже подивился своему остроумию и спокойствию. Он попробовал было пошевелить рукой, но рука была деревянная. Тогда Зимин решил закричать, а вдруг гномы усовестятся и придут на помощь, но и закричать тоже не вышло. Он не мог даже говорить. В голове к месту всплыло идиотское «одного чувака укусил овцебык…» Оборотень приблизился, он подцепил Зимина когтем за пояс и поволок к яме.
