Джон Толкин - Сильмариллион
Корабли Кирдана и верховного короля Гил-галада, спешившие на помощь эльфам Сириона, пришли слишком поздно; ни Эльвинг, ни ее сыновей обнаружить не смогли. Тогда те единицы, что сумели пережить резню, присоединились к Гил-галаду, отправившись с ним на Балар. Они и поведали, что Эльроса с Эльрондом захватили в качестве пленников, а Эльвинг с сильмарилем на груди бросилась в море.
Таким образом, Маэдросу и Маглору камень не достался; однако он не был утерян. Ульмо, подняв Эльвинг на поверхность, превратил ее большую белую птицу, на груди которой сиял, словно звезда, сильмариль, и она полетела искать своего возлюбленного Эарендиля.
Ночной порой стоявший у руля Эарендиль заметил, как она летела к его кораблю, подобная стремительному белому облачку на фоне луны; ему она показалась странно движущейся звездой над морскими волнами, бледным мерцающим огоньком на крыльях ветров. В песнях рассказывается, что Эльвинг в спешке рухнула на палубу Вингилота с такой силой, что от удара едва не умерла; Эарендиль бережно поднял ее и отнес к себе в каюту. Но каково же было его удивление, когда наутро он обнаружил вместо птицы спящую рядом жену, чьи волосы разметались и по подушке, и по его лицу.
Горько печалились Эарендиль с Эльвинг о разрушении гаваней Сириона и пленении своих сыновей, страшась того, что сыновья Феанора могли их убить. Однако Эльросу и Эльронду это не грозило; Маглор проявил сострадание и хорошо о них заботился, и, как бы неправдоподобно это ни звучало, между ними вскоре завязалась дружба. Ведь к тому времени Маглор давно уж был по горло сыт своей ужасной клятвой, и с радостью отрекся бы от ее исполнения.
Но Эарендиль посчитал, что для них не осталось более в Средиземье надежд, и в отчаянии вновь повернул свой корабль на Запад; на сей раз Эльвинг была вместе с ним. Частенько он стоял на носу корабля с сиявшим в обруче на голове сильмарилем; и чем ближе они подплывали к берегам Амана, тем ярче он сиял. Мудрецы утверждают, что именно сила священного камня позволила им войти в те воды, где плавали до сих пор лишь корабли Телери. Достигнув Зачарованных островов, Вингилот сумел преодолеть их противодействие; так они оказались в Сумрачных морях и впервые взглянули на Одинокий остров Тол Эрессеа, однако не стали задерживаться, чтобы побывать на нем. В конце концов они бросили якорь в заливе Эльдамар, и Телери, увидав приплывший с Востока корабль, были несказанно изумлены. Они издалека заметили испускаемый сильмарилем свет, ставший к тому времени неимоверно ярким. Так Эарендиль первым из смертных высадился на не ведающие смерти берега.
На палубе остались стоять три моряка — Фалатар, Эреллонт и Айрандир; то были три верных товарища, избороздивших с ним все моря. Им Эарендиль сказал:
— На берег я спущусь один, чтобы вы не навлекли гнев Валар и на себя. Мне же придется рискнуть, ради блага Двух Рас.
— Но в таком случае мы разлучились бы навеки, — возразила Эльвинг. — А я готова разделить с тобою любые опасности.
С этими словами она спрыгнула в пенящуюся у берега воду и подбежала к нему; Эарендиль не обрадовался, поскольку серьезно опасался гнева Повелителей Запада, который те могли обрушить на головы пришельцев из Средиземья, осмелившихся ступить на берег Амана. Однако делать было нечего, и они с женой попрощались со своими спутниками; как показало время — навсегда.
Затем Эарендиль обратился к Эльвинг:
— Подожди меня здесь; ибо весть эту я должен принести один, как велит предначертание.
И он в одиночку отправился вглубь берега, вскоре добравшись до ущелья Калакарья. Здесь было тихо и пустынно; ибо Эарендиль, как прежде Моргот с Унголиант, подгадал час своего прихода ко времени празднества, на которое все местные эльфы отправились в Валимар или чертоги Мандоса на Таникветиле, оставив лишь несколько стражей на стенах Тириона. Благодаря сиявшему у Эарендиля во лбу сильмарилю они заметили его приближение издалека, и поспешно отправили гонцов в Валимар.
Эарендиль тем временем вскарабкался на зеленый холм Туны, никого не встретив на пути; он вошел в Тирион, но улицы его были пустынны. Тяжело стало у него на сердце при мысли о том, что зло сумело проникнуть даже в Благословенное Царство. Он побрел по опустевшим переходам Тириона, и пыль, вздымаемая полами его одежд, была алмазной; так что к тому времени, как Эарендиль взошел по длинной белой лестнице, он с ног до головы от нее блестел. Он стал кричать и звать кого-нибудь на всех известных ему эльфийских и человеческих языках, но ответа не было. Поэтому он, скрепя сердце, решил покинуть Тирион и вернуться к морю. Однако едва он встал на ведущую к побережью дорогу, как некто появился на склоне холма и громко его окликнул:
— Приветствую тебя, Эарендиль, величайший из мореходов, пришедший нежданно туда, где его прихода долго ждали, но уже почти отчаялись дождаться. Приветствую тебя, Эарендиль, несущий свет, предшествовавший Солнцу и Луне! Привет тебе, гордость Детей Земли, звезда во тьме, мерцающая на закате и блистающая в свете утра!
То был голос Эонве, вестника Манве, пришедшего из Валинора, чтобы проводить Эарендиля к Высшим Силам Арды. И Эарендиль последовал за ним в Валинор, во дворцы Валимара, чтобы никогда уже не вернуться в земли людей.
Валар собрались вместе, призвав даже Ульмо из морских глубин; и Эарендиль, встав перед ними, передал им послание Двух Рас. Он просил снисхождения к нольдорцам, предлагая принять во внимание все перенесенные ими беды; и просил помощи эльфам и людям в час крайней нужды. И мольбам его вняли.
Среди эльфов бытует предание, что после ухода Эарендиля, отправившегося искать свою жену Эльвинг, Мандос завел речь о его дальнейшей судьбе.
— Может ли смертный ступить на земли Амана при жизни, и при этом сохранить ее?
— Для этого он и был рожден, — ответил на это Ульмо. — Ответь-ка мне лучше на такой вопрос: является ли сын Туора Эарендиль представителем рода Хадора или же он сын Идриль, дочери Тургона из эльфийского рода Финве?
— Так ведь и нольдорцам, по своей воле отправившимся в изгнание, запрещено возвращаться сюда, — возразил на это Мандос.
Когда все, имевшие мнение, высказались, Манве вынес вердикт:
— Быть в этом вопросе по-моему. Опасность, которой подверг себя из любви к Двум Расам Эарендиль, не должна принести ему смерти, как и его жене Эльвинг, из любви к мужу разделившей с ним этот риск; однако им никогда уже не дано будет вернуться к эльфам и людям Средиземья. Вот мое решение: Эарендилю и Эльвинг, а также их сыновьям, будет предоставлен выбор, с какой из рас связать свои судьбы и кем считаться впредь.
