Стивен Кинг - Извлечение троих
От этого зрелища у Детты вдруг заболело горло; боль пронзила голову, точно летняя молния, и ей показалось, что она слышит голос, он зовет ее… зовет и требует.
Нет, не надо, мысленно проговорила она, не имея ни малейшего представления о том, к кому обращается. Не надо, не в этот раз, не сейчас. Не сейчас, быть может, больше уже никогда. Молния боли снова пронзила голову, и Детта сжала кулаки. Лицо ее тоже сжалось как будто в кулак, скривившись гримасою сосредоточенности — выражение примечательное и поражающее странной смесью уродства и почти блаженной решимости.
Заряд боли больше не повторился. Не слышно было и голоса, который иной раз пробивался сквозь эту боль.
Она ждала.
Эдди подпер подбородок руками, чтобы голова не клонилась на грудь, но вскоре стал опять клевать носом, кулаки соскользнули со щек. Детта ждала, сверкая черными глазами.
Голова Эдди дернулась. Он заставил себя встать на ноги, подошел к морю и брызнул водою себе в лицо.
Вот и славненько, беленький мальчик. Жалко только, что здесь нет таблеток таких, чтоб не спать, а то ты бы принял парочку, да?
На этот раз Эдди уселся сначала в коляску, но, очевидно, решил, что так ему будет слишком удобно. Он долго смотрел сквозь дверной проем (чего ты там углядел, белый мальчик? Детта дала бы тебе двадцать баксов, чтобы только узнать), потом выбрался из коляски и снова плюхнулся задницей на песок.
Снова подпер подбородок руками.
А вскоре его голова опять опустилась на грудь.
На этот раз он уже не противился. Его подбородок уперся в грудь, и даже сквозь шум прибоя Детта различила, как он храпит. Очень скоро Эдди повалился на бок и свернулся калачиком.
С несказанным удивлением, отвращением и испугом она вдруг поняла, что ей жалко этого белого мальчика. Он похож на упрямого малыша, который старается высидеть в Новый год до полуночи, но в конце концов засыпает, так и не дождавшись волшебного часа. Но потом она вспомнила, как они с Гнусным Мужиком пытались впихнуть ей отравленное мясо и при этом дразнили ее своим, хорошим, в самый последний момент отводя эти куски от ее рта… до тех пор, по крайней мере, пока не испугались, что она может умереть с голоду.
Но если они боялись, что ты умрешь, то скажи, пожалуйста, зачем бы им надо было травить тебя?
Вопрос, возникший в ее сознании, напугал Детту так же, как напугала ее эта странная жалость к белому парню. Обычно она не задавалась никакими вопросами. И даже более того: голос в ее сознании вовсе не походил на ее собственный. Это был голос кого-то другого.
Они и не собирались травить меня до смерти этим отравленным мясом. Просто хотели, чтоб я заболела. А потом сидели бы да смеялись, как я тут блюю и воплю.
Она выждала еще минут двадцать, а потом поползла вниз, к пляжу, подтягиваясь на руках, извиваясь змеей и не отрывая от Эдди глаз. Она предпочла бы выждать еще час, а то и все полтора — было бы понадежней, если бы этот белый мудофел уснул покрепче. Но сейчас эту роскошь — ждать — она позволить себе не могла. Воистину Гнусный Мужик мог вернуться в любую минуту.
Когда она подползла ближе к Эдди (он по-прежнему храпел, как циркулярная пила на лесопильной раме), Детта подобрала подходящий камень: достаточно плоский с одной стороны и достаточно заостренный с другой.
Обхватив плоскую сторону ладонью, он змеей подползла к тому месту, где он лежал, а в глазах ее теплился огонек, не предвещающий ничего хорошего.
4План Детты был прост и жесток: острым концом камня колотить Эдди по голове, пока тот не откинет коньки, потом забрать у него револьвер и дождаться возвращения Роланда.
Когда тело Роланда опять «оживет», она предложит ему на выбор: либо вернуть ее в ее мир, либо получить пулю в лоб. Все равно планам твоим абзац, скажет еще она. Дружок-то твой помер, уж не знаю, чего ты там себе удумал, но теперь ни черта у тебя не выйдет.
Если же револьвер, который Гнусный Мужик отдал Эдди, не сработает, а такое вполне возможно — Детта в жизни так никого не боялась и не ненавидела, как Роланда, способного на любой, пусть даже самый что ни на есть мерзкий трюк, — она все равно его оприходует. Может, камнем, а может, голыми руками. Он весь больной, у него не хватает двух пальцев. Она с ним справится.
Но когда она подползла совсем близко к Эдди, Детта снова забеспокоилась. В сознании ее опять прозвучал вопрос, и ей опять показалось, что задал его чужой голос.
А вдруг он узнает? А вдруг он узнает, что ты тут сотворила, в ту же секунду, когда ты прикончишь Эдди?
Ничего он не узнает. Он сейчас слишком занят поисками своего лекарства. Как я понимаю, ему сейчас не до него.
Чужой голос ей не ответил, но сомнение все же закралось. Она слышала их разговоры. Они думали, что она спит, а она не спала и все слышала. Воистину Гнусному Мужику нужно кое-что сделать. Она так и не врубилась, что именно. Поняла только, что все это связано с какой-то башней. Наверное, Гнусный Мужик полагал, что в башне этой полно золота и бриллиантов или чего-нибудь в этом роде. Он говорил, что чтобы добраться туда, ему нужны трое: она, Эдди и кто-то еще. Так, должно быть, и есть. Иначе зачем здесь торчать этим дверям?
Если все это — волшебство, он наверняка узнает, если она убьет Эдди. Если убийством Эдди она перекроет ему путь к этой его башне, тем самым она уничтожает то единственное, ради чего живет этот белый мудофел. А когда он узнает, что ему больше незачем жить, этот мудак может сделать уже все, что угодно, потому что тогда ему будет на все наплевать.
Детта невольно поежилась, представив себе, что будет, если воистину Гнусный Мужик вернется в таком настроении.
Но если нельзя кончать Эдди, то что же делать? Она могла бы забрать револьвер, пока Эдди спит, но когда Гнусный Мужик вернется, удастся ли ей потом справиться с ними двумя?
Она просто не знала.
Взгляд ее скользнул по коляске. Она собиралась уже перевести взгляд, как вдруг снова уставилась на коляску. На ее кожаной спинке был глубокий карман. Оттуда торчала веревка, которой они привязывали ее к креслу.
Взглянув на веревку, она поняла, что нужно делать.
Она резко изменила курс и поползла к неподвижному телу стрелка. Она возьмет все, что нужно, из рюкзака, который он называет «сумкой», потом быстренько выудит веревку… но тут она на мгновение застыла у двери.
Как и Эдди, она воспринимала все, что видела через дверь, с точки зрения кинозрителя… только теперешняя картина больше напоминала какой-нибудь сериал-детектив по телику. Дело происходило в аптеке. Аптекарь застыл за стойкой с этаким идиотским испуганным видом, и Детта его не винила: дуло револьвера было направлено прямо ему в лицо. Аптекарь что-то говорил, но голос его шел издалека и звучал глухо, как будто через какую-нибудь отражательную перегородку. Она не могла разобрать слова. Не видела, кто держал револьвер, но ей и незачем было видеть. Она и так знала, кто этот налетчик.
