Стеклянная Крепость (ЛП) - Дрейк Дэвид

Она побежала к следующему растению. Аттапер и Лирес, как и прежде, были по бокам от нее. Она почти ожидала, что Аттапер возразит, но вместо этого он приберег дыхание для лучшего применения.

Множество щупалец, окаймлявших верхнюю часть ствола адского растения, уже почернели от холода. Одно слабо двинулось к Шарине; она срезала его боковым ударом, затем согнула. Пока солдаты кромсали огромное тело растения, она начала методично обрубать белые, похожие на червей усики, на которых существо ходило.

С каждым ударом лезвие с хрустом вонзалось в землю под ним. Ей придется заточить его после битвы, но на утонченность не было времени. Ноннус бы это понял.

— «Божья Матерь, благослови душу моего друга и защитника. Божья Матерь, сделай меня достойной жизни, которой он пожертвовал ради меня».

— Назад, ваше высочество! — выкрикнул Аттапер. Не успел он произнести последний слог, как схватил Шарину за плечо и потащил прочь. — У нас нет времени на утонченность.

Растение просело, как масса снега, соскальзывающая с черепицы крыши, набирая скорость, пока не врезалась в твердую землю. Зеленая плоть лопалось в каждом месте, где его разрезало лезвие. Оттуда вытекала лужица полузамерзшей морской воды, пахнущей йодом.

Из массы торчало копье, затем выпало на свободу, когда останки сгнили с обычной внезапностью. Копья там не было, когда Шарина и стражники напали на существо: один из солдат позади них бросил его, пока они сражались, промахнувшись мимо людей по милости Богоматери и не причинив существенного вреда растению, о чем любой идиот должен был бы уже знать!

Шарина начала смеяться. Она сделала два шага к следующему адскому растению, но вокруг каждого существа в непосредственной близости уже было по отряду людей. Она остановилась, ее смех перешел в истерику. Она опустилась на колени и положила свой нож плашмя на землю; она боялась, что порежется, так как безудержно смеялась.

— Ваше высочество? — взволнованно обратился Аттапер. — Ваше высочество!

— Я читала эпосы о Старом Королевстве, Аттапер! — ответила Шарина. Сосредоточенность на разговоре помогла ей восстановить самообладание. — В них во всех есть сражения. Иногда это, в основном, сражения.

— Ваше высочество? — повторил Аттапер, на этот раз в замешательстве, вместо того чтобы вызвать беспокойство.

— Ни разу в эпосе, милорд, — сказала Шарина. — Ни разу. Ни разу не был убит король, когда один из его собственных людей случайно протыкает его копьем сзади. Я начинаю думать, что поэты — ненадежные проводники в реальность битвы!

Она снова расхохоталась, упершись ладонями в твердую землю. Вокруг нее раздавались торжествующие крики ее людей, когда они очищали Бухту Калф Хед от живых адских растений.

***

Гаррик остановился на краю пропасти. Он ожидал увидеть узкий каньон — без всякой особой причины, как он понял. Это было всего лишь предположение, которое он сделал.

Теперь он понял, что это глупое предположение: пропасть была, более или менее, круглой, насколько он мог судить сквозь туман. Стены были крутыми, слегка осыпавшимися по краям, но во многих местах глубже, насколько мог видеть Гаррик, и почти вертикальными. Он слышал, как где-то над обрывом ревет вода, хотя самих водопадов видно не было. Вероятно, именно они были причиной того, что глубины пропасти были еще более туманными, чем общий ландшафт.

— Это карстовая яма? — спросил Гаррик Птицу, сидящую у него на плече. Он наклонился и потер камень, обнажившийся на дорожке, ведущей вниз. — Этого не может быть! По-моему, это твердый базальт. Провалы находятся в известняке, который разъела вода.

— В жерле огромного вулкана образовался пузырь, — объяснила Птица. — Верх стерся. Это заняло больше времени, чем ты можешь себе представить, — дольше, чем этот мир знал жизнь. Но это случилось.

Она громко фыркнула, затем добавила: — Остался только час дневного света. Нам следует начать спускаться. После захода солнца будет еще опаснее.

— Хорошо, — ответил Гаррик. — Ах, я не могу видеть дальше своей вытянутой руки, когда мы спустимся туда, даже сейчас.

Он не жаловался, просто хотел убедиться, что Птица понимает ситуацию.

— Чуть дальше, — сказала Птица. — Но я буду направлять тебя. Мы будем держаться тропы так долго, как сможем, но если мы встретим отряд Коэрли, нам придется отойти в сторону. Другие существа, как правило, сами научились избегать тропы, но даже это небезопасно.

Гаррик усмехнулся и начал спускаться. Тропа была слишком узкой для вьючного животного, даже для необычайно быстроногого осла, но лишь умеренно крутой.

— Безопасно было, когда я пас овец в деревне, — тихо сказал он. Он подумал о том деньке, когда стая морских волков, огромных морских ящериц, выползла из полосы прибоя. — И даже в этом были свои моменты, — добавил он.

Плотный базальт был скользким от скопившемся на его поверхности конденсата. Тропинка была не особенно ровной — основание горбилось и проседало. Но в некоторых местах тропа была подрезана так, что склон утеса выступал над ней, — это определенно не было естественным.

И это свидетельствовало о значительном износе. В такой крепкой скале на это ушло очень много времени.

— Эту тропу создали люди, Птичка? — спросил Гаррик. Отчасти ему казалось глупым озвучивать этот вопрос, когда он знал, что Птица слышит его мысли, но ему было удобнее притвориться, что это обычный разговор. — Она слишком изношена, чтобы Коэрли могли сделать ее, если они прибыли сюда всего несколько лет назад.

— Обычный разговор с хрустальной птицей, — прокомментировал Карус, ухмыляясь. — В стране болот и теней, с одной действительно глубокой дырой.

— Тропу проложили не люди, Гаррик, — ответила Птица. У нее вошло в привычку лететь впереди и садиться на выступ скалы или дерево прямо на краю поля зрения Гаррика, примерно в дюжине футов от него. — Пещера, в которой жил мой народ, привлекала посетителей еще до того, как на этой земле появилась разумная жизнь, хотя те, кто проложил тропу, были разумны.

Гаррик подумал, не спросить ли о чем-нибудь еще, но потом решил этого не делать. Птица показала себя другом. Если она добровольно не предоставляла информацию, то, вероятно, была причина для ее скрытности.

— Я тебе не друг, Гаррик, — сказала Птица тоном сухого неодобрения. — Наши цели случайно совпадают, вот и все. Но я не причиню вреда, ни тебе, ни твоим близким по моему собственному выбору.

— «Хотел бы я быть уверен, что это относится ко всем людям, которые считают себя моими друзьями», — подумал Гаррик. — «И особенно к тем, кто говорят, что они друзья принца Гаррика». Он ухмыльнулся, но вслух ничего не сказал.

Стены утеса были покрыты папоротниками и эпифитами, некоторые из которых широкими серо-зелеными лентами, словно гобелены, свисали далеко вниз по скалам. Когда Гаррик увидел верхушки деревьев, торчащие из центра, он подумал, что, должно быть, приближается ко дну ущелья. К тому времени, когда он спустился достаточно далеко, чтобы оказаться среди них, то увидел, что ошибался: стволы были тусклыми колоннами, исчезающими далеко внизу.

— Деревья на этом уровне достигают трехсот футов в высоту, — сказала Птица. — Пройдет некоторое время, прежде чем мы доберемся до низа. Если только ты не поскользнешься.

— Это была шутка, Птичка? — спросил Гаррик.

— Нет, — ответила Птица. Затем она щелкнула двумя частями тела — не клювом — и сказала: — Стоп. Я что-то слышу. Банда Коэрли двинулась вверх по тропинке.

Пока Гаррик карабкался и скользил вниз по тропинке, он время от времени слышал звуки на фоне грохота водопада: гулкое карканье, звон, похожий на звон колокольчика, и один раз пронзительный крик, как у ребенка, которого разрывают на части. Он оставил свой топор и нож за поясом, потому что ему нужны были свободные руки, чтобы безопасно передвигаться; несмотря на это, он дернулся к оружию, когда услышал крик.

Теперь, скорчившись там, где тропинку пересекала расщелина шириной с его ладонь, он ничего не слышал. — Что бы ты порекомендовала? — спросил он, шевеля губами, не издавая ни звука.