Корнелия Функе - Чернильная смерть
Она обвела глазами присутствующих, как будто это они — проигравшие: ее отец, Пальчик, Свистун. Орфея она просто не удостоила взглядом. Откуда ей знать, какую важную роль он играет в этой истории! Змееглав и сейчас сидел бы в дорожной грязи со сломанным колесом, если бы Орфей не вычитал ему сразу четыре новых. Как они все на него уставились! Даже Пальчик с тех пор проникся к нему уважением.
Дневной свет уже не заливал Зал тысячи окон. Пальчик велел завесить кружевные стены черной тканью, и лишь пять-шесть факелов озаряли темноту. Но лицо своего злейшего врага Орфей сможет разглядеть.
Когда в зал втолкнули Мортимера, высокомерная маска дрогнула на лице Виоланты, но она быстро овладела собой. Орфей удовлетворенно отметил, что с Перепелом явно обращались не лучшим образом. Тем не менее узник пока держался на ногах, и, конечно, Свистун позаботился о том, чтобы руки у него были в порядке. «Зато язык они вполне могли бы ему вырезать, — думал Орфей, — а то сколько можно слушать хвалы его голосу». Но тут ему пришло в голову, что Мортимер еще не сказал, где книга Фенолио, — Сажерука-то уже не допросишь.
Факелы освещали только Мортимера. Змееглав оставался во мраке. Очевидно, он не хотел показывать пленнику, во что превратилось его тело. Но об этом легко было догадаться по запаху.
— Ну что, Перепел? Моя дочь, наверное, иначе расписывала тебе наше второе свидание? — Змееглав дышал хрипло, как глубокий старик. — Я обрадовался, когда Виоланта предложила встретиться здесь, несмотря на дальнюю дорогу. Однажды этот замок уже принес мне счастье — правда, недолгое. И потом, я был уверен, что мать Виоланты ни слова не сказала ей о подводном туннеле. Она часто рассказывала дочери об Озерном замке, но правды в этих рассказах было мало.
Лицо Виоланты оставалось непроницаемым.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, отец.
Как старательно она избегает глядеть на Мортимера! Трогательно.
— Да, ты ничего не знаешь. В этом-то все и дело. — Змееглав рассмеялся. — Я, видишь ли, частенько посылал подслушивать, что рассказывает тебе мать в старых покоях. Все эти истории о счастливом детстве, милые россказни, направленные на то, чтобы ее некрасивая дочурка мечтала о месте, где все иначе, чем в нашем замке. Реальность, как правило, отличается от того, что мы о ней рассказываем, но ты всегда путала эти две вещи. Как и твоя мать, ты никогда не могла отличить желаемое от действительного — разве не так?
Виоланта не ответила. Она стояла с высоко поднятой головой и молча смотрела в темноту, где скрывался ее отец.
— Когда я впервые встретился здесь с твоей матерью, — хрипло продолжил Змееглав, — у нее было одно желание: прочь отсюда. Она давно бы сбежала, если бы отец дал ей такую возможность. Она рассказывала тебе, что одна из ее сестер разбилась насмерть, пытаясь вылезти из окна в этом зале? И что ее саму чуть не утопили русалки, когда она хотела перебраться через озеро вплавь? Нет, наверное. Вместо этого она уверила тебя, будто я вынудил ее отца согласиться на наш брак и насильно увез ее отсюда. Кто знает, может быть, в конце концов она сама в это поверила.
— Ты лжешь! — Виоланта изо всех сил старалась говорить спокойно. — Я не хочу больше это слушать.
— И все же тебе придется выслушать, — невозмутимо ответил Змееглав. — Хватит тебе прятаться от действительности за красивыми историями. Твой дед жестоко расправлялся с поклонниками дочерей. Поэтому твоя мать показала мне подземный ход, тот самый, по которому Свистун незаметно пробрался в замок. Она была тогда пылко в меня влюблена, хотя, возможно, ты слышала от нее что-то другое.
— Зачем ты рассказываешь мне небылицы? — Виоланта по-прежнему высоко держала голову, но голос ее дрожал. — Это не мама показала тебе туннель. Наверняка о нем разузнал какой-нибудь из твоих шпионов. И она никогда тебя не любила.
— Думай как тебе нравится. Вряд ли ты много знаешь о любви. — Змееглав закашлялся и со стоном поднялся с кресла. Виоланта отпрянула, когда он вышел на свет факелов.
— Да, погляди, во что превратил меня твой благородный разбойник, — сказал он, медленно подходя к Мортимеру.
Ходьба давалась ему с трудом. За долгий путь Орфей нагляделся на муки, которые причинял Серебряному князю каждый шаг, но голову Змей по-прежнему держал высоко, как и его дочь.
— Не будем говорить о прошлом, — сказал он, останавливаясь так близко к Мортимеру, что тот задохнулся от чудовищного запаха. — И о том, как моя дочь представляла себе нашу сделку. Убеди меня, что есть смысл не спускать немедленно шкуру с тебя, а также с твоей жены и дочери. Ты, может быть, думаешь, что на сей раз они не в моей власти. Ты ведь оставил их у Черного Принца. Но я знаю о пещере, где они скрываются. Мой бестолковый шурин, наверное, уже везет их в Омбру.
Ага, удар попал в цель. Угадай, благородный разбойник, кто рассказал Змееглаву о пещере? Орфей широко улыбнулся, когда Мортимер посмотрел в его сторону.
— Ну так что? — Кулаком в перчатке Змееглав уперся пленнику в грудь, в то самое место, куда стреляла когда-то Мортола. — Можешь ты исцелить книгу, которой так коварно навлек на меня беду?
Мортимер колебался лишь мгновение.
— Конечно, — ответил он. — Если ты дашь ее мне.
«Его голос, надо признать, звучит впечатляюще даже в таком отчаянном положении, — думал Орфей. — Хотя мой все равно гораздо эффектнее». Но Змееглав на этот раз не поддался чарам. Он с такой силой ударил Мортимера в лицо, что тот упал на колени.
— Ты что, действительно вообразил, что можешь второй раз меня одурачить? — крикнул он. — По-твоему, я полный идиот? Пустую Книгу никто не может исцелить! Эта уверенность оплачена жизнью десятков твоих товарищей по цеху! Книга погублена, а значит, мое тело вечно будет разлагаться, ежечасно вводя меня в искушение своей рукой вписать туда три слова, чтобы положить конец мучениям. Но я придумал другой выход, лучше, и для него мне потребуются твои услуги. Поэтому я весьма признателен дочери за неусыпный присмотр за тобой. Я ведь знаю, — добавил он, обернувшись к Свистуну, — какой горячий человек мой герольд.
Свистун хотел что-то возразить, но Змееглав сделал нетерпеливый жест и снова повернулся к Мортимеру.
— Какой выход? — Прославленный голос на этот раз звучал хрипло.
Перепел, похоже, наконец испугался. Орфей чувствовал себя как в детстве, когда с наслаждением читаешь в книге особенно интересное место. «Надеюсь, ему страшно, — думал он. — И надеюсь, это последняя глава, в которой он появляется».
Мортимер поморщился, когда Свистун приставил к его ребрам нож. «Да, Перепел, ты не тех людей сделал своими врагами, — думал Орфей. — И друзьями — тоже не тех. Но положительные герои — они всегда такие. Дураки».
— Какой выход? — Змееглав почесал воспаленную кожу. — Очень простой: ты переплетешь мне новую книгу. Но на этот раз за каждым твоим движением будут следить. А когда книга снежно-белыми страницами надежно защитит меня от смерти, мы впишем в старую твое имя, чтобы ты почувствовал, каково это — гнить заживо. А потом я разорву ее в клочки, буду вырывать страницу за страницей и смотреть, как рвется твоя плоть и как ты умоляешь Белых Женщин забрать тебя поскорее. По-моему, идеальный выход.
«Ах, вот как! Новая книга. Неплохо придумано. Но мое имя выглядело бы на новых страницах куда лучше! Очнись, Орфей, мечты заносят тебя слишком далеко!»
Свистун приставил нож к горлу Мо.
— Что ж ты не отвечаешь, Перепел? Продиктовать тебе слова ножиком?
Мортимер молчал.
— Отвечай! — закричал Свистун. — А то я сделаю это за тебя. Ответ все равно только один.
Мортимер молчал, но за него отозвалась Виоланта:
— Зачем он станет тебе помогать, если ты его все равно убьешь? — спросила она отца.
Змееглав пожал плечами:
— Я могу казнить его не такой страшной смертью или не убивать его жену и дочь, а послать их в рудники. Мы ведь и в прошлый раз о них торговались.
— Но сейчас они не в ваших руках! — Голос у Мортимера был отсутствующий.
«Он скажет „нет“, — с изумлением подумал Орфей. — Вот болван!»
— Пока нет, но скоро будут. — Свистун передвинул нож к груди Мортимера и нарисовал сердце там, где оно билось. — Орфей нам подробно описал, как добраться до пещеры. Ты ведь слышал: сейчас Зяблик, вероятно, везет их в Омбру.
Мортимер снова взглянул на Орфея, и ненависть в его глазах была слаще пирожных, за которыми Орфей по пятницам посылал Осса на рынок в Омбре. Теперь, правда, придется поручить это кому-нибудь другому. Осса, к сожалению, сожрал ночной кошмар, когда вылупился из слов Фенолио, — Орфею не сразу удалось его укротить. Но найти нового телохранителя — не проблема.
— Можешь сразу приступать к работе. Твоя благородная защитница приготовила все необходимое — очень мило с ее стороны! — злобно проговорил Свистун. На этот раз из-под ножа, приставленного к горлу Мо, потекла кровь. — Хотела убедить нас, что оставила тебя в живых только ради спасения книги! Какой фарс! Она, правда, всегда питала слабость к комедиантам.
