Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцгерцог
Зайчик фыркнул неодобрительно, в таком виде я в нем не нуждаюсь, нехорошо, энергично прянул ушами.
– Я скоро, – прокаркал я.
Он вздохнул и продолжал смотреть на меня с мягким укором. Глаза большие, карие, теплые, даже я забываю, какими они были, когда я впервые встретил его, тогда в седле был Всадник Ада.
Я не трус, я человек осторожный, потом после ряда неудачных попыток сумел сделать птеродактиля незримым, порадовался, хотя Зайчик по-прежнему наблюдает за мной снисходительно, еще не зная, что он должен меня не видеть.
То, что Тиларет Стойкий сейчас где-то в горах, хорошее предположение, но только предположение. Он может быть и в своей башне, все-таки там хранятся основные наработки за последние сотни лет.
Я выпрямился на лапах, гордо развел крылья, готовый к прыжку в небо… Взгляд зацепился за блеснувшую в синеве искорку, и внезапный холод сжал сильной рукой сердце.
На огромной высоте что-то двигается над землей. Возможно, в стратосфере или даже в безвоздушном. Мелькнула паническая мысль, что самое разумное – превратиться в человека, подозвать Зайчика и влезть в седло.
Десять минут бешеной скачки – и я буду хоть в основном лагере. Могу так домчаться и до башни Тиларета Стойкого. Хотя, конечно, если сделаю так, если поддамся страху, то так и останусь пришибленным, с так называемой психологической травмой…
– А вот хрена, – сказал я дрожащим голосом, – а вот не стану и не буду дергаться… Трус я глыбоко в душе или не трус, но не стану, вот и все делы.
Но все равно трясло, и когда превращался снова в безобидного птеродактиля, что охотится разве что на лягушек и ящериц, и когда решился оттолкнуться от земли и взмахнуть крыльями. Страх пронизывал тело самыми настоящими судорогами, я то и дело сбивался с ритма, нелепо проваливался, но сцепил зубы и заставлял себя подниматься выше и выше.
Не только для того, чтобы преодолеть смертельный ужас и убедить себя, что некто с огромной и недоступной мне высоты бьет только по особо крупным и опасным целям, но и чтобы не стать целью для охотников на земле. И хотя такого птеродактиля никто есть не станет, но почему бы не всадить в него пару стрел просто ради забавы? Это так по-человечески. Точнее, по-мужски.
Когда из-за высоких барханов показалась высокая башня, я сразу понял, что она принадлежит Тиларету Стойкому, Сьюманс обрисовал точно.
Я поспешно снизился и благоразумно сел среди барханов, надеюсь, из башни если и засекли появление мелкого птеродактиля, то не обратят на него внимания.
Решив идти уже проверенным путем, с четверть часа я терпеливо наращивал массу, укреплял толстыми плитами брони, перестраивал их, делал прочнее и еще прочнее, искал и ликвидировал малейшие уязвимости, и только тогда начал медленно выбираться из гигантского котлована.
Башня показалась такой крохотной, что я даже не поверил сперва своим глазам, почти такая же по размерам и массе, как я сам. Ноги мои стонали от перегрузки, я заставлял их нести меня как можно быстрее, передние лапы изготовил к схватке загодя.
Я чувствовал себя странно, словно двигаюсь через плотную воду, каждое движение замедлено, единственный плюс в том, что я настолько громаден, что каждый шаг заметно приближает к башне.
Я приблизился вплотную, когда на вершине появилась крохотная человеческая фигурка в длинном халате. Не Тиларет. Наверное, кто-то из его учеников, младший маг. Она вскинула тонкие руки-спички, я почти услышал мышиный писк, из его рук по мне ударили слепящие молнии.
Мои лапы начали подниматься кверху, человечек снова что-то пропищал. Я ощутил холод во всем теле, плиты на плечах и груди с треском лопались, посыпались мелкими пластинками сухого хитина. Мои лапы пошли вниз, человечек с воздетыми руками прокричал что-то еще, но на этот раз я ничего не ощутил, а мои лапы обрушились на башню, как два падающих с небес тунгусских метеорита.
Я почти не ощутил боли, когда башня разлетелась на мельчайшие камешки, больше похожую на пыль. Мага расплескало по ним красными крапинками, камешки не успели рухнуть на землю, когда я увидел, кого вызвал последним заклятием лучший ученик Тиларета Стойкого, и почему он был уверен, что меня остановить успеют.
Вокруг башни поднялись живые скалы, а прямо надо мной угрожающе склонились ужасающие существа из смерча и молний, крупнее меня в десятки раз, головами достигающие облаков, могучие, непобедимые… но и они не решаются ухватить меня, чего этот маг не учел.
Я опустился на все четыре, велел себе стать человеком, как бы ни желалось остаться вот таким, огромным и всевластным, которого все страшатся… и тут же спасительно передумал: лучше стать большим и сильным драконом с крыльями!
Медленно перетекая из одной формы в другую, я успел подумать, что в человека хочется почему-то меньше всего… и тут чернота беспамятства накрыла с головой.
Очнулся от боли, судорога свирепо вывернула обе задние лапы, я мог только лежать и тихо всхлипывать, стараясь хоть как-то расслабить напряженные конечности, сухожилия вот-вот порвутся.
Наконец-то отпустило, даже непонятно почему, возможно слишком часто нельзя прыгать из личины в личину. Наверное, зря трачу столько усилий на то, чтобы сохранить способность к перевоплощению в тайне, а нужно ли? У меня же такие верные друзья, их ничто и никогда не отпугнет…
Ага, не отпугнет. Молчу про церковь, и без нее все ополчатся, как на воплощение Антихриста: лорды, рыцари, простой народ, даже маги всех уровней… И не только ополчатся, могут объединить усилия. Это сейчас вроде бы мне плевать, но если они все плюнут, утопят даже дракона.
Кряхтя, я поднялся на подрагивающие задние лапы. Острые и прочные как алмазы когти со скрипом врезались в гранит, кроша его, как комья песка. Немного дернуло левую лапу, а так вроде в порядке, разбежался и с силой оттолкнулся от земли.
Крылья рывком вскинули в воздух, земля понеслась внизу быстро, но по мере подъема двигалась все неторопливее. Впрочем, при моих размерах за один-два взмаха внизу может не проплыть, а проскочить целое королевство.
Я на лету свесил голову и во все глаза всматривался в проплывающие внизу горы. Они всегда казались мне одинаковыми, недаром же соплеменные, не отличаю старых от молодых, разве что первые должны быть ниже и потрепаннее, как все пожившее, однако эти все как из одного гнезда.
Ноздри дернулись, уловив странный запах. Ощущение такое, что внизу тлеет пожар, но горел не лес, а сама земля, плавился сам горный хребет.
Крылья послушно изменили угол и пошли работать чаще, откликнувшись на невысказанное желание снизиться и рассмотреть ближе. И почти сразу в драконьей груди стало холодно и тревожно.
