Инна Сударева - Каприз леди Авроры
- Шипастый доспех! - с видом знатока объявила Майя.
- Это все твоё? - спросила Корта Аврора, дотрагиваясь пальцем до козырька шлема, который молодой человек взял в руки.
- Моё, - кивнул Шип.
- Ты это будешь носить? - Аврора задала следующий вопрос.
- Буду.
- Оно ни на что не годно, - фыркнула императрица.
- Почистим - увидим.
- А что насчет барахла? - хитро прижмурилась девушка.
- Это барахло - моё. Понимаешь? - улыбнулся Корт.
- Понимаю, - кивнула Аврора. - У меня тоже есть одна пара туфель. Они страшно заношены, но я до сих пор их люблю и иногда одеваю…
* * *Капитан и гвардейцы вернулись из погони с пустыми руками. Запыхавшиеся и такие красные, будто только что из хорошо натопленной бани явились. Неудивительно: пробежка в полном вооружении по неудобному для бега лесу не могла не упарить.
- Мы нагнали двоих, но они не дались живыми, - объяснил рыцарь Авроре, снимая шлем и вытирая пот со лба. - Только мы их вязать начали, один себе язык откусил и кровью изошел, а второй, уже связанный, о камень себе голову разбил… Вот отчаюги… А пока с ними возились, оставшихся двоих упустили.
- Отчаюги, - нахмурился стоявший рядом Корт. - По Крапчему краю ходят, как у себя дома. Было бы полезным допросить хотя бы одного из них.
- Не думаю, что они вновь сюда сунутся, - сказал капитан. - Это, скорее всего, был отряд разведчиков.
- Надо проследить, куда они бегут. Я займусь ими, - сказал Корт и засвистал по-особому, подзывая кошака.
- Вот новости! - возмутилась Майя. - А кто недавно на земле валялся, очень труп напоминая?
Корт наградил рыжую пронзительным и злым взглядом и свистнул еще раз, громко и раздраженно. Только это никак не могло заткнуть ушей Авроре - императрица все прекрасно слышала и пожелала еще и объяснений:
- Валялся? Как это?
- Тса! - поздоровался кошак Или, грациозным прыжком вылетая из кустов на поляну и пугая лошадей.
Но испугались не только кони: гвардейцы быстро взяли Аврору в небольшое плотное кольцо и обнажили клинки, готовясь отражать атаку необычного и страшно клыкастого зверя.
- Хы-ы! - разочарованно протянул Или и мирно улегся на живот, по-кошачьи подвернул под себя лапы и хвост - таким образом он дал знак витязям, что не собирается на них нападать.
- Он не опасен. Уберите оружие, - императрица успокоила воинов, а ближайшего - даже похлопала по закованному в сталь плечу. - Этот прекрасный зверь - мой друг. И друг сэра Корта.
И сэр Корт был с этим согласен, тем более, что своим внезапным появлением "прекрасный зверь" оборвал ненужные ему разговоры и дознания.
- Ждите меня в лагере, - сказал молодой человек Авроре и махнул рукой кошаку. - Хвар!
"Хвар" означало "вперед".
Или тут же подхватился и запрыгнул в кусты так же грациозно, как и явился из них. Корт, ни секунды не медля, прыгнул за зверем, не менее ловко и бесшумно.
Все произошло так быстро, что ни Аврора, ни Майя, ни капитан и слова сказать не успели.
- Тоже отчаяюга, - заметил капитан. - Хоть бы кого из моих парней с собой взял.
- Зачем? - хмыкнула Майя. - Чтоб вы всех в пуще распугали? Вы ж - как погремушки.
- Послушай-ка молокосос! - рявкнул рыцарь, хватая девушку за шиворот. - Я не потерплю, чтоб…
- Тихо-тихо! - вмешалась Аврора. - Пустите мальчика, сэр. Это новый оруженосец моего первого рыцаря. А пока сэр Корт отсутствует, только я имею право драть ему уши. Ясно?
Капитан секунды две помедлил, свирепо глядя на Майю. Та молча висела в его руке, почти не касаясь ногами земли, словно вытянутый за уши из клетки кролик.
- Благодари государыню, сопляк! - прорычал рыцарь, швыряя девушку к ногам Авроры. - Если бы не ее милость - в труху бы тебя стер!
В этот момент, немного ободрав при приземлении ладошки, Майя подумала, что идея с оруженосцем была не такой уж и удачной. Но назад пути уже не было.
Поэтому девушка подняла глаза на императрицу (глаза, кстати, горели очень нехорошим огнем) и проговорила, стараясь сохранить спокойствие:
- Благодарю вас, ваша милость.
Аврора, надо сказать, была довольна таким поворотом событий. Она медленно и величаво кивнула и молвила:
- Поднимайся, бери доспехи своего господина и следуй за нами в лагерь.
Получив сии указания и смиренно ответив "да, ваша милость", Майя подумала теперь о том, что идея с оруженосцем была не просто неудачной, а самой неудачной из всех возможных идей.
И опять ей не оставалось ничего другого делать, как послушно встать, взять шлем и латы Корта, которые неприглядной ржавой грудой лежали на подернутой инеем траве, и рысцой побежать за всадниками.
"Ничего. Зато увижу Донна, - успокаивала сама себя Майя, сердито посматривая из-под своего капюшона на гвардейцев, что гордо высились вокруг на своих породистых скакунах. - Ради любви можно немного пострадать…"
* * *Корт дернул своего легконогого скакуна за гриву, и кошак остановился, присел, что-то недовольно проворчав.
Старый ельник, в котором они очутились, лениво зашевелил огромными темными ветвями, словно поприветствовал вошедших. Корт осмотрелся - и отовсюду в него полетели воспоминания, горящие синим светом…
Когда-то здесь росли грибы-лисички, целыми семьями: сидели во мху и ждали, когда он и его матушка и срежет их своими маленькими кремниевыми ножами…
Молодой человек мотнул головой, чтоб отогнать воспоминания. Сейчас было не их время…
Он покинул спину Или, забросил крючки со шнуром на дерево и вскарабкался наверх, не жалея штанов и куртки. Впрочем, они здорово пострадали еще тогда, когда вожак пафарийцев опрокинул Корта в терновник.
Шип устроился на ветке, замер и принюхался. Ночной воздух еле заметно пах дымом. Далеко впереди кто-то жег березу, чтоб спастись от ноябрьского холода.
Корт закрыл глаза, чтоб в полную силу, ни на что не отвлекаясь, заставить работать свой слух. Он сам весь будто в одно огромное ухо обратился, поглощая звуки ночной пуши всем телом.
Крапчий край помог родичу. Он не желал терпеть в своих кущах чужаков, и направил ветра так, чтоб они донесли до Шипа, замершего на ветке древней ели, звуки пафарийской бивака.
- Брань, - прошептал, улыбаясь, Корт и открыл глаза - они горели желтыми огнями существа, способного видеть в темноте. - И голоса, полные страха. Я напугал их… Это хорошо. Я - то, чего они не понимают. Я - смерть для них.
Он повернул голову на звуки, и внезапная злоба захлестнула его, огнем полыхнула в груди и голове: пафарийцы жгли костры на ТОМ пригорке.
На ТОМ пригорке…
Тихая гора - так он назывался.
Там росли дубы. Огромные, могучие и невозмутимые. Из-за своей неприступности похожие на скалы.
