Александр Матюхин - Ловец богов
— Они же софтеры, — прошептал он, — они же живут в Нише. Наверняка отправились воровать еще что-нибудь! Уроды!
Он поднялся на ноги. Левая рука плетью свисала вдоль тела. Взял со стола телефон и набрал номер.
— Да?
— Красик? Дружище, нужна твоя помощь!
— Что случилось?
— Афимина завалили, — ответил Говорухин, — это те уроды, которых я искал. Бери свой переносной виромат и дуй к Афимину на дачу. Я вас здесь жду.
— Афимина завалили? — переспросил в трубке Красик. Он хороший мужик, но временами ведет себя как дебил.
— Да. Ножом раскроили череп. Захвати Строганова.
— А виромат зачем?
— Будем искать уродов, — рявкнул Говорухин, — они же софтеры! А что делают софетры? Прячутся в Нише! Вот мы их там и поймаем! Ясно? Все, через час жду! Поторапливайтесь!
Говорухин отключился и положил телефон на стол. Рядом лежали темные очки. Он взял их за душку, повертел и нацепил на нос. Мир окрасился в привычный черный цвет. Теперь нужно поискать в этом доме хоть какие-то медикаменты. Действие наркотиков постепенно проходило, а, значит, боль в сломанной кисти скоро вернется.
О мертвом Афимине Говорухин уже не думал. Он видел много мертвецов в своей жизни, были среди них и действительно близкие люди. Некоторых убивал он сам. Так зачем беспокоиться еще об одном? Единственное, что сделал Говорухин для своего товарища — закрыл ему лицо наволочкой, чтобы не раздражал мертвый, все время косившийся на него, взгляд.
2
Много было в моей жизни потрясений. Как хороших, так и плохих. Но таких — ни разу. Словно мое сознание вытащили, прополоскали, высушили, погладили и засунули обратно.
Цвета возвращались медленно, выплывая из серости и приобретая формы. Сначала коричневое пятно — потом платяной шкаф. Сначала — зеленые краски, потом ковер под ногами. Сначала что-то твердое уперлось в спину — потом оказалось, что это спинка стула.
Я дернулся, оглядываясь. Увидел Аслана Анатольевича, вокруг которого фокусировался мой, реальный, мир. Будто делали мгновенный снимок, а меня грубо приклеили сбоку, черно-белого, несуразного… Аслан Анатольевич улыбался.
— Вы великолепный фокусник. — Говорю. — Даже в кино такого не видел.
Проявилось окно, а за ним ослепительные шапки деревьев.
— Я не фокусник. Место, где мы с вами были, существует на самом деле. Моя личная шкатулка Пандоры.
— Вот оно как. Считайте, что я поверил.
Входная дверь отворилась и показалась голова Азелона:
— Звали?
— Да, уважаемый. Мы уже закончили разговор с Павлом. Сейчас немного передохнем и повторим попытку. Вы не против?
Он смотрит на меня. Я киваю:
— Да, конечно. Мне даже интересно понаблюдать, как вы ловите этих самых богов.
— Только сначала все вместе перекусим. Азелон, есть что-нибудь съестное в этом доме?
— Пельмени в холодильнике, — говорит Азелон, — разогреть?
— Пожалуй.
— Кхан! — кричит Азелон, скрывшись за дверью, — ставь пельмени, дурья башка. Живее!
— Пройдем на кухню? — Аслан Анатольевич делает пригласительный жест, и тут же продолжает разговор. — Знаете, Павел, что меня больше всего озадачивает в нынешней ситуации? Наличие Хранителя, вот что. Судя по всему, именно он охраняет Антона в Нише. Хранители есть только у могучих богов. У тех, кто силен настолько, что способен поглотить не одну-две души, а несколько сотен за раз. Хранители, они как бонус. Появляются от переедания душ. Следят за тем, чтобы псевдобог креп и развивался.
— Как глист. — Вворачиваю я.
— Что?
— Как глист. Сидит, значит, в желудке и сосет все соки. Но в тоже время заставляет человека все больше и больше есть. Верно?
Аслан Анатольевич улыбается.
— Ход мыслей ясен…
Мы входим на кухню. Возле приборов суетится Кхан. Азелон сидит за столом и играет с солонкой.
— Ситуация такова, что псевдобог дал Хранителю некоторую часть своих сил, чтобы тот смог найти подходящего носителя — в нашем случае Антона. Носитель захватил душу Антона и подчинил его своей воле — уведя от нас в Нишу…
Аслан Анатольевич замолкает, хмурит бровь.
— Исходя из стандартных повадок жиелов, псевдобоги не просто прячутся от нас. Они не хотят отдавать тело. Оно нужно им для каких-то целей.
— Например?
— Например, сделать из Антона пророка. — Говорит Аслан Анатольевич, и садиться за стол, — Бывает и так. Создают пророка, который привнесет новую веру в ваш мир, наберет в свои ряды служителей и почитателей. А бог в его душе распространит заразу вокруг. И жиел пожрет души всех разом… Чувствуете ситуацию?
Качаю головой:
— Боги были сильны в средние века. Сейчас не их время. Людей больше заботит материальное благополучие, а не жизнь после смерти. Большинство моих знакомых вообще лишено идеалов. Если бы вы знали, сколько пророков у нас уже побывало! Лет пять назад в столице появился один такой. Читал проповеди в церквях и на площадях, интервью давал. Он, между прочим, даже удостоился чести разговаривать с Президентом. И что? Взорвали его к едрене-фене на одном митинге. За то, что оскорбил идеи других верующих.
— Вот вы сейчас сами и подвели черту, — кивает Аслан Анатольевич, — представьте себе, что начнется, когда появится пророк, которого невозможно будет взорвать. И расстрелять. И повесить, если уж совсем по варварски… К тому же его вера как зараза. Одного слова иногда бывает достаточно. Жиел забросит зерна сомнений в души тысяч людей. Он сможет управлять ими. А те, кого он оскорбит своими вероисповеданиями, начнут войну против него… сколько я видел пустых миров в своем путешествии, Павел… большинство миров были уничтожены жиелами. Паразиты питаются человеческой верой. Они будут жрать души людей до тех пор, пока не останется никого. Чем больше людей встанет на их сторону, тем сытнее будут обеды, понимаете, Павел?
— Вы очень убедительно рассказываете, — говорю, — но раз уж заговорили о еде, может, сначала перекусим? Плохо, знаете ли, соображается на пустой желудок.
Кхан как раз накрыл на стол. Обещанных пельменей я не обнаружил, зато появилась жареная рыба, салат, несколько видов соусов к рыбе и душистый свежезаваренный чай в большой белой кружке.
— Честно говоря, — продолжает Аслан Анатольевич, — мне нет совершенно никакого дела до ваших проблем. Паразит может сожрать хоть всю вашу маленькую планету и еще с десяток других, которые раскиданы по вселенной — мне все равно. И я бы хотел, что бы вы уяснили это.
— Ага, все, что вы сейчас рассказали вам же и неинтересно?
