Инна Живетьева - Черные пески
– Эмитрий Дин, ты действительно готов ступить на чужую дорогу к Саду? Сейчас, когда проклятие с твоего рода снято.
– Да.
Митька старался не смотреть на Темку, он чувствовал - побратим рядом. Молчит. Митька был благодарен ему за это.
– Ты - последний из рода Орла. Подумай: целый род уйдет вместе с тобой.
– А Марк? Он тоже последний. Лучше уж мой… Род, в котором предают отцов и побратимов. Пусть он кончится на мне.
– А твой покровитель?
Все подняли головы к небу, где парил Орел. Он то поднимался, то опускался, облетая Пески по широкому кругу.
– Как ему быть? Он так устал от одиночества и боли. Орел жалобно клекотнул, у Митьки сдавило в груди.
– Ты… окончательно решил?
– Да.
Прости, Орел-покровитель. Но так будет правильно.
– Попроси его заботиться о ком-нибудь, - сказала Мира. - Ему будет не так тоскливо.
Рыжая девочка с горячим, гибким телом. Сухие губы, что вышептывали в ключицу: «Митенька, я так тебя люблю, если бы знал!» Рыжие пряди спутывали руки, заползали между телами, Лисена все вытаскивала их, и Митька остановил: «Не надо». Страх причинить боль - и невыносимое желание обнять как можно сильнее, вдавить в постель, накрыть своим телом. Вот дурак, побоялся искать ее перед отъездом! Мол, незачем Элинке лишние проблемы с матерью, тем более он может не вернуться. Не подумал, ей-то как теперь? Даже не простились…
– Элина Демаш. Орел-покровитель, прими под крыло Элину Демаш, не оставь в милости своей. Храни и защищай. Она - твоего рода.
Клекотнул Орел.
– Он согласен, - сказала Мира. - И вы теперь повенчаны.
Митька усмехнулся. Вот уж не думал, что придется вот так: без согласия невесты, в Черных песках.
– Темка, если Лисена захочет, ты засвидетельствуй. Побратим кивнул.
– Ну вот и все, - сказал Митька.
Метнулась птица к земле, промчалась над головами - ветром хлестнуло от огромных крыльев, и снова поднялась в небо.
– Орел проводит тебя до калитки, - сказала Мира.
– А какой он - Сад? - выдохнул Темка. Покровительница Миллреда беспомощно пожала плечами.
– Не видели, - признался Родмир, все так же сидевший на песке и не выпускавший из рук Дарену.
Они не умели встречаться после долгой разлуки. Но и прощаться тоже не умели. Обнялись неловко.
– Я не хочу, - совсем по-детски сказал Темка. - Ну почему кто-то из вас должен умирать? - голос у него пресекся. - Ну почему?! За что, Создатель?
– Встречу - спрошу, - неловко улыбнулся Митька. Повернулся к покровителям: - Что я должен делать?
– Ничего, - у Миры в глазах блестели слезы. - Но ты лучше ляг.
Митька растянулся на жаркой бронзе, чувствуя себя донельзя глупо. Рвался дурацкий смешок: «Руки на груди складывать?» Но глянул в лицо побратиму - и осекся. У Темки в глазах боль плавится, точно снова жгут его раскаленным железом. Качнулся песок, будто Митька лежит на плоту, и его несет разлившаяся по весне Красавка. Мира уронила монетку.
Теперь Александер благословлял свою идею проверить оружейную в Западной башне. Тогда поднимался неохотно, чувствуя, как мозжит в руке. С утра собиралась гроза, вот и ныла культя к непогоде. В такие дни капитан становился раздражительным, и солдаты предпочитали не показываться ему на глаза. Александер долго осматривал комнату, выискивая, к чему бы придраться. Подергал решетку на окне. Случайно глянул вниз и увидел всадника, мчавшегося к Торнхэлу. С удивлением узнал князя Лесса. Он-то что тут делает? И как гонит, даже любимого Санти не жалеет.
Капитан заспешил вниз, отдал приказ открыть ворота. Не приведи Создатель, что в Турлине случилось! Или дело в князе Торне? Тихо на миллредской границе, но милость Росса не бесконечна. Александер вышел на дорогу и успел увидеть, как всадник свернул в сторону, к Орлиной горе. Только пыль столбом. Да куда его понесло? Безлюдно в тех краях, и дороги-то толком нет.
– Закрывать? - робко спросил солдат.
Александер кивнул, вернулся в Западную башню. Но тревога все не уходила. Так бывало на войне: вроде и спокойно, но словно Росс в ухо шепчет, чтоб не расслаблялся. Редко обманывался капитан. Что же все-таки там понадобилось Марку Лессу? Не дело, конечно, за князем следить, но это земли Торнов. Александер высунулся в окно и крикнул седлать коня. Не догонит, конечно, но хоть глянет, куда понесло.
След уводил к Орлиной горе, потом заставил подниматься узкой тропой, вывел на поляну. Там стоял Санти, покрытые пеной бока тяжело вздымались. Загубит коня, паршивец, разозлился капитан. Только где же он сам? Так, проход между кустами виднеется. Александер поспешил туда и выскочил к краю обрыва. Темнело ущелье, расколовшее гору. Ненадежным мостом перекинулась через него сосна. На ней, ближе к вершине, лежал Марк, неестественно подвернув под спину руку.
– Эй! - окликнул капитан. - Ты живой там?
Не шевельнулся, молчит. Александер выругался. Что его туда понесло? Даже без страховки. Хотя вон, веревка привязана. Капитан потянул, и она легко выскользнула из пропасти. Конец обрезан. Да что же тут произошло?
Одной рукой, как смог, обвязал веревку вокруг пояса, оставив с запасом болтаться конец. Влез на бревно, из-под сапог посыпалась кора. Хоть на брюхе ползи! Но нужно торопиться: Шевельнется мальчишка, и заказывай поминки Россу. Да живой ли он там?
Добрался, оседлал сосну, сжимая ее коленями, точно норовистого коня. Ну и высотища! Подтянулся к Марку, нащупал на шее пульсирующую вену. Живой! Странно, кровь между губами, точно с большой высоты упал и расшибся. Как же он так умудрился? И рука, видно, сломана. Александер подтянул конец веревки, понадежнее опутал Марка, проклиная свое увечье. Попробуй затяни узлы одной рукой. Зубами помогал, прижимал культей. Марк дернулся и застонал, когда веревка сдавила ребра.
– Терпи, парень, - прошептал Александер.
Марк открыл глаза. Глянул непонимающе на капитана, разжал губы, может, сказать что хотел, и закашлялся кровью.
– Тихо, тихо. Не дергайся, а то оба сверзимся.
Марк отвернулся, уставился вверх. Словно искал там что-то, тревожно водил глазами. Капитан не выдержал, поднял голову. Синь бескрайняя, какая и по весне нечасто бывает. Ни облачка, даже самого прозрачного. Надо же, и не заметил, как разметало грозу.
Ну, Матерь-заступница, все в твоей милости. Капитан сдвинулся назад, потянул за собой Марка. Вытащит! Зубами будет цепляться, а вытащит.
* * *
Был яркий день, и небо высокое, чистое. Был - и оборвался разом. Плавит закат бронзу и золото под ногами, слепит глаза. Темка и тропу не видит из-за слез. Капли катятся по щекам, срываются на Митькин мундир. Тело друга тяжело обвисло в руках, перехватить бы удобнее, но Темка не останавливается. Светлая Митькина голова лежит на плече, качаются ноги в такт шагам. Вынести из этих проклятых Песков, до Южного Зуба добраться. Не пришлось побратиму за него воевать, а ляжет рядом с солдатами. Что-то шуршит за спиной, точно сотни насекомых ползут и вот-вот схватят за пятки. Темка не оборачивается. Занемели руки, хриплым стало дыхание.
