Патриция Маллен - Повелители камней
Они наткнулись на лагерь через несколько часов непрерывного восхождения. Здесь, почти на вершине перевала, глубокими сугробами лежал снег. Несколько шатров прятались под нависающим карнизом большого уступа. Мятые, пострадавшие от непогоды шатры, некогда сшитые из тонкой эльфийской ткани, а теперь затянутые шкурами и заваленные ветками. У лагеря был такой же истощенный вид, как у самих троллей.
Полотнище главного шатра висело над входом, как маленький навес над крыльцом. Там стоял белокурый эльф, закутавшийся в волчью шкуру. Сина тотчас пошла, что это Мати, по его красному плащу и сильному сходству с матерью и сестрой. Светлые волосы эльфа вились по спине, перехваченные кожаным ремешком. Эльф был сложен идеально, но, как и его тролли, выглядел худым и истощенным. Темные тени лежали вокруг его глаз — ярко-зеленых, как у матери, и наполненных такой же печалью. Мати держался за столб перед входом в шатер, словно без столба он бы упал.
— Что это? — спросил он.
Более высокий из эльфов низко поклонился:
— Жирная лошадь на ужин и человеческая женщина, ваше величество.
— Лошадь — это хорошо. Кто женщина?
Сина шагнула вперед.
— Я — Сина из Фанстока. Я была другом вашего отца, Мати. У меня срочное дело, для которого мне необходимо перейти через ваши горы…
Мати вдруг обвис и как подкошенный рухнул в снег. Высокий эльф упал на колени, приподнял голову вождя.
— Развяжите меня! — приказала Сина. — Возможно, я сумею помочь ему. Я — Целительница, училась у Фаллона.
Бихан заржал и кивнул.
— Развяжите ее, — сказал высокий тролль. — Что уж теперь!
Пока пикси дрожащими пальцами развязывал веревку, эльфы перенесли Мати в шатер. Внутри было удивительно тепло, но все пожитки — потрепанные и поношенные, а воздух — темный от дымящего очажка посередине. У очага жалась оборванная кучка пикси и эльфов, некоторые были слишком слабы, чтобы стоять. Их зеленые и янтарные глаза наблюдали за Синой без удивления и интереса — одно лишь безрадостное выражение голода.
— Что это с вами? — спросила Сина.
— Караваны не возвращаются с Фенсдоунской равнины, — ответил высокий эльф с землистым лицом, опускаясь на колени рядом с неподвижным телом Мати. — Мы всегда позволяем им беспрепятственно проходить на равнину, а потом, когда они возвращаются, собираем дань: еду, шкуры, металлические изделия. Четыре каравана прошли мимо нас, но ни один не вернулся. Мы уже несколько недель без еды и припасов. Мы умираем.
Сина быстро принялась за дело: проверила сердцебиение у Мати, оттянула веки, чтобы заглянуть в его зеленые глаза.
— Немедленно идите туда, где вы меня нашли. Принесите ящик, который вы так грубо пнули. И не трогайте пони! — добавила Сина, когда тролль встал, чтобы выполнить ее волю. — Он не станет вашим ужином!
Мати лежал при смерти. Его сердце билось слабо и неровно, дыхание было поверхностным. «Нет, принц-эльф, — мысленно сказала Сина, — не умирайте, не подводите меня! Мне нужны вы и ваши друзья». Под толстой волчьей шкурой руки и ноги Мати были холодными, как лед. Сина легонько растерла их и почувствовала, как внезапный жар прилил к ее рукам. Сина сбросила плащ и положила руки на плечи эльфа.
— Вы должны проснуться, Мати. Проснуться и исцелиться.
Сина закрыла глаза и почувствовала, как ее веки трепещут, почувствовала энергию и силу, текущую по ее рукам. На какое-то мгновение она испугалась, что упадет в обморок, что погрузится в новое видение. Она дышала глубоко и чувствовала, что жар от ее ладоней согревает плечи Мати. Несколько минут Сина оставалась неподвижной, а когда ощущение переливания силы прошло, открыла глаза. Мати-«Красный Плащ» смотрел на нее, его щеки порозовели.
— Привет, — сказала ему Сина и улыбнулась.
Высокий эльф вернулся с сундучком, но маленькие отделения были пусты, бережно хранимые травы унесло жестоким ветром.
— Какая еда у вас осталась? — спросила Сина.
— Немного кореньев и сушеных ягод, — ответил высокий эльф.
— Поставьте на огонь ваш самый большой котелок, — приказала Сина. — Порежьте туда коренья. И мужайтесь, конца не будет, если вы не захотите этого!
В днище сундучка находилось еще одно хитроумно спрятанное отделение. Сина вытащила оттуда длинный кусок колбасы и пакет великанской овсянки, которые несла с собой из Святилища Китры. Принимая во внимание то, что все тут давно голодали, Сина приготовила жидкую кашу с кореньями для более слабых троллей, а для троллей посильнее нарезала тонкие ломтики колбасы. Пока каша варилась, Сина переходила от тролля к троллю, мягко касаясь каждого руками, позволяя жару своего тела перейти в их тела. И каждый раз изумлялась вместе с ними внезапному приливу силы и энергии, которые давала каждому.
— Кто вы? — спросил Мати, когда она кормила с ложки овсянкой молодого кривоногого гнома. Гном придерживал миску рукой, словно боясь, что Сина отберет се.
— Сина из Фанстока. Когда-то я была ученицей Фаллона. Я Целительница и иду на Фенсдоунскую равнину — предупредить Ньяла из Кровелла, что там будет великая битва.
— Битва! — воскликнул Мати. — Тогда почему вы путешествуете одна? Вы не боитесь?
Вытерев платком губы гнома, Сина печально улыбнулась.
— Я путешествую одна, потому что никто не верит в мои пророчества. Только Фаллон верил, но он мертв. Я предала Магию, принц-эльф. Я — порождение Дракуна.
— Дракуна?
Сина начала рассказывать с самого начала. Когда она закончила, ночь прошла, сменившись предутренним сумраком. Сгрудившиеся в шатре тролли — мужчины и женщины — слушали серьезно, смакуя остатки еды. Они были из всех племен, кроме людей, все тощие, оборванные и молодые. Когда Сина рассказала о вероломстве своего брата и о смерти Слипфита, щеки Мати побледнели, а его зеленые глаза наполнились слезами.
— Пойдемте со мной на Фенсдоунскую равнину, — предложила Сина, закончив свой рассказ.
* * *С первым светом тролли разобрали лагерь. Овсянка кончилась, так что они сварили оставшиеся коренья и разделили колбасу. Мати послал вперед разведчиков, молодых пикси, которые быстро обогнали основной отряд. Сина шла рядом с Мати впереди, под защитой Зандила и Сирда, которые накануне захватили ее в плен. Настроение у троллей было приподнятое. Мати знал горы и был спокойным, но сильным вожаком. Тролли подчинялись ему беспрекословно, их глаза следили за ним с выражением, которое Сина видела у щенков, бегающих за Ньялом по конюшне в Кровелле.
Бихан стал большим любимцем троллей, хотя поначалу, когда Мати строго-настрого запретил его есть, кое-кто возроптал. Но острые зубы пони и его заносчивый нрав быстро завоевали уважение троллей, а его упорство в том, как он карабкался по крутым извивающимся тропам, покорило их сердца. Подъем был трудным, но спуск оказался еще опаснее, ибо тропа шла по отвесной стене утеса. Там, где снег с тропы сдуло ветром, голубел лед. Сина цеплялась за любые мельчайшие выступы скалы и слепо шла за троллями. Одна ошибка или неожиданный порыв ветра — и ты внизу, на камнях, в объятиях, смерти.
