Сергей Лисицын - Молот Времени: Право сильного
Даже нынешний, изрядно подросший «Тигар» в лучшем случае достал бы макушкой мне до плеча. Оружия у него никакого не было – подсайдачный тесак у Ламмо он так и не взял, свой меч где-то потерял в перипетиях минувшей ночи, а новым не обзавелся. И слова его могли показаться смешными, но не показались. Жутковатой уверенностью в себе веяло от речей бывшего писателя. Да, убивать не любит. Но при нужде убьет, как муху прихлопнет.
Нельфияда ответила действием. Сверкающий клинок, в который превратилась сабелька Хлады, описал полукруг и уставился острием на псевдо-Тигара. Я вновь просунул руку в петлю топора. Потом разберемся, кому владеть древним оружием, – сами, без этого самозванца в драном камзольчике.
Лже-Тигар презрительно скривил губы, скрестил руки на груди. И громко выкрикнул фразу, адресованную никак не нам, – очень похожую на те, что гремели во дворе Каэр-ла-Рэ.
Хлопанье десятков крыльев слилось в оглушительный рокот.
Стоило ожидать...
* * *Все-таки родной стихией этих многоруких пташек был воздух, – и в нем они показали себя совсем иными бойцами, чем в тесноте галереи Каэр-ла-Рэ. Стремительными, увертливыми... Ладно хоть двуручные мечи и кинжалы были не при них – так и остались, наверное, валяться в замке Ларинтиона. У некоторых я видел в лапах секиры, дубины и клинки, – похоже, подобранные на месте ночного побоища. Однако в большинстве своем ящероголовые бестии пользовались природным оружием – клыкастыми пастями и длинными когтями, украшавшими четырехпалые лапы...
Набросилась крылатая орава на нас не сразу. Громко хлопая крыльями, четверорукие летали над двором, – снижаясь и сужая круги. Но не атаковали.
Казалось, лже-Тигар давал нам последний шанс одуматься и подчиниться. Он так и стоял на гребне стены, скрестив на груди руки.
Я использовал паузу, чтобы разместить наше немногочисленное воинство на более удачных позициях. Скомандовал:
– Ламмо! Ломмо! В развалины! Бейте из укрытия!
Да и нам с ассасином не мешало бы отступить туда же. Как неуклюжи в тесных помещениях твари, столь изящно выполнявшие воздушные пируэты, я хорошо помнил.
Но... пирамида с Навершием так и осталась стоять у ног нельфияды. Хотя от края воительница ее все же отодвинула подальше... Едва ли для того, чтобы отдать как-бы-Тигару. Так разве станет он спрашивать позволение...
И если касательно епископа и Феликса Гаптора я испытывал сомнения, то про четвероруких знал точно: им кристалл отдавать нельзя. Ни им, ни их новому хозяину. Так что придется драться на вольном воздухе.
Ламмо, стоявший ближе брата к дворцу, первым выполнил мой приказ: юркнул в прореху стены. Ломмо промедлил. Показал мне взглядом на Тигара, помялся, не умея сам начать фразу. Наконец выдавил:
– Э-э?
Не стоит... Хотя... Пусть попробует. Ясно ведь, что миром не разойтись... Вдруг удастся окончить дело одним выстрелом?
– Давай! – негромко сказал я.
И, отвлекая внимание на себя, быстро двинулся к Навершию, крутанув над головой Бьерсард.
Стрела Ломмо пропела в воздухе свою короткую песню. Юный сокмен не промахнулся... Наверное. Потому что лже-Тигар махнул ладонью, словно отгоняя докучливую муху, – и стрела вспыхнула в воздухе. Сгорела дотла, до бывшего мэтра не долетело ни обугленное древко, ни хотя бы наконечник...
Еще один маг. Расплодились тут, понимаешь...
На этом короткое затишье кончилось. Громкая команда на нелюдском языке – и твари устремились вниз.
Ломмо не успел укрыться в руинах. Стал стрелять с открытого места. Успел подбить одну несущуюся на него тварь, вторую, третья была уже рядом, юный лучник не успевал достать стрелу, схватился за тесак, несколько неуверенно... Но полет четверорукого подломился, он рухнул, забил одним крылом, взметая пыль с плит двора. Из горла торчала стрела Ламмо.
Ассасину, с его коротким клинком опояски, пришлось бы туго в схватке с наседающими сверху противниками, большинство метательных орудий Калрэйн истратил. Но он подхватил с плит глевию шлемоносца, и отбивался ею довольно успешно, успев приземлить одного из нападавших.
Зато Хладу (или нельфияду? не знаю, как теперь ее называть...) я попросту не мог разглядеть. Воздух там, где дралась она, казалось, полностью состоял из чешуйчатых тел и громадных серых крыльев...
Наблюдать за ходом сражения я смог лишь поначалу, пока четверорукие кружились совсем близко, но в схватку со мной не вступали. Не знаю уж, отчего. Может, как-то могли общаться меж собой, и поверженный в Каэр-ла-Рэ крылатый мечник поведал сотоварищам впечатления от плотного знакомства с Бьерсардом...
Однако надолго их нерешительность не затянулась. Новая команда лже-Тигара – и сразу десяток тварей ринулся на меня.
Оскаленные пасти, тянущиеся к глотке когтистые лапы, дубины и секиры, норовящие ударить сзади. И Бьерсард – отсекающий конечности и головы, вспарывающий крылья, разрубающий податливые тела...
Все в мире имеет цену, и способность к полету тоже. Платой за умение летать в данном случае стали легкие и непрочные кости, и тонкая, плохо защищающая от ударов шкура... Да и в рукотворных доспехах, вздумай бестии их натянуть, не больно-то полетаешь, тяжелы. Осознавая эту слабость своих созданий, творец четвероруких снабдил их в качестве компенсации небывалой живучестью и способностью к заживлению ран. И мне снова и снова приходилось рубить тварей, вроде бы наповал убитых.
Я помнил, что они очень легко, почти мгновенно захлебываются, – но, увы, бочка с водой была непозволительной роскошью в нынешних обстоятельствах.
И Бьерсард рубил, рубил, рубил... Окончательно ящеровидные летуны затихали, только лишившись головы.
Но в конце концов затихли – почти все те, кто навалился на меня. Парочка уцелевших отлетела подальше.
Едва перевел дух – дикий вопль. Бросил взгляд вокруг, не понял, кто из наших кричит, затем догадался взглянуть вверх.
И увидел Ломмо, поднятого в воздух не то пятью, не то шестью тварями разом. И сообразил, что длинный падающий предмет, – рука парня. Потом вниз устремился другой предмет. Круглый. С неба неслось громкое шипение. Торжествующее.
Я часто жалел, что простым людям, не магам, недоступно искусство полета. Но так сильно жалел впервые...
Дикий крик, тем не менее, не смолкал. Обернувшись, я понял: Ломмо умирал молча. Кричал Ламмо.
Так и не смолкнув, он выскочил из руин на открытое место.
Крылатые твари, выпустив тело несчастного Ломмо, тут же устремились к его брату; стрелок без прикрытия – лакомая цель в ближнем бою.
Устремились – но не завершили атаку, отвернули в сторону.. По-моему, их крохотные ящеричьи мозги попросту не смогли осознать увиденное: человек, только что убитый и разорванный на куски, вновь стоит перед ними живой и невредимый!
