Вадим Кондратьев - Извек
Сердце дружинника наконец проснулось и погнало кровь мощней, быстро учащая удары. В голове прояснилось, мысли забегали с прежней прытью. Внезапно, яркой искрой, сверкнуло воспоминание о ведьмином угощении. Извек судорожно стал припоминать, осталось ли хоть одно из яблок. Прикинув, сколько сжевал сам и сколько отдал Ворону, решил, что одно-два должно остаться. Прогнувшись назад, потянулся к седельной суме. Не сразу справившись с застёжкой, скользнул рукой внутрь. Поминая Ящера, зашарил рукой в неразберихе барахла. Попадалось то огниво со скребницей, то плошка, то мешочек с запасными тетивами. Наконец, под лошадиным гребнем и мотком верёвки нащупал два сморщенных комочка.
— Яга! — воскликнул Сотник, дивясь, что плоды, за всё время пути, не размялись и не сгнили. Коли целы, то и свойств утратить не должны.
Осторожно вытянув усохшие яблоки, сунул за голенище и продвинул поглубже, чтобы не вывалились. Теперь, когда есть хоть какое-то подспорье в бою, осталось лишь найти удобное место… если, конечно, не удастся ускрестись. К досаде, голая степь не особо заботилась о беглеце и, лишь дразнила краешком леса, показавшимся по правую руку, на самой границе огляди*. Постепенно забирая в ту сторону, Сотник ещё раз обернулся. Преследователи раскусили его замысел и разделились надвое. Около трети всадников припустили напрямую к далёкому лесу. Остальная масса непоколебимо следовала за ним. Расчёт прост: один отряд отрежет от леса, второй — измотает и настигнет по прямой.
Извек оскалился, знал, что Ворон, даже по дуге, сможет обойти первых и изрядно измотать вторых, а там… как накатит. Присмотревшись к отделившимся, насчитал около сотни. Что за роковое число, мелькнуло в голове, не могли двумя десятками обойтись? Хотя, чё нам сотня! Мы и не такие дела заваливали! Он хмыкнул, ощущая за голенищем плотные кругляки яблочных сухарей.
Солнце уверенно воцарилось в зените и во всю силу прижаривало плечи и макушку. Ворон, лоснясь взмокшей шкурой, упрямо сёк подковами пушистые ковыли. По груди Извека то и дело пробегали щекотливые ручейки. Лицо же не успевало заблестеть бисером: упругий встречный ветер высушивал пот, покрывая кожу мельчайшим налётом соли. Только из под волос, иногда скатывались крупные мутные капли. Степнякам тоже было не сладко. Всё чаще, то один, то другой, снимали тяжёлые мохнатые шапки и скакали без них, остужая мокрые головы. Оскаленные пасти некоторых лошадей запенились. Клочья ещё не срывались со сверкающих удил, но чувствовалось, что ещё немного и, по ветру полетят первые пташки лошадиного измора.
Посланные на перехват преодолели почти половину расстояния, но видя, что беглец уходит по прямой, успокоились. Скакунов уже не гнали, но помня приказ продолжали править к лесу, удаляясь от основного войска.
— Ну, что, травоед, покажем, как надо ногами шевелить?! — крикнул Сотник, пригибаясь к шее Ворона.
Конь с готовностью прибавил прыти, переходя на свой неповторимый ход, вызывающий зависть всей дружины. Сухие метёлки ковыля смазались в размытые полосы, ветер выпрямил трепещущую гриву, хвост едва дрожал сдавленный уплотнившимся воздухом. Извек почувствовал, как сила встречного потока привычно перекрыла горло, борясь с удушьем, задышал сквозь сжатые зубы. Оглянувшись зарычал от злорадства: степняцкий табун безнадёжно отставал. Под копыта лошадей полетели крупные желтоватые хлопья. Конь предводителя и с тремя десятками жеребцов ещё держались, но скорость, как и у прочих, оставляла желать лучшего.
Отделившийся отряд, уже сливался с темной полоской леса и Извек прикидывал расстояния между группами. Оглянувшись ещё раз, решил, что самое время, и направил Ворона по пологой дуге к лесу. Свистящий в ушах воздух не дал услышать летящий следом вой бессильной ярости. Степняки поняли, что недооценили кованного по-киевски коня, и теперь всадник быстро удалялся к спасительной линии леса. Радман видел, что уже не угнаться, но губы тронула злая улыбка. Там, впереди, уже ждут семь десятков всадников, которым приказано взять кровного врага живым. Ну, в крайнем случае, полуживым, чтобы русич мог видеть глаза хана, слышать перед смертью его слова.
Прищурившись разглядел, что его войны растягиваются у леса полумесяцем. Улыбка стала ещё шире, когда заметил, что беглец движется в самую западню. Радман знал, что опытные батыры уже сжали в руках жёсткие арканы, видел, как далёкие точки собираются в плотный полукруг, в центре которого сейчас тот самый лучник, на чёрном, как душа Иблиса, коне.
Хан уже не спешил. Зверь сам шёл в ловушку, и стоило поберечь хороших коней. Он поднял руку, всадники перешли на шаг. То, что случилось после этого, заставило Радмана вскочить в стременах и через мгновение вновь бросить коня в сумасшедший галоп…
…Сотник пожирал глазами летящих на встречу степняков. Чувствовал, как в душе, сметая остатки тоски, занимается ярость. Как, подобно лесному пожару, она стремительно растет и как собственное тело срастается воедино с телом рвущегося в бой коня. Заметив в руках кочевников арканы, захохотал и вытянул на свет заскучавший без дела меч. Расстояние стремительно таяло. Ловцы в середине придержали коней, всадники по краям дёрнулись вперёд, чтобы замкнуть кольцо, и… в этот миг Извек впервые услышал боевой рёв Ворона.
Утробный звук надавил на уши, прошёл по телу, заставляя жилы звенеть, как перетянутые струны. Меч в руке стал невесомым. Всё вокруг потеряло яркость цветов, но стало отчётливей и резче. Сотник мог рассмотреть каждый волос на взметнувшихся арканах, каждую щербину на степняцких клинках. В следующий миг Ворон неуловимо ушёл от брошенных петель и протаранил двух всадников стоявших на пути. Лошади опрокинулись, давя неудачливых седоков, а чёрный жеребец уже метнулся к следующим. Извек заработал мечём. На крутящемся коне держался только силой ног. Пользуясь растерянностью, старался порубить как можно больше, пока кочевники не опомнились. В воздухе повисли рубиновые брызги, вопли ярости, досады и боли. Ржание коней, попавших под копыто или зубы чёрного жеребца, резало уши. Большая часть степняцких лошадок оробела перед оскаленным зверем и, на какой-то миг, вокруг дружинника образовалось пустое пространство. Можно было вырваться к близкому лесу, но Ворон пошёл по второму кругу. Извек улучил момент, выхватил у падающего степняка саблю и стал разить обеими руками. Мельком заметил, как самые хитрые вскидывали луки. Стреляли торопливо, целясь в одичавшего коня, но тот всё время был в гуще боя и большая часть стрел била степняцких лошадей и их седоков. Несколько поспешных выстрелов всё же достигли цели, Сотник видел древки, торчащие в смоляной шкуре Ворона. Засевшую в своём бедре, заметил лишь когда сшибся с кем-то бок о бок. В пылу брани обломил мешающийся черен и не почувствовал боли.
