Ричард Кнаак - Легенда о Хуме
Он снова позвал ее.
Она прохрипела что-то и, открыв глаза, посмотрела на рыцаря:
— Хума?!
— Лежите. Кэз или кто-нибудь другой сейчас прилетит на помощь.
— Поздно! — Ее глаза наполнились слезами. — А Такхизис?! Вы не должны отпускать ее на свободу, как бы она ни умоляла вас об этом!
Рыцарь огляделся, прислушался.
За скалой кто-то метался словно в бреду.
— Она… — Гвинес закашлялась и. выплюнула кровавый сгусток. — Рано или поздно она сумеет вытащить из своего тела Копье. Вы должны сделать… помешать ей избавиться от Копья. А иначе…
— Что я должен сделать?
Преодолевая боль, Хума попытался сесть.
— Возьмите его. — Гвинес показала на свое Копье. — Я… я сохранила его в целости.
Она вдруг протянула к рыцарю руку:
— Вы ранены? Дайте я помогу вам избавиться от боли.
— Забудьте обо мне. Забудьте о Такхизис. Что с вами? Почему теперь вы снова человек? Вы можете сами себя исцелить?
— Нет… я не смогу себя вылечить… Нет… Я только благодарю Паладайна, что вы живы.
— Молчите! Берегите себя!
«Нет, нет, она не должна умереть!» — мысленно закричал Хума.
«Я… Только я могу спасти ее, смертный!»
Ветер стал ледяным. Слова Такхизис впились в мозг рыцаря иглами.
«Как?» — подумал он.
«Освободи меня от моей боли, и я спасу вас обоих! Я клянусь тебе… загробным миром! Клянусь высшим богом!»
Хума посмотрел на Гвинес. Ее дыхание стало совсем слабым.
— Что, Хума?
— Она предлагает нам… вам жизнь.
— В обмен на что?
Он ответил не сразу.
— На ее освобождение.
— Хума… — Гвинес закашлялась.
Закрыла глаза. На мгновение рыцарю почудилось: она умерла. Но Гвинес, хотя и с трудом, вновь открыла глаза и взглянула на рыцаря:
— Вы не можете убить ее, это не в ваших силах. Но вы не должны освобождать ее. От нее снова будет страдать весь Кринн. Моя жизнь не… стоит этого.
Она замолчала. Слова давались ей с огромным трудом, рыцарь видел: сил у нее почти не осталось.
Чтобы защитить Гвинес от ветра, Хума прикрыл ее своим телом.
— Я не хочу, чтобы вы умирали.
— Смерть… Иного нам, смертным, не дано. — Она слабо улыбнулась.
— Вы не можете… — Хума запнулся, а затем произнес слова, которые уже давно хотел сказать: — Я люблю вас. Мне стыдно, что я не сказал этого прежде. Но верьте мне; я не расстанусь с вами и на том свете.
Ее лицо просияло.
— Я хочу… хочу… чтобы вы помнили меня в человеческом облике, ибо это действительно я. Я была человеком изначально. — Она глубоко вздохнула. — Я любила вас человеческой любовью.
Ее рука бессильно упала.
— Я умру человеком, зная, что вы… — Гвинее закрыла глаза от боли, ее всю затрясло. — Вы…
Гвинес затихла. Она лежала с закрытыми глазами, на ее смертельно бледном лице появилось необычное спокойствие.
— Гвинес!
«Смертный, ее еще можно спасти!»
Хума огляделся. За скалой он увидел хвост Такхизис.
Небо снова окутывала тьма. Тоннель, связывающий Такхизис с адской бездной, стал подобен жалкой тени той тьмы, что исходила из прежней зловещей дыры в земле, но всетаки еще существовал.
Сжав Копье, Хума пополз к вершине скалы. Он полз почти бессознательно. В его мозгу мелькали только смутные образы будущего; он больше не существовал в настоящем.
Рыцарь осознал, что добрался до вершины скалы только тогда, когда увидел Такхизис.
Она лежала в воронке, что образовалась от ее падения.
Хума долго приходил в себя. Дышать было трудно, «Должно быть, ребра сломаны», — подумал он.
Все время держа Копье перед собой, рыцарь перелез через гребень скалы. Холодный ветер больше не выстуживал его душу.
«Что ты хочешь сделать?» — Слова Такхизис вновь вонзились в его мозг. Это случилось для Хумы столь неожиданно, что он чуть не выронил Копье. Сжав Копье крепче, он решил встать, опираясь на него. И это ему удалось. Он стоял, пошатываясь, с Копьем в руке и смотрел вниз, на Такхизис.
Она лежала на спине, крылья ее беспомощно повисли. Четыре головы неистово щелкали зубами и тянулись к пятой, шея которой была пронзена большим Копьем. Из Копья вылетали искры всякий раз, когда головы приближались к нему, и всякий раз они отодвигались от Копья, кривясь от боли.
— Послушайте меня, — сказал Хума. Ее тело дернулось, и послышался душераздирающий крик боли.
— Выслушайте меня, — повторил он.
«Смертный… что ты хочешь сказать?»
Она попыталась встать, но безуспешно.
— Вы потерпели поражение, вы, Такхизис, Владычица Тьмы.
«Нет! Такое невозможно!»
— Ваши армии разгромлены. Ваши ренегаты или убиты, или разбежались. Время их власти кончилось. Больше никогда не будет на земле второго Галана Дракоса.
Такхизис молчала. Она, видимо, хотела оттянуть время, для того чтобы выдернуть из своего тела искрящееся Копье.
«Чего ты хочешь, смертный?»
— Равновесие между добром и злом должно быть восстановлено. Без добра зло не может существовать. Добро без зла тоже… Конечно, я знаю, что не могу убить вас.
«Тогда освободи меня!» — прозвучал приказ в его мозгу.
Хума вздрогнул. Копье чуть не выпало из его рук.
— Но сначала вы должны признать свое поражение.
Ветер прекратился. Небо стало необычайно ясным. Солнечные лучи ласково согревали Хуму.
Тоннель почти совсем исчез. Такхизис лежала неподвижно. Казалось, что она умерла.
Хума попытался подойти к ней поближе.
Зеленая голова Такхизис выстрелила в него струёй. Хума не успел увернуться. Густой, шипящий поток ядовитого зеленого газа окутал его с ног до головы, и он выронил Копье. Оно покатилось вниз. Рыцарь упал и тоже покатился вниз по склону. От нестерпимой боли он невольно вскрикивал. Что такое боль он знал и раньше, теперь он узнал, что такое агония. Он стонал не переставая, но не умирал.
«Ты еще жив! Разве можешь ты убить меня? Ты ведь смертный!»
Несмотря на боль, он засмеялся:
— Я принадлежу Паладайну… Я принадлежу Гвинес… И никогда не буду принадлежать вам.
Хума попытался встать. Не смог. И закашлялся — так, что его всего затрясло, ведь он наглотался ядовитого газа. Он не смог даже сесть. Голова кружилась. Он знал: время его жизни кончается.
— Они приближаются, Такхизис.
«Кто?»
— Другие рыцари с Копьями Дракона. Их больше сотни. Ваша боль возрастет стократно. Вы не сможете уйти от них. А они вас не пощадят. Вы это знаете.
«Они тоже не могут меня убить!»
— Они могут оставить вас корчиться в вечных муках от боли.
«Не могут! А равновесие между добром и злом?! Вы сами говорили об этом».
— Равновесие? Для людей это пустой звук. Они хотят жить в мире. Так они скажут вам.
