Александр Анфилатов - Зеркало мира (СИ)
Сменив лошадей, они продолжили преследование. До самого вечера Ярослав и Борис гнали лошадей, ориентируясь по неясному следу на земле, редкому столбу пыли на горизонте, и только на ровной поверхности, где можно видеть на многие десятки километров, беглецов можно было увидеть воочию, как некую чёрную точку.
Ушли так далеко, что даже в бинокль различались не более как некие силуэты. Очень скоро выяснилось, что они с Бородой идут за четвёркой лошадей, две из которых заводные. Причина? Беглецам надоело тратить время на обновление метлы. Чуть позже они вообще бросили это дело.
Что, Борис, — говорил Ярослав, внимательно глядя в бинокль, при очередной остановке. — Похоже я был прав в выводах, и не ошибся в направлении. Ренегат перед нами, а Анатоль идёт по ложному следу.
— Откуда ты знаешь, вдруг он такой хитрый ушёл на двух лошадях.
— Нет, Борода, у нашего человечка особые сандалии и оставляют следы на ночных стоянках. Уже завтра мы точно будем знать, здесь он или нет. А вот догнать его мы вдвоём не сможем. Я со своим мешком сильно отстаю.
— Может его всё таки спрятать, никто не узнает. Я вижу, ты нам не доверяешь.
— Послушай, Борис, ты едешь в Рахин. Никто в отряде не станет проверять, что привёз. Дождись моего возвращения. Мешок приобщи к вещам и сдай под охрану Фесалу. Что в нём не говори. Спросят, скажешь какая–то земля. Не упускай его из виду, охраняй. Головой отвечаешь. Сам в мешок не лезь. Узнаю — убью. Сбежишь — найду. Ценность он представляет большую, но это не только твоя или моя ценность. Поэтому надо сохранить, а там будет видно.
Ярослав наполнил козью шкуру землёй и камнями, перемешав со слитками золота и женскими украшениями. Теперь даже заглянув в мех, можно было увидеть одни камни и только хорошенько порывшись нечто большее. Завязки опечатал воском диких пчёл и отпечатком большого пальца. Для надёжности в завязки вплёл собственный волос, чтобы знать точно — вскрывали мех или нет. Сказал Бороде, когда тот собирался в путь:
— Ну вот, Борис, хрен доберёшься, не разрезав шкуры. Это не из–за недоверия, а чтобы избежать соблазна. Наверное, думаешь там — золото? — рассмеялся саркастически.
— А чё ещё?
— Надейся, надейся…, узнаешь, когда вернёмся. Если это так, получишь свою долю. Ты меня знаешь. В любом случае я в долгу не останусь. Всё, давай поезжай.
Борода сошёл с тропы по каменистой земле, не оставив за собой следа. По плану должен почти сутки двигаться на юг, затем, повернув на восток, выйти на Медный путь. А там до Рахина рукой подать. Ярослав не очень доверял Бороде, но вероятность стать изгоем у Бориса из них троих наименьшая. Он имел в Изумрудной долине семью, жену и детей. Человек верующий — старообрядец из упёртых. Да и понимание, что с ним при случае поделятся, а не кинут тоже многое значит. Ярослав предполагал — Борис сохранит мешок с уверенностью в восемьдесят процентов. А вот тащить его за собой намного опаснее, прирежут во сне, поди потом докажи, что тебя не убили по дороге вуоксы. Да и отсутствие мешка удаление лишнего соблазна для Анатолия.
Глава 27
Когда Коэн Чала вновь увидел на горизонте позади себя лёгкое облачко пыли, поднимаемое колесницами преследователей, не на шутку рассердился. Вот прилипчивые пиявки, как ящер вцепились в него ринальцы. И золото нипочём. Поделили, наверное, уже, ишь как размахивали руками, когда нашли. Договорились всё таки и не перерезали друг другу глотки.
Скорость преследователей резко снизилась. Коэн ухмылялся — мешок тяжёлый. То ли ещё будет. Он уже следующей ночью приготовил преследователям новый сюрприз. На привале приказал одному из возниц перейти в свою колесницу, а одну из трёх бросить. Другому посоветовал их покинуть и добираться в Семнан самостоятельно, уйдя как можно дальше от основного пути на запад. Чтобы сбить с толку преследователей привязали к повозкам ветви и разошлись. К сожалению на каменистой земле ветви быстро приходили в негодность, а менять их затруднительно, кусты росли далеко не везде. Но Коэн не отчаивался, с заводными лошадьми они уйдут далеко вперёд. После пяти дней пути по самой, что ни наесть сухой пустыне, наконец, достиг Медного пути. Точнее его ответвления ведущего напрямую к побережью. Здесь начинается территория, контролируемая Семнаном, имеются посты охраны, колодцы и даже постоялые дворы для укрытия от песчаных бурь. Последние представляли собой просто сложенное из камней и глины укрытие с колодцем, нежели настоящий постоялый двор с гостиницей, конюшней и трактиром. Хотя на пути Рахин—Семнан имелось три–четыре полноценных двора, с лошадьми и прислугой. Семнан, по местным меркам, цивилизованное государство, пекущееся о путниках.
Именно к такому постоялому двору и вынесли Коэна усталые кони, здесь можно отдохнуть, напоить лошадей, купить корм. Сложенная из камней ограда защищала от ветра и песка. Убогие строения оказались пусты, последний караван ушёл два дня назад. Служители маялись от безделья в ожидании одиночных путников, подобных Коэну. Впрочем, одиночки в пустыне редкость, разве что посыльные со срочными депешами, всякий даже имея спешное дело, стремится пристать к каравану. Караванщики недолюбливают чужаков, разбой никто не отменял, но берут. Особенно за хорошую плату. Для Коэна пристать к каравану с одной стороны очень выгодно. Заплатив определённую сумму его обеспечат охраной. С другой стороны, ринальцы гарантировано нагонят, потому, как караван идёт медленно. Быки тащат гружёные повозки от колодца к колодцу, пополняя запасы корма на постоялых дворах.
Коэн рассчитывал примкнуть к каравану только в том случае, если не будет иного выхода.
Зайдя в трактир, Коэн поинтересовался у хозяина заведения — худого, тощего, седоволосого, смуглого человека с хмурым измождённым лицом, лет сорока пяти. Одетого, из–за жары в одну тунику, с грязными босыми ногами.
— Скажи, любезный, какие есть новости на Медном пути и через какое время ожидается очередной караван. Я вынужденно путешествую один и хотел бы пристать к идущему в Семнан.
Хозяин отвечал неохотно, только по обязанности. На Медном пути излишнее любопытство подозрительно.
— Новости те же. Нелюдь шалит, ограбили нескольких купцов, мечтавших незаметно проскользнуть мимо Рахина. Осаждающие его нелюди, пограбили окрестности, а сейчас добрались и до нас. Сожжён постоялый двор моего знакомого Вустока, а сам он бесследно исчез. Хорошо, что Рахин ещё держится, а иначе нелюдь расползётся окрест. Избави нас боги.
Коэн не имел желания говорить лишнего о событиях вокруг Рахина, но беседу следовало поддержать.
