Маргарет Уэйс - Рождение Темного Меча
— Ладно, раз ты так настаиваешь, клади его на лошадь. Проклятье, да где же этот чертов Симкин?..
— На помощь! — донесся приглушенный голос. — Джорам! Убери с меня эту скотину! Я сейчас задохнусь от вони!
Видя, что Мосия склонился над каталистом, Джорам ухватил стражника за воротник и стащил с кирпича. Кирпич исчез, а на его месте возник Симкин. Прижав к носу оранжевый шелковый платок, молодой человек с отвращением воззрился на стражника.
— Проклятье, экий же хам! Меня чуть не стошнило. А где Мосия и наш приятель-каталист?..
Симкин огляделся по сторонам, и глаза у него округлились.
— Ага! — Он негромко присвистнул. — М-да, я б сказал, что надвигаются неприятности.
— Блалох! — выдохнул Джорам, разглядев сквозь дым и пламя приближающуюся к ним фигуру в черном. — Симкин! Используй свою магию! Унеси нас отсюда... Симкин!
Но молодой человек исчез. В руке у Джорама был заляпанный кровью кирпич.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
УЗНИКИ
— Отец...
Сарьон испуганно вскинулся. Ему снился какой-то тягостный сон, и теперь, казалось, он не желал выпускать каталиста из когтей.
— Отец, — снова произнес тот же самый голос. — Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете?
— Я ничего не вижу, — простонал Сарьон, шаря руками в темноте, чтобы понять, откуда доносится голос.
— Это потому, отец, что в этом отвратительном месте очень темно, — мягко произнес тот же голос. — Мы боялись, что свет может побеспокоить ваш сон. Вот. А теперь вы видите?
Неяркий свет свечи вырвал из темноты лицо Андона, и каталист почувствовал неизъяснимое облегчение.
Сарьон опустился обратно на свое жесткое ложе и взялся за голову. Голова была тяжелая. Что-то мешало ему смотреть левым глазом. Сарьон попытался убрать помеху, но Андон поймал его за руку.
— Не трогайте повязки, отец, — велел он, поднося свечу поближе и осматривая Сарьона при свете. — А то снова откроется кровотечение. Вам лучше несколько дней полежать спокойно. У вас еще где-нибудь болит? — поинтересовался Андон, и в голосе его послышалось беспокойство.
— Ребра болят, — отозвался каталист.
— А желудок? Или спина? — не унимался Андон.
Сарьон утомленно покачал головой.
— Слава Олмину! — пробормотал старик. — А теперь мне нужно задать вам несколько вопросов. Как вас зовут?
— Сарьон, — отозвался каталист. — Но вы же это и так знаете.
— Отец, вы получили серьезную травму головы. Вы помните, что произошло?
Сны. Или все же это были не сны?
— Я... я помню селение... молодого дьякона...
Сарьон содрогнулся и спрятал лицо в ладонях.
— Он убил его, убил с моей помощью! Что я натворил!..
— Я не хотел вас расстраивать, отец, — мягко произнес Андон. Он поставил свечу на пол у своих ног и положил руку каталисту на плечо. — Вы сделали то, что вам пришлось сделать. Никто из нас не думал, что Блалох зайдет настолько далеко. Но я сейчас не об этом. Вы еще что-нибудь помните?
Сарьон порылся в памяти — но там не было ничего, кроме пламени, боли, темноты и ужаса. Увидев, как исказилось лицо каталиста, старик погладил его по плечу и вздохнул.
— Мне очень жаль, отец. Хвала Олмину, что вам уже ничего не грозит.
— А что со мной случилось? — спросил Сарьон.
— Блалох велел вас избить за непослушание. Его люди... перестарались. Они убили бы вас, если бы не вот он.
Андон повернулся и взглянул в другой угол темной комнаты.
Медленно, превозмогая тупую боль в голове, Сарьон проследил за взглядом Андона. На стуле у грубого окна сидел молодой человек и смотрел в ночное небо. Его освещал холодный, бледный лунный свет, в сиянии которого отчетливо выделялись суровое, замкнутое лицо, густые черные брови, упрямо сжатые, не привыкшие к улыбке губы. Черные вьющиеся волосы отливали фиолетовым и спутанной гривой падали на широкие плечи юноши.
— Джорам! — потрясение выдохнул Сарьон.
— Должен признать, отец, я был изумлен не менее вас, — сказал Аидон, понизив голос, хотя казалось, будто молодой человек не обращает на них ни малейшего внимания. — Джорам вроде бы раньше ни о ком не беспокоился, даже о своих друзьях. Он даже не захотел выступить против злодеяний Блалоха, когда я заговорил с ним об этом. Он сказал, что миру плевать на то, что с нами происходит, — так отчего же нас должно волновать то, что происходит с ним?
Андон пожал плечами. Похоже было, будто он сбит с толку.
— Но, по словам Симкина, когда Джорам увидел, что вас бьют, он кинулся в драку и серьезно ранил одного из стражников. Насколько я понимаю, Мосия тоже помогал вас спасать.
— Мосия... С ним все в порядке? — встревожился Сарьон.
— Да, все нормально. С ним ничего не произошло. Его только предупредили, чтобы впредь не лез не в свое дело, да и все.
— А где мы? — спросил Сарьон, присматриваясь к унылой обстановке, насколько ему позволяли тусклый свет свечи и головная боль. Он находился в маленьком, грязном кирпичном домике, состоящем, похоже, из одной-единственной комнаты с единственным окном и толстой дубовой дверью.
— Вас с Джорамом держат здесь в заключении. Блалох поместил вас обоих сюда, заявив, что между вами что-то произошло и он намерен выяснить, что же именно.
— Так это местная тюрьма...
Сарьону смутно припомнилось, что он вроде бы как-то видел ее во время одной из своих прогулок.
— Да. Вы снова у нас в селении. Они доставили вас сюда на плоту, вместе с украденными припасами. Чтоб они ими подавились! — с чувством пробормотал старик.
Сарьон взглянул на него с некоторым удивлением.
— Мы с моими сторонниками поклялись, что не возьмем ни крошки из припасов, которые они отняли у этих несчастных, — негромко произнес Андон. — Мы лучше будем голодать!
— Это все я виноват... — пробормотал Сарьон.
— Нет, отец. — Старик вздохнул и покачал головой. — Если кто и виноват, так это мы, чародеи. Нам следовало остановить этого человека, еще когда он только пришел к нам, пять лет назад. Мы же позволили ему запугать нас. Или, быть может, не так уж мы были и запуганы... Хотя, конечно, это тоже своего рода утешение — оглянуться и сказать, что он нас запугал. Но действительно ли это так? Я не знаю.
Морщинистая рука Андона, до этого лежавшая на плече у Сарьона, коснулась подвески, изображающей колесо. В рассеянности теребя его, старик уставился на трепещущий огонек свечи, стоящей на каменном полу у его ног.
— Я думаю, что на самом деле мы ему обрадовались. Это казалось таким удовольствием — отплатить миру, отвергшему нас — Он с горечью поджал губы. — Даже если эта расплата — кража нескольких бушелей зерна.
![Айзек Азимов - Думайте! [Думай!]](/uploads/posts/books/72348/72348.jpg)
