Виктор Зайцев - Дранг нах остен по-русски
Подполковник свёл воедино все разведданные по численности вероятного противника, несколько дней провёл в планировании возможных операций. Прикинул необходимую численность войск, потребность в боеприпасах, составил пошаговый план действий. И, принялся ждать приезда уральских магаданцев, Николая из Стокгольма, Валентина из Москвы. Слишком важный вопрос нужно решать, от него будет зависеть будущее России, будущее всего мира.
Глава 16.
Валентин шёл по заметённому снегом Кузнецкому мосту, это была единственная узнаваемая местность в Москве шестнадцатого века. В своё время военврач часто бывал в пивбаре и книжных магазинах на Кузнецком мосту, в двадцатом веке, естественно. Может быть, именно поэтому его, изредка тянуло навестить "знакомые места". Вспомнить молодость, когда ему приходилось часто ездить по России, почти всегда через Москву. Именно тогда он завёл за правило, при каждом удобном случае, посетить Третьяковку и погулять по Кузнецкому мосту, Лубянке, Варварке. Просто погулять, наблюдая, год за годом, как меняется центр Москвы, и, не всегда в худшую сторону. В столице средневековой Руси, естественно, ничего из этих названий Валентин не нашёл, впрочем, он не был знатоком архитектуры и городских улиц.
Собственно, и нынешний Кузнецкий мост представлял не конкретную улицу, а скопление кузниц, торговых лавок и даже литейных мастерских. Этот конгломерат разнокалиберных строений от остальных московских домов отделял солидный пустырь, оставшийся после достопамятного набега хана Гирея. Хотя после него прошли шесть лет, москвичи не спешили строить дома, многие торговцы и ремесленники предпочитали ютиться в своих лавках и мастерских. Кузнецы, даже уважаемые оружейники, ограничились пристроенными домиками к своим кузницам. Говорили, что даже Андрей Чохов, работавший по заказам самого царя, ютится в избушке на одно окно. Проверять эти рассказы Валентин не собирался, на фоне возрастающей паранойи Иоанна Васильевича, посещение царского оружейника грозило неприятностями.
Алексей, личный врач русского царя и Наташа, его жена, помогавшая стоматологу в терапии государя, со свойственной им меланхолией, считали, что последние два года здоровье царственного пациента улучшилось. В разговорах с Валентином, Кочнев не раз улыбаясь, вспоминал, каким застал царя в начале своей карьеры в Москве.
- Ты бы видел, какие он истерики закатывал три-четыре года назад, - выпивал стоматолог с военврачом, как принято, на своей кухне. Дом Кочневы держали без прислуги, по русской привычке, обходились сами. Лишь для ухода за парой коней, на день приходил конюх. Да в сенях медики держали пару ружей, на всякий случай. И, Валентин уговорил их взять револьверы, настояв на том, чтобы оружие постоянно было под рукой, в спальне или кухне. Наташа долго не соглашалась с этим, но, гибель Жанны изменила точку зрения четы магаданских лекарей.
- Ты бы видел его раньше, - повторил Алексей, наливая домашнего самогона на полпальца в стаканы. - Тогда мне самому страшно было. Сейчас клиент просто душка, а, помнишь, он Годунова избил? Из-за сущего пустяка. Наташка молодец, она мне такие травяные сборы делает, печень у клиента лучше моей стала. Остеохондроз мы понемногу купируем. Если ничего не случится, до семнадцатого века дотянем.
- Дай бог, - согласился Седов, салютуя стаканом. - Всё равно, после смерти Жанны, видеть его не могу. Вчера мне выправили подорожную, скоро уеду в Ригу, там наша земля. Может, ты старшую дочь с нами отправишь? Я договорился лекции по медицине и химии в Кенигсберге читать. Ребята там хотят нормальный университет сделать, все старших детей отдают, вашей Варваре веселее будет в кампании.
- Да, пытался я Наташку уговорить, не пускает. Обещает сама из дочери терапевта выучить, - сморщился в оправданиях Алексей.
- Хорошо, будем надеяться на лучшее. Думаю, мы больше не увидимся до моего отъезда. Рация у тебя есть, сигнал подать успеешь. Не забудь, о рации никому не говори, не доставай и не показывай никому. Не нравятся мне попытки царских прихвостней добраться до нашей связи. Официально царь ничего не говорит, видимо, уверен, что сможет завладеть рациями насильно, боюсь я за вас. И, не забудь, я все московские рации заминировал, не вздумай их разбирать, руки оторвёт!
- Помню я, помню. - Алексей поднялся, провожая друга в прихожую. Подождал, пока тот оденется, затем обнял военврача. - Бог даст, увидимся.
С Кочневыми Валентин распрощался два дня назад, вчера он официально в составе каравана, уехал из Москвы в Ригу. За неполный год военврач выполнил свою задачу, выстроил острог Магаданской торговой кампании. Подобрал персонал, начиная от охранной роты, заканчивая двумя десятками торговцев. Договорился с богатейшими боярами и купцами Руси, в первую очередь, со Строгановыми, о закупках мягкой рухляди, моржового клыка, речного жемчуга, воска, мёда, зерна и прочего традиционно русского товара. По ценам, на десять процентов выше, нежели многие годы предлагала Московская торговая кампания. Часть закупленного товара везёт караван, состоящий из полусотни возков. В одном из которых едет на запад сам Валентин, вернее, его двойник.
А по Кузнецкому мосту прогуливается неизвестный ямщик, заросший бородой по самые глаза. Ничего, скоро стемнеет, а ночью, как известно, все кошки серы. Впрочем, вот и агент, для встречи с которым пришёл Валентин.
- Боярин выедет рано утром, с двумя боевыми холопами, затемно. По тверскому тракту, в одном возке. Том самом, с красным верхом и серебряными колокольцами.
- Хорошо, вот тебе три свёртка, подсунешь в конюшню, подклеть и ещё куда. После этого сразу уходи, в любой кабак. Выпей, устрой драку, чтобы тебя до утра в холодную свезли. Огонь раньше утра не разгорится, ты в это время в порубе будешь. Вот деньги, на выкуп из поруба хватит, да и на внуков останется. - Валентин передал два небольших баула агенту. - Спасибо, что помог мне. Будет, что сообщить, подойдёшь на улице к командиру острога, передашь привет от меня. Он предупреждён, поможет деньгами, но, лицо ему не показывай, на всякий случай. Не дай бог, станет совсем худо, беги ко мне в Ригу или Королевец. Ну, всё, прощай, не поминай лихом.
Основам агентурной работы Валентина, Петра и Павла Аркадьевича, обучали оба сыщика, озвучивая теорию и подкрепляя её примерами из своего опыта. Потом военврач не забывал тренироваться, как на Урале, так и в Москве. После гибели Жанны, желание мести пробудило в душе Валентина настоящий талант оперативного работника. Хотя, учитывая поведение Никиты Романова и всей его семейки, найти в Москве человека, обиженного боярами Романовыми, не составило труда. И, не одного, вернее, не один десяток мужчин и женщин, готовых помочь любому, кто найдёт управу на семейство Романовых. Валентин не собирался слепо устраивать вендетту в традициях серного Кавказа. Потому общался со своими осведомителями, соблюдая конспирацию, не хуже знаменитого эсера Савинкова.
