Вадим Панов - Головокружение
— Склады, склады вскрывайте! — надрывался какой-то боец. — В задней комнате они!
— Ящики не побейте!
— Все вытаскивайте!
— Гуляем!!
Управлявшие «Средством» концы спаслись от пробудившегося самосознания Шапок через портал, не в первый раз, впрочем. Однако традиционного для Форта разгрома кабака не случилось: возбужденный народ натолкнулся на организованное сопротивление засевших в кабаке выпивох, разумно рассудивших, что раз они первыми оказались в «Средстве», то вискарь принадлежит им.
А завязавшуюся перестрелку чудно оттенил мощный взрыв.
— Все на пол! Все на пол, мля, сказал! — Шпатель дал в потолок очередь из автомата и вновь заорал: — Все на пол!
И вновь — напрасно. Услышали бравого уйбуя исключительно Дуричи.
— Если спрятались, мля, все равно на пол! — опять грохот выстрелов. — Найду ведь, мля! Покалечу!
— Зря орешь, — буркнул боец Рында. — Нет никого.
И возбужденный Шпатель растерянно опустил автомат.
Нетерпеливые Дуричи рванули в атаку, едва распаленная Чемоданом толпа колыхнулась в направлении «Средства от перхоти». Дверь в казарму вышибли тараном, тут же открыли ураганный огонь, терзая свинцом внутренности многострадального здания, пробежали вперед, швырнули пару гранат, вновь постреляли, но… Но не обнаружили ни одного Шибзича.
— Они спрятались, мля, наверняка спрятались.
— Или смылись.
Эта версия понравилась Шпателю гораздо больше:
— Точно, мля! Узнали, что супротив них великие Дуричи идут, и наутек! Сволота, мля, эти Шибзичи, одна шепелявость на уме.
К тому же удрать трусливые Шибзичи могли только к Кувалде, а там они обязательно встретят Чемодана, что великолепно укладывалось в грандиозный замысел Шпателя.
— Где моя паука, мля? Где?!
— Несут!
— Скорее!
— Сам скорее, — пробормотал один из бойцов. — Она же взрывучая.
— Тогда осторожнее! — опомнился бравый уйбуй. — Осторожнее, мля, она бабахнуть в месте должна, а не заранее!
Главное военное достояние Дуричей — тяжеленного «паука» — притащили в казарму четверо кряхтящих бойцов. Мина покоилась на носилках и важно поблескивала в свете оставшихся лампочек, словно намекая: «Не волнуйтесь, бойцы, бабахну так бабахну. Уплочено!»
— Сюда ставь! — распорядился Шпатель, выбрав помещение, под которым, по его расчетам, должен был находиться вожделенный подвал. — По центру прямо! Чтобы наверняка.
Бойцы аккуратно поставили носилки на пол, и уйбуй бесстрашно склонился над темно-синим устройством.
— Поворачиваем стока разов, скока секунд нам надо, чтобы смыться, — важно произнес он, покручивая правый глаз паука по часовой стрелке. — А поскоку бабахать она станет сильно, убежать надо подальше.
Бойцы, разинув рты, наблюдали за действиями предводителя.
— Допустим, на шестнадцать подкрутим.
— А дальше?
— А дальше надо попрятаться, а я пока за другой глаз пауку подергаю.
— Зачем?
— Чтобы ахтивировать.
— Шпатель, а чево это у пауки в животе урчит? — тихо спросил один из бойцов.
— Урчит? — Уйбуй прислушался, побледнел, упавшим голосом подтвердил: — Урчит.
И первым бросился вон.
Вздрогнул Южный Форт основательно, не так, как это бывало от дружного тоста, а в разы сильнее. Показалось даже, что кирпичные его стены слегка приподнялись, а затем еще глубже вошли в землю, словно стараясь закопаться в нее, скрываясь от неприятностей. Казарму Шибзичей и вовсе перекосило, а стекла выходящих во двор окон с веселым перезвоном рухнули на мусорную кучу.
— Беги!
— Машина!
— Да хрен с ней!
Мощный «паук» не просто пробил дыру в бетонном перекрытии, а взломал его, и расколотая на несколько частей плита рухнула вниз, ломая дорогостоящее оборудование семейного источника.
— Спасайся!
— Мотай! — махнул рукой Копыто, и Степаныч растворился в портале. — Мотай!
Уйбуй же нехорошо улыбнулся и снял автомат с предохранителя.
— Все, уроды, доигрались!
Потолок обрушился в главном помещении, там, где располагался аппарат непрерывной дистилляции, обломки бетона сплющили семейную надежду на высокоградусное будущее, но ворвавшиеся в подвал Дуричи плевать хотели на «какие-то» железяки.
— Цистерна!
— Цистерна, мля!
Запах виски стал для бойцов и маяком, и дурманом. Почуяв его, а главное, увидев поврежденную цистерну, из которой хлестал высококлассный вискарь, Дуричи окончательно потеряли головы и бросились к призу, не разбирая дороги.
— Она растекается!
— Хватай!
— Наш вискарь!
— Не ваш, а мой! — рявкнул Копыто, открывая огонь.
Как ни странно, казарма Шибзичей не обрушилась. Покосилась слегка, по стенам пошли трещины, окуталась клубами пыли, кое-где огрызнулась языками пламени, но устояла. А из образовавшегося пролома донеслись звуки бодрой перестрелки.
Форт затянуло дымом и пылью, революционная толпа разбежалась, а проклятый Кунтик до сих пор не появился.
— Сука, — с чувством произнес Чемодан.
— Кто? — осведомился боец Якорь.
— Все.
— А-а…
Верная десятка терпеливо ждала приказов, но что делать дальше, Гнилич не представлял: куда идти? в кого стрелять? где попрятались враги? Блестящий план рассыпался, а другого у Чемодана не было.
— Кунтик, наверное, в подвале сидит, — предположил Якорь. — Поныкался, болезный, и боится.
Уйбуй перевел мрачный взгляд на великофюрерскую мастерскую, поразмыслил и угрюмо велел:
— Пошли, проверим.
… Здоровенные люды говорили, что хванам не хватает силы, навы намекали на не очень высокую скорость четырехруких, а рыцари Ордена критиковали недостаточное использование боевой магии — и все это было правдой. Но так же было правдой и то, что любой воин любого Великого Дома, кроме разве что гарки Темного Двора, трижды подумает перед тем, как ввязаться в драку с четырехруким. И если он не пьян, не глуп и не на войне, то от драки он, скорее всего, откажется.
— Не ваш подвал, а мой! — рявкнул Копыто, открывая огонь.
Короткая очередь свалила пару Дуричей, но остальные ответили свинцовым шквалом, заставившим уйбуя укрыться за грудой бетонных обломков. На победу Копыто не рассчитывал, он просто не хотел уходить из своего подвала. Он ждал, когда враги подойдут ближе, надеясь прихватить с собой еще парочку, и сильно удивился, услышав дикие, полные животного ужаса вопли Дуричей.
— Вы чо…
Уйбуй осторожно высунулся из-за укрытия и онемел.
Картина, что предстала взору ошарашенного дикаря, поражала воображение. В неярком свете пары оставшихся ламп Копыто заприметил плохо различимое пятно — Алех двигался слишком быстро для глаз дикаря, — которое периодически приближалось то к одному, то к другому Дуричу и отступало, когда выбранный боец мертвым валился на пол.
