Дмитрий Распопов - Мастер клинков - Клинок выковывается
Тихо напевая себе под нос, я закончил отбухтовку внутренней кромки, выровнял едва видимые глазу неровности на уже готовой подкове, для того, чтобы Тарак не отправил моё изделие снова в кучу хлама.
– Ну вот, первая пошла, – подцепил я остывающую подкову и положил остывать, хватая клещами заготовку для второй. Поскольку теперь большинство простых изделий я делал с первого нагрева, то вторую подкову у меня получилась даже быстрее, чем первая, и её я тоже отложил в сторону, к первой. Подхватив третью болванку, я уже начал было поворачиваться в сторону горна, когда мой, уже тренированный на ошибки глаз, заметил странное несоответствие в цвете первой, уже остывшей подковы.
– Блин, – я тихо выругался, беря в руку тёплую подкову и разглядывая её на свет, лившийся из открытой двери кузни. Подкова была чёрной, как будто её горячей опустили в масло.
– Что за хрень такая? – я вертел подкову в руках, недоумённо разглядывая ей со всех сторон, но ничего не менялось, железяка свой цвет менять не собиралась.
«Начать третью, или подождать, пока и вторая остынет?», – подумал я и решил, что лучше немного потерять время, чем потом переделывать сразу три подковы.
Чем больше длилось ожидание, тем более хмурым становилось моё лицо, подкова по мере остывания всё чёрнела и чернела.
– Может быть, железо какое-то необычное? – произнёс я вслух. – Примеси там какие редкие в нём оказались? – но тут же сам себе ответил: – Тогда бы и температура нагрева была другой, и переход цветов накаливания отличался, а тут ведёт себя, как обычно.
– Ладно, допустим, металл с неизвестными мне примесями. Чем гадать, лучше возьму другое железо и скую оставшийся урок из него, – ничего не придумав, решил я, и, разворошив кучу железного хлама, добыл из него кусок железа, выбрав совсем отличающееся по структуре от тех образцов, которые брал до того.
Быстро отковав подкову, я с трепетом уставился на неё, ожидая, пока она остынет.
– Меня прокляли, – пробормотал я, в прострации усевшись на мешок с углем, поскольку остывшая подкова, изготовленная из совсем другого по кондиции железа, чем первые две, также весело отливала чернотой.
С упорством человека, твёрдо уверенного в том, что он делает, я выбрал из кучи самое науглероженное железо и, потратив вдвое больше времени на самую тщательную проковку, положил её остывать.
– Приплыл, – не понимая, что происходит, я уставился на металл, который нахально менял свой цвет на угольно-чёрный.
– Ну что, Макс, закончил? – раздался голос Тарака, и мастер вошёл в кузню. – Ты сделал только три подковы? – удивился он, мельком бросив на них взгляд, – я тебя прямо не узнаю, жизнь в столице тебя настолько изнежила?
– Они получаются чёрными, – тупо ответил я, показывая на подковы пальцем. – Я их и так, и сяк, а они цвет меняют, получаются чёрными.
Тарак удивлённо воззрился на меня, но, поняв, что я не прикалываюсь, подошёл к наковальне и взял подкову в руки. Затем цапнул вторую, а потом третью. Рассматривал он их долго, даже лизнул одну, а когда он обернулся ко мне лицом, я его не узнал. Волосы мастера стояли дыбом, глаза стали величиной с кулак, дышал он быстро и прерывисто.
– Стой тут, никуда не уходи, – быстро сказал он приказным тоном и выбежал из кузни. Я удивлённо проводил его взглядом, невиданное дело, чтобы всегда степенно и с достоинством передвигающийся мастер бегал, как подмастерье. Поскольку я и не думал ослушаться его приказа, чтобы не навлечь на себя последствий, то решил сделать последнюю попытку и отковал топор для рубки деревьев. Процесс изготовления топора, по сравнению с ковкой подков, был значительно более сложным, поэтому работать пришлось с несколькими нагревами, кроме того, топор следовало закалить и отпустить. Закалка и нагрев до цветов побежалости прошли, как обычно, и я с трепетом стал дожидаться, когда топор остынет.
– Мда-а-а, – протянул я, уставившись на чёрный металл. Из задумчивости меня вывел топот множества ног, приближавшийся к кузне, я удивился и, прихватив с собой упрямую железяку, вышел на улицу. Меня в этом мире уже мало что могло поразить, но вид множества гномов, галопом мчащихся к кузне, да ещё и во главе со старейшинами, просто парализовал. Бегающие старейшины – это зрелище ещё более невероятное, чем торопящийся мастер Тарак, сказать, что я был ошеломлён – значит не сказать ничего.
Буквально через несколько секунд я оказался окружён десятками гномов, которые как-то странно смотрели на меня, и, особенно, на обух топора, который я держал в руках. Я едва удержался от желания по-детски спрятать его за спину.
– Чего случилось? – я немного взял себя в руки и ворчливо обратился к по-прежнему взъерошенному мастеру Тараку.
– Э-э-э… – начал он и замолчал, оглядываясь на старейшин.
– Что тут происходит? – раздался голос Дарина, который протискивался сквозь толпу.
– Тут это… чудо… Дарин, – Тарак снова обрёл голос и протянул ему мои злосчастные подковы.
Дарин подцепил протезом одну из них и поднял на уровень глаз. Разглядывал он её не долго.
– Нечто подобное я и ожидал, когда впервые его увидел, – спокойно произнёс он, поймав множество недоумённых взоров. Его слова были понятны только нескольким.
– Но всё равно, удивительно получить подтверждение своим едва уловимым чувствам, – он посмотрел на Тарка, – просто удивительно.
– Ну, так, а я что говорю? Чудо случилось, вот… – Тарак опять вытаращил глаза на мой топор. Я не удержался, спрятал таки его за спину и грозно вопросил:
– Так, есть тут кто, более-менее адекватный, чтобы объяснить мне, что за балаган тут творится?
– Понимаете ли, тан Максимильян, – Дарин, покосившись на старейшин, которые все как воды в рот набрали, всё же заговорил, тщательно подбирая слова. – Чёрный металл, без каких-либо дополнительных на него воздействий, может выйти только из-под молота мастера клинков.
– Да ну, фигня какая, – я пожал плечами, стараясь не обращать внимание на сверлящие меня взгляды десятков гномов и людей, из любопытства начавших присоединяться к собравшейся толпе. – Может, примеси какие, или окислился на воздухе почему-то, или ещё что…
– Металл весь чёрен, а не только его поверхность, – ответил мне Дарин.
– Ну ладно, хорошо. Пусть даже я тот самый мастер клинков, зачем делать такие глаза и привлекать к этому событию столько народа? – моему терпению подходил конец.
– Видишь ли, Максимильян, – Дарин от волнения стал называть меня без титула, – я промолчу о том, что за всю историю нашего народа таких мастеров было всего шесть и все они оставляли после себя не совсем обычное оружие, не стану говорить, что их оружие вошло не только в наши легенды, но и в легенды других народов. Просто скажу, что видеть человека, который является мастером клинков – это чудо.
