Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер
Певицы уже нет, унес красиво пищащую игрушку, но след еще горячий, ведет по лестнице наверх, и я пронесся через зал, сам чувствуя себя злобным вихрем, сметающим все на пути, хотя пока что смёл только вазу с лестничных перил, зацепив локтем.
Они устроились в соседней зале, послушница продолжает петь, словно в трансе, а может, в самом деле зачарована, колдун только-только придвинул кресло, как услышал мой топот, оглянулся в изумлении.
— Если враг не сдается... — заорал я.
Он прокричал в испуге и страхе:
— Да когда же ты от меня отстанешь!
Я закричал зло:
— А мне понравилось!
Он вскинул руки, но рукоять молота уже в моей ладони. Я швырнул, затрещал воздух, колдун исчез, а дальнюю стену тряхнуло, там посыпались крупные камни, а от колдуна осталось красное пятно.
Ура, мелькнуло у меня с облегчением. А то в схватке с ангелами молот как-то себя показал слабовато.
Девушка продолжала петь, но голос начал меняться, даже лицо из возвышенно-одухотворенного стало принимать чуточку удивленно-просыпательное выражение.
Я подбежал, ухватил ее на руки, чтобы не грохнулась на пол. Она автоматически обхватила меня за шею и прижалась так умело, что никакой опыт и рядом не лежал, это чисто женский инстинкт, позволяющий им забираться к нам на руки и устраиваться так удобно, что не только тяжести не чувствуешь, а как будто даже легче самому становится...
Она дошептала последние слова песни, распахнула удивительные глаза и посмотрела на меня в непонимании.
— Сэр, кто вы? И почему держите меня... вот так?
Я проговорил с трудом:
— Леди Эммалина... Вы ведь леди Эммалина? А то если колдун наворовал вас целый гарем, мне будет не до вас, мне мир спасать надобно...
Она проговорила тоненьким голоском:
— Меня зовут Эммалина, откуда вы знаете?
— Вы... ничего не помните? — спросил я.
— Нет, — ответила она в недоумении, потом ее глаза расширились в ужасе. — А что было?.. Вы меня поцеловали?..
— Как хорошо, — выдохнул я, — что ничего не помните!
Она объяснила по-детски обстоятельно пищащим голоском:
— Когда пою, все забываю... Перед моими глазами встает совсем другая страна, райские видения... Но, сэр, как вы посмели? А что делала я? Если ответила на ваш поцелуй, то, уверяю вас, я ничего не понимала, и такой поцелуй не считается... Или же вы имеете в виду, что...
Глаза ее в ужасе расширились. Она ощупала веревочки на корсете, проверяя, какие развязаны или завязаны не совсем так, жутко покраснела.
Я сказал поспешно:
— Леди Эммалина, все на месте, а что потеряно, то не так уж и важно. Нам нужно возвращаться, там моя собачка с ума сходит!
— Собачка?
— Да, — подтвердил я. — Лучший друг человека. К тому же вот там за стеной ваш жених...
— Кто?
— Как бы жених, — уточнил я. — Он из Монтекки... или Капулетти? Вы кому-то обещали свою руку?
— Моей рукой распоряжаются родители, — ответила она с достоинством, — я порядочная девушка! А сердце мое принадлежит и будет принадлежать только барону Уоллесу Стронгфильду...
— Хороший компромисс, — одобрил я. — Родители знают, куда детей пристраивать.
Она спросила торопливо:
— Сэр, но вы точно не позволили себе ничего... лишнего?
— Леди, — сказал я, — посмотрите в мои честные брехливые глаза! Разве я посмею что-то лишнее. Уверяю вас, все было к месту.
— Но почему... я чувствую себя так странно? И почему вы меня так держите... Уберите руки, это непристойно!
— Так никто же не видит, — возразил я резонно.
— И что, — спросила она непонимающе, — тогда можно?
— Еще как, — заверил я, — даже нужно. Сейчас выпустим вашего жениха, а потом я вас возьму к себе на лошадку.
Она ответила послушно:
— Забирайте все, сэр Ричард. Оставьте мне только мою честь.
Я опустил ее на землю ножками, снял с пояса молот и швырнул в самый край стены, рассчитывая, что барон, по теории вероятности, находится где-то посредине.
Леди Эммалина взвизгнула и закрыла розовые уши такими же розовыми ладошками, а треть стены вынесло в ту часть зала. Через несколько секунд оттуда выскочил к нам барон, ахнул ликующе, завидев леди Эммалину, но я предостерегающе выставил перед собой руку.
— Благородный лорд, как старший по титулу, я не позволю вам прикасаться к ней иначе, как в присутствии родителей. Она порядочная девушка, мы должны совместно беречь ее честь и достоинство...
Он вскипел:
— Что? Да кто вы...
— На колени, — сказал я страшным голосом. — Своего короля нужно знать в лицо, провинциальный пастушок!
Он охнул, всмотрелся в мое лицо.
— Вы... Ваше Величество?.. Король Ричард?
— Наконец-то, — сказал я мстительно.
Он поспешно преклонил колено.
— Прошу простить мою дерзость, Ваше Величество! Но я же не знал...
Я отмахнулся.
— Ладно-ладно, нужно уходить отсюда.
Леди Эммалина с ужасом смотрела на груды камней, через которые нужно перебираться, я подхватил ее на руки, королю все можно, она с готовностью обхватила меня за шею и снова прижалась так, словно проделывала это сто тысяч раз.
Барон побежал впереди, Бобик встретил нас посреди пути, а когда выскочили в ночь под холодное звездное небо со зловещим диском Маркуса и бледной луной, там уже ждал арбогастр, меланхолически пережевывающий мелкие камешки.
Барон бросился ловить своего коня, тот в испуге перед страшным черным арбогастром убежал чуть ли не на полмили, а я взял леди Эммалину на седло впереди себя и пустил Зайчика в сторону города.
Азазель не спал, ангелы вообще не спят, хотя в человеческом теле вроде бы могут, резко обернулся на стук распахнутой двери, я кивнул успокаивающе.
— Вольно, вольно, поручик.
Он спросил жадно, не обращая внимания на незнакомое прозвище, по моему тону вроде бы не обидное:
— Как прошло?
— Все улажено, — доложил я. — Смутьян наказан лично Моим Величеством, что для него великая честь, хотя он ее почему-то не оценил, девица возвращена в собор в целости... что так смотрите, лорд? В самом деле в целости! Для меня дело важнее всего!.. Михаил не показывался?
Азазель поморщился.
— Шутишь? Меня он терпеть не может.
— Придется потерпеть, — сказал я. — Нет-нет, никуда не уходите. Вы мой гость и почти соратник в некоторых сопредельных областях. Сядьте вон там и помалкивайте, это справедливый компромисс.
Он пробормотал:
— Какие же эти смертные наглые и самоуверенные...
Я проследил, как он все-таки сел и замер, повернулся к нему спиной и сказал громко:
— Михаил!.. Михаил, ты провел расследование?
Свет вспыхнул почти моментально, однако не победный и не слепящий, а Михаил появился среди комнаты таким, словно его окунули на самое дно мирового океана и там продержали довольно долго, давая подводным течениям всласть поиграть его роскошными перьями. Даже крылья опустились жалко, а блестящая кираса потеряла блеск.
