Макс Фрай - Власть несбывшегося
— Это кто еще подцепит вульгарную простуду? — шепнул я, увлекая ее под свой плед.
— Не буди меня, — проворчала Меламори. — Такой сон хороший!..
Она осеклась, открыла глаза — они больше не были серыми, как прежде, а сияли янтарно-желтым светом, в точности как у буривухов, — и изумленно уставилась на меня.
— Я и есть этот самый хороший сон, да? — улыбнулся я.
— Да уж, — ошеломленно прошептала она. — Откуда ты взялся, Макс?
— Как это — откуда? Из твоего сна, откуда же еще! Между прочим, когда-то давно тебе не раз удавалось заснуть дома, а потом просыпаться рядом со мной. Только тогда ты здорово испугалась, помнишь?
— Не столько испугалась, сколько разозлилась, — смущенно сказала она. Потом мечтательно улыбнулась, словно воспоминание о нашем диком скандале было лучшим в ее жизни, и гордо добавила: — Да, я тогда ужасно разозлилась и решила, что тебе нужно хорошенько врезать, чтобы неповадно было…
— Но сейчас ты не будешь драться, правда?
— Не буду, — великодушно согласилась она. — Подожди, Макс, ты хочешь сказать, что ты — не во сне, а на самом деле?
А потом она уткнулась холодным носом в мою шею и разревелась. Я бы и сам с удовольствием к ней присоединился, если бы у меня получилось. Но сейчас я мог только зачарованно смотреть на темный пух коротко остриженных волос на ее затылке и осторожно прикасаться ладонями к ее плечам. Плечи были самые настоящие: теплые, гладкие, загорелые. И вообще вся Меламори, от макушки до пят, была настоящая. Нормальная живая женщина из костей, мяса и кожи. И это было так здорово, что голова шла кругом!
В нашем распоряжении оказалась почти целая вечность. Мы остались на той самой мокрой кочке, где мне посчастливилось вернуться к жизни, поскольку не знали, куда нам следует идти. Да и не хотели мы никуда идти, если честно…
Мы почти не обращали внимания на тусклый солнечный свет, сменивший темноту ночи, которая, впрочем, снова окутала нас спустя какое-то время. К счастью, в моем распоряжении была Щель между Мирами, откуда я по мере надобности извлекал горячие напитки и теплые вещи. Как ни крути, а на одних поцелуях мы бы долго не продержались: зима есть зима, а уж застрять зимой на болоте — то еще удовольствие!
Меламори почти ничего не помнила о своих похождениях в облике буривуха: ни как ей удалось меня найти, ни каким образом она умудрилась вытащить меня из трясины — вообще никаких подробностей. Когда я расспрашивал ее, она начинала нервно посмеиваться, а ее глаза становились пугающе пустыми, так что я быстро оставил эти попытки: нам и без того было чем заняться и о чем говорить.
Иногда она засыпала, благо мои колени вполне соответствовали ее представлениям о подходящей подушке, а я растерянно озирался по сторонам в поисках того, кому можно было бы сказать спасибо за такой невероятный подарок. Я-то давным-давно научился жить с мыслью, что растрепанная головка леди Меламори никогда не окажется на моих коленях. Вернее, мы оба научились с этим жить: и она, и я. Наизусть вызубрили так толком и не доказанную теорему сэра Джуффина Халли, которая гласит, что у хорошей дружбы есть свои преимущества перед страстью, — тем и довольствовались. Учились обходиться без сентиментальных воспоминаний, ревности и надежды, заботливо помогали друг другу смириться со смутной, потаенной нежностью, которая не мешала нам быть счастливыми рядом с другими людьми — ну, скажем так, почти не мешала… И вот как оно вдруг повернулось!
Я так и не обнаружил официальной делегации представителей высших сил, командированных в гугландские болота специально для того, чтобы выслушать мою благодарность. Поэтому все мои многочисленные «спасибо» достались небу над нашими головами: в глубине души я до сих пор по-детски уверен, что все «высшие силы» обитают где-то наверху…
На рассвете — кажется, это был уже третий рассвет, который мы с Меламори встретили вместе, — откуда-то из густых зарослей болотной травы появился маленький (он явно не доставал мне до пояса) коренастый человечек. Он был укутан в меховой плащ с капюшоном, из-под капюшона блестели сердитые зеленоватые глаза.
— Ты и есть Тайный сыщик Макс? — хмуро осведомился он у меня.
— Во всяком случае я знаком с целой кучей людей, которые совершенно уверены, что я — он и есть. Так что, опираясь на мнение осведомленного большинства, я могу с некоторой долей уверенности предположить, что вы пришли по адресу, — от удивления я стал непомерно многословен.
— Эк закрутил! — неодобрительно отозвался сердитый гном. — Сам-то хоть понял, что сказал?.. Ладно, пошли. Тебя ищут.
— Кто меня ищет? Нумминорих?
Только в этот момент я осознал нечеловеческие масштабы собственного свинства и был потрясен до глубины души.
— Не знаю я никакого Минориха, — буркнул гном. — Стал бы я из-за него по болотам бегать… Тебя ищет сам старый Тумата Бонти — вот кто!
— Ну, если сам Тумата Бонти — тогда конечно, какой разговор! — невольно рассмеялся я.
— Это кто, Макс? — настороженно спросила Меламори. — И кто такой этот Тумата Бонти, если уж на то пошло?
— Понятия не имею! — признался я. — Но, как я понимаю, этот сердитый малыш собирается вывести нас из болота — что нам, собственно говоря, и требуется.
— Не так уж тут было плохо, ты не находишь? — усмехнулась она.
— Тут было просто великолепно. Но мы вполне можем позволить себе хорошее продолжение, просто в более комфортных декорациях. Знаешь, мне ужасно хочется залезть в горячую ванну, а потом — в настоящую человеческую постель, под теплое одеяло…
— Я всегда подозревала, что ты не способен оценить по-настоящему романтические обстоятельства! — вздохнула моя прекрасная леди, величественно кутаясь в плед: в данных обстоятельствах он вполне заменял теплое лоохи. Я сделал то же самое.
— Ну что ты. В глубине души я законченный романтик, просто очень грязный, — объяснил я. — Еще дюжина дней такой замечательной жизни, и на мне начали бы расти грибы. Ты любишь мужчин, на которых растут грибы?
— Не знаю, — задумчиво сказала Меламори. — Надо бы, конечно, попробовать…
— Идемте скорее, — гном начинал сердиться. — Делать мне нечего — слушать, что вы метете! И откуда взялась баба? Мне сказали, что ты один.
— Сам ты баба! — буркнул я. — И вообще, не твое это дело, сэр ворчун! Может быть, это моя тень — как тебе такая идея?..
— Это еще кто чья тень! — грозно сказала Меламори. — Ишь, разбежался!
— Ну ладно, тогда я буду твоей тенью, — миролюбиво согласился я. — Между прочим, со мной по-прежнему очень легко договориться, разве ты не заметила?
