Джин Вулф - Воин тумана
Пасикрат задумчиво погладил подбородок и промолчал.
Вскоре мы обнаружили как раз такую крытую повозку, о какой я только что говорил. К ней был прикреплен уже поврежденный таран; видимо, я заметил ее, когда мы шли к проливу, но даже не осознал этого, однако именно эти неосознанные воспоминания и заставили меня говорить с Пасикратом так уверенно. Я остановился и спросил людей, которые ремонтировали таран, каким образом он был сломан, и один из них показал мне на узкие ворота у основания стены.
– Мы пытались выбить их, – сказал он, – однако они сделаны из бревен, которые раза в три толще, чем наш таран, и поднимаются с помощью толстенной цепи. Так что, когда мы пустили таран в дело, они хлопнули воротами и сломали ему бронзовый наконечник – сам небось видишь.
Пасикрат действительно был еще очень молод, но до сих пор он ни разу не вел себя как мальчишка, однако здесь он забыл о своей суровости.
– Скажи им, скажи, Латро, как следует действовать! Я уверен, ты это знаешь! – вырвалось у него.
– Видимо, – сказал я, – они должны исхитриться и в следующий раз как-то поймать либо бревенчатые ворота, когда ими попытаются так же "хлопнуть", либо цепь, за которую их поднимают и опускают, и удержать их с помощью противовеса, который люди в крепости вместе с воротами поднять не смогут.
Вот, например, боевая повозка кажется мне вполне пригодной для этой цели; крыша у нее тоже из довольно толстых бревен, да и колеса из сплошного дуба и шириной с обе мои ляжки. К тому же они уже начали укреплять сам таран более прочным деревом. Если бы командовал ими я, то еще и к бокам тарана приделал металлические зубцы, как и к стенам повозки. Дерево сразу наденется на такой зубец, как только таран пробьет ворота.
Один из тех воинов, что укрепляли таран новым крепким брусом, оторвался от работы, подошел к нам и сказал:
– Меня зовут Иалт. Я здесь главный и весьма благодарен тебе за полезный совет; мы им непременно воспользуемся. Я верно слышал, этот спартанец называл тебя Латро?
Я кивнул:
– Да, так меня зовут. Во всяком случае, ваши люди.
– Наш лохаг сейчас вон где!… – Иалт показал пальцем на боевую башню. – Видишь, ее укрепляют спереди и с боков кожей, чтобы мокрая кожа потом смогла выдержать любой огонь, а он как раз руководит этой работой. Он, правда, способен заговорить человека до полусмерти, но в кожах разбирается отлично и знает, где их раздобыть.
– Гиперид! – крикнула Ио.
– Да, Гиперид… Да вы, я вижу, уже знакомы с ним. Он действительно рассказывал о каком-то рабе, которого звали Латро. Вроде бы он был порядочным простофилей, но нашему Гипериду явно нравился. Лохаг продал его одной гетере за несколько обедов – главным образом, по-моему, для того, чтобы та не пускала его больше на войну.
– Я бы в жизни не назвала Латро простофилей, хотя памяти у него хватает не больше чем на одни сутки, – возразила Дракайна и насмешливо глянула на спартанца. – Это весьма необычный человек – особенно в некоторых случаях, верно я говорю, Пасикрат?
– Все, даже самые немногословные из женщин, всегда говорят слишком много. – Пасикрат схватил Дракайну за руку и потащил прочь от Иалта.
Ио, которая все это время рассматривала башню на колесах, вдруг дернула меня за плащ:
– Посмотри-ка туда, господин мой! Вон, на лестнице! Это же наш чернокожий!
Глава 40
СРЕДИ ЗАБЫТЫХ ДРУЗЕЙ
Сердце помнит, даже если в памяти не осталось ни следа от лица человека или его голоса. Чернокожий примчался к нам, что-то радостно крича и размахивая руками, и, хоть я и не помню, где мы встречались и почему я люблю его (впрочем, это явно где-то записано в моем дневнике), я до сих пор улыбаюсь, вспоминая об этой встрече. Ни секунды не задумываясь о том, как мне следует вести себя с ним, я обнял его, словно родного брата.
Мы долго орали что-то восторженное, лупили друг друга по спине и сжимали в объятьях, точно два борца. Потом наконец Пасикрат попытался задать чернокожему несколько вопросов, однако тот лишь улыбался да качал головой.
– Он все понимает… по крайней мере, большую часть, но говорить не может или не хочет, – пояснила Ио.
И тут Дракайна быстро сказала что-то на странном, гортанном наречии, похожем скорее на скрип и грохот мельничного жернова, а не на человеческую речь, и, к нашему с Ио огромному удивлению, чернокожий ответил ей.
– Твой друг говорит на арамейском языке[158], – сказала мне Дракайна.
– Правда, не так хорошо, как персы, но почти как и я сама.
– А ты спроси, где он его выучил, – велел ей Пасикрат.
Она снова заговорила с чернокожим и, получив от него ответ на все свои вопросы, сказала:
– Он говорит: "Три года я служил в армии. Мы шли пешим маршем из Нисы в Египет, из Египта через пустыню в Пурпуровую Страну, затем еще через многие страны. Однако царь моей страны не является подданным Ксеркса.
Просто Великий царь подарил ему золото, много разных красивых вещей и поклялся, что между нашими странами будет вечный мир, если наш повелитель пошлет в персидское войско тысячу своих воинов. Я оказался в первом отряде, состоявшем из ста двадцати юношей, все мы были родом из одной местности, и как раз в это время я научился арамейскому языку, желая понимать персидских военачальников". Я немножко сократила его рассказ, – прибавила Дракайна.
– Теперь спроси, как они встретились с Латро? – потребовала Ио.
– Он говорит: "Я видел, как его коснулся бог. Такие люди священны; кто-то непременно должен о них заботиться", – перевела Дракайна.
Ио начала было расспрашивать, где в это время был Гиперид, но Пасикрат велел ей помолчать.
– Он хочет вернуться на родину? – спросил он Дракайну.
Та не успела и рта раскрыть, как чернокожий кивнул и заговорил. Она перевела:
– Да, очень хочет. Он говорит: "Там мои отец с матерью, обе мои жены и мой маленький сынишка".
Пасикрат кивнул:
– Спроси, есть ли в этом городе его соотечественники?
– Он говорит, что точно не знает, но, видимо, нет. Он полагает, что если и были, то ушли на юг вместе с основной армией. Он говорит, что в ином случае они бы непременно хоть раз показались на стене, и он бы узнал их. Я думаю, он прав: его ведь прекрасно видно с крепостной стены, когда он работает возле боевой башни; должно быть, многие жители Сеста его заметили.
– Скажи, что я очень прошу его отнести в город одно мое послание.
– Но он принадлежит Гипериду! – запротестовала Ио. По-моему, она просто боялась вновь потерять чернокожего из виду, ведь мы только что нашли его.
– Гиперид, разумеется, отпустит его во имя благополучного исхода нашего общего дела. В крайнем случае твой Гиперид конечно же получит за этого раба компенсацию от Афин.
