Джулия Смит - Зов безумия
Атайя рассмеялась.
— В этом он меня уже обвинил.
— Поймите же вы наконец: если мы осуществим обряд, то вы хотя бы спасете свою душу. В случае повешения вы обречены на вечные муки…
— В любом случае мне придется распрощаться с жизнью.
— Сделайте правильный выбор, ваше высочество. Это крайне важно для вас.
— Да вам, черт возьми, нет ни малейшего дела до моей души! — закричала Атайя, вскакивая с койки. — Давайте говорить откровенно. Вы просто боитесь меня. Завидуете мне. Мне даны удивительные способности, а вам — нет.
Архиепископ крепко сжал в руках книгу, на протяжении нескольких секунд оба молчали.
— Поймите, ваше высочество, я ни в чем не обвиняю вас. Просто хочу помочь. Мы должны уничтожить злую силу, — устало пробормотал Вэнтан.
— Повторяю еще раз: я отказываюсь от церемонии отпущения грехов. И не передумаю.
Священник тяжело вздохнул, пожал плечами и направился к двери.
— Мне очень жаль вас.
Через несколько часов стражник принес поднос со скудным ужином. Атайя заметила, что он поглядывал на нее с опаской, когда ставил на стол еду. Из желания немного развлечься она подняла вверх руку и нарисовала в воздухе бесформенную фигуру. Бедняга подскочил на месте, побледнел от страха и поспешно удалился из камеры.
Поужинав, Атайя улеглась на койку и через несколько минут забылась крепким сном.
Она проснулась, услышав приближающиеся шаги, грохот замка и скрип двери, и приоткрыла один глаз. Прямо у изголовья стоял человек в черной мантии.
— Если вы опять задумали убеждать меня в целесообразности проведения обряда, то сразу предупреждаю: я не намерена с вами разговаривать, архиепископ Вэнтан.
— Речь пойдет вовсе не об этом. — Голос Родри звучал спокойно и невозмутимо. — Я хочу предложить вам нечто более интересное.
Глава 20
Колдун уселся за обшарпанный стол и жестом пригласил Атайю присоединиться к нему.
Принцесса нехотя встала с койки и села на стул рядом с Родри. Его вид настораживал: глаза загадочно блестели, на губах играла улыбка. Сегодня колдун выглядел довольно элегантно. Сшитая из изысканной ткани мантия очень шла ему. На высоком воротнике поблескивала брошь — точно такой же формы, как та, которую она видела над дверью кабинета Хедрика.
Девушке стало несколько не по себе. Платье измялось, волосы спутались, а от тела неприятно пахло потом.
Родри оглядел помещение.
— Наверное, вам здесь душновато.
Атайя пожала в ответ плечами.
— Надеюсь, я переживу это.
— Относительно вашей жизни… В данный момент этот вопрос можно смело отнести к разряду спорных. Кстати, вам еще повезло. Камера вашего друга выглядит гораздо более отвратительно.
Атайя стиснула зубы.
— Что вы пытаетесь с ним сделать? Хотите, чтобы он умер от боли?
Родри довольно рассмеялся. Все шло по его плану.
— Так и думал, ваше высочество, что вы попытаетесь связаться с ним. Создание визуальной сферы — первая ступень, с которой начинает любой лорнгельд. Кстати, вы можете успокоиться. Джейрен… так его, кажется, зовут… не умрет от воздействия корбала. Этот камень влияет лишь на мозг человека, постепенно сводя его с ума.
— Вам доставляет удовольствие издеваться над ним?
— Не думайте, что инициатива исходила от меня. Я лишь выполнил приказание вашего брата. Архиепископ Вэнтан поведал ему о корбале. Но я пришел сюда не за тем, чтобы обсуждать судьбу вашего друга. На данный момент это не очень важно.
Родри взял со стола перо и стал крутить его в руках.
— Видите ли, — начал он, — ваш брат оказался в очень деликатной ситуации. Слухи о вчерашнем происшествии распространились по городу. Через несколько дней об этом станет известно всей стране…
Атайя покраснела от стада и опустила глаза.
— Вчера вечером архиепископ Вэнтан сообщил королю о вашем отказе от обряда отпущения грехов. Этот выход из положения выглядел бы наиболее достойно в глазах людей. Дарэк решил прибегнуть к другому способу — попытаться поговорить с Николасом и попросить его убедить вас в необходимости подчиниться. Полагаю, вы представляете, что из этого вышло. Николас устроил страшный скандал. Сесил практически не разговаривает с мужем. Зато Дагара постоянно твердит, что с проведением обряда нельзя медлить. По-моему, она заинтересована в этом больше, чем архиепископ.
— Зачем вы пришли сюда? — спросила Атайя, чувствуя, что ее терпение на исходе. — Позлорадствовать? Поиздеваться надо мной? Усугубить мои страдания?
— Вовсе нет, ваше высочество. Я хочу помочь вам.
Отложив в сторону перо, Родри встал из-за стола, сложил руки на груди и медленно прошелся по комнате, выдерживая продолжительную паузу. Атайя понимала, что он специально тянет время, хочет помучить ее, и не могла не признать, что его метод работал прекрасно: она начинала ужасно нервничать.
— Вчера вечером мы беседовали с вашим братом на протяжении нескольких часов. Дарэк не горит желанием устраивать публичную церемонию отпущения ваших грехов. Это совершенно ни к чему. Он собирается решить вопрос тихо, не привлекая общественного внимания.
— Очень странно, что Дарэк вообще стал разговаривать с вами. Я думала, вас выкинут со двора в первый же день после смерти Кельвина.
— Меня не выкинут отсюда по одной простой причине. Королю необходимо иметь при себе человека, обученного магии, до тех пор, пока здесь находитесь вы и ваш дружок-колдун. Он боится вас, поэтому я ему полезен. Вообще-то могу оставаться при дворе столько, сколько захочу, тут довольно неплохо. Но, признаюсь честно, с внезапной гибелью Кельвина моя нынешняя работа практически завершена. Все благодаря вам, — сердито добавил Родри.
— Мой отец не намного дольше прожил бы. Мекан…
— Кто вам сказал такую глупость? Хедрик? — Родри скривил губы. — Да что может знать об этом Хедрик? Когда вы находились в Рэйке, Кельвин чувствовал себя превосходно. Был немного нервным и раздражительным, но только потому, что переживал за вашу поездку.
— Вы ошибаетесь, Родри. Очень ошибаетесь. Вы просто не видели его в день моего возвращения…
— Не видел. И никто ничего не видел, — поспешно выпалил колдун, желая заставить замолчать девушку и не дать возможности сказать правду. — Вы заявляете, что ваш отец сошел с ума, но ни единая душа не в состоянии подтвердить ваши слова, потому что это ложь. Кельвин не должен был превратиться в безумного, ведь я все сделал правильно, когда осуществлял обряд передачи. Я учел все ошибки, совершенные некогда Сеналом, а вы все испортили. Вы уничтожили двадцать лет моей жизни, не дали мне возможности доказать Совету мою правоту.
