Иван Безродный - Аэлита. Новая волна: Фантастические повести и рассказы
Сейчас все там такое же, как было, и камень на месте, и тот же полукофейный мастер возле пристроился, но только картины у него теперь совсем другие… слащавые какие-то натюрморты, чепуха. Скажешь, поменял стиль? Маловероятно, однако может быть… Тут дело в другом, в ощущении… Я остановилась возле него, смотрела… Пустота. Нет, здесь этого со мной быть не могло. Или — не здесь, или — не я, или мастер не тот. И стало мне не просто грустно, а, знаешь, как-то даже жутко. Как будто был кусок жизни и не был в то же время…
Ну, да это ничего. Просто фантазии, годы-то идут. Но Амстердам по-прежнему прекрасен, и тюльпаны безумно хороши. Я привезу тебе луковицы и десяток роскошных фотографий. Они надежные, не подводят».
Донецк,
Ясиноватая, Донецкая обл.,
Украина
Дэн Шорин
А все-таки она вертится
— У нас проблемы.
Творец возник перед Гавриилом в образе атлетически сложенного мужчины лет тридцати. Сказать, что архангел удивился — не сказать ровным счетом ничего. В последний раз Творец лично посещал Гавриила на Земле более пятнадцати веков назад, в связи с известной заварушкой в Палестине. Гораздо чаще просто поступал вызов, и архангелу самому приходилось отправляться на небеса, чтобы получить очередное задание.
— Проблемы, Господи? — Гавриил попытался представить себе такую глобальную катастрофу, чтобы Сам Творец посчитал ее достойной Своего непосредственного участия. В голову не приходило ничего путного.
— Проблемы… — Творец поморщился.
Они находились в богато обставленном замке, несущем на себе легко узнаваемый отпечаток позднего ренессанса. Гавриил пододвинул Богу свой любимый стул, а сам уселся напротив на корточки.
— Происки сатаны?
— Ты что? Сатана всего лишь падший ангел. И воображение его ограничено рамками, свойственными для любого из ангелов. Нет, источником наших проблем служит один человек.
— Всего лишь один человек, Господи? — изумился Гавриил.
— «Всего лишь один человек» открыл этот мир для греха. И «всего лишь один человек» вернул миру надежду, взойдя на крест.
— Но это же был Ты, Господи!
— В тот момент Мои возможности не шибко отличались от возможностей простого смертного…
— Так кто же этот человек, который готов потрясти основы миропорядка? — Гавриил внимательно посмотрел на Бога.
— Вот-вот, это ты точно заметил. Потрясти основы миропорядка… — Творец прищурился. — Его зовут Галилео Галилей.
— Этот полуслепой итальянец? — изумился Гавриил. — Он еще вроде бы изобрел телескоп…
— Не изобрел… Он просто догадался направить голландскую зрительную трубу на небо. И увидел там планеты.
— Ну да, я их каждый раз вижу, когда пролетаю мимо небесных сфер, — немного подумав, произнес Гавриил. — Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер…
— А вот этот итальянец решил, что Земля вертится вокруг Солнца, — Творец вздохнул. — А еще вокруг собственной оси.
— Бывает, — Гавриил красноречиво поднес руку к виску. — К тому же идея далеко не нова. Был поляк Коперник, был печально известный итальянец Бруно. Нам даже не надо прилагать никаких усилий, обычные люди гораздо умнее всех этих теоретиков.
— Знаешь, Гавриил, иногда вполне предсказуемые человеческие поступки дают абсолютно непредсказуемый результат… Результат, способный привести в движение такие фундаментальные законы природы, о которых даже ты не имеешь ни малейшего представления.
— Мы можем этому как-то помешать, Господи?
Творец внимательно посмотрел на архангела.
— Мы можем попытаться. Но после Голгофы очень многое зависит от самого человека. От его умения победить самого себя. Хотя… попробуй, Гавриил. Твоя нынешняя миссия в том, чтобы Галилей отрекся от своих взглядов.
— Как скажешь, Гос… — Гавриил осекся. Творца рядом уже не было.
* * *Телескоп стоял на крыше небольшого домика ученого в Падуе. Гавриил про себя отметил, что «Светлейшая республика Венеция», на территории которой располагалась Падуя, порождала немало философов — именно здесь в первый год нового семнадцатого века был арестован Джордано Бруно. Впрочем, корни всего лежали в Ренессансе — концепция, задуманная Творцом для того, чтобы обновить застоявшуюся богословскую мысль, принесла кучу неожиданных побочных эффектов. Смеркалось. Гавриил аккуратно постучал по блестящему медному набалдашнику.
У Галилео не было прислуги, поэтому дверь открыл сам семидесятилетний ученый. Гавриил представился усталым путником, и Галилео сразу же предложил свое гостеприимство. За ужином разговор зашел об устроении мира.
— Я полагаю коперникову систему на порядок превосходящей систему птолемееву, — Галилео говорил тихо, но убежденно. — Движение планет по деферентам и эпициклам, постулированное Клавдием Птолемеем, не дает достаточной точности в математических расчетах.
— А можно чуть поподробнее? Что это такое — деференты и эпициклы? — спросил ученого Гавриил. — Уж простите мне мою безграмотность.
— Ничего, меня вот тоже по молодости из Пизанского университета за неуспеваемость отчислили. Правда, я там изучал медицину. Деференты — это окружности, по которым, согласно Птолемею, вращаются вокруг Земли Солнце и Луна. Для вычисления небесного положения светил деферентов достаточно. А вот для планет они не дают достаточной точности. Поэтому Птолемей считал, что в данном случае по деференту движется не сама планета, а центр другой окружности несколько меньших размеров — эпицикл. По этому эпициклу движется центр следующего эпицикла и так далее… По последнему из эпициклов движется сама планета.
— Вполне разумно, — Гавриил бросил взгляд на Галилео. — Я бы назвал это методом последовательных приближений.
— Ерунда! — Галилео чуть не перевернул тарелку. — Этот метод нужен лишь для того, чтобы притянуть за уши морально устаревшую Аристотелеву теорию к современным научным данным. Просто некоторые ученые настолько консервативны, что не видят дальше собственного носа.
— Как я понимаю, теория Коперника бездоказательна, — робко заметил Гавриил.
— Ерунда! — еще раз воскликнул Галилео. — Хотите, я вам покажу эти доказательства?
Они поднялись на крышу. На хлипком треножнике стояла длинная труба.
— Это и есть телескоп? — спросил Гавриил у Галилео.
— На самом деле, это всего лишь голландская зрительная труба, изобретенная еще в прошлом веке. Я просто первым догадался посмотреть через нее на небо. Не хотите взглянуть?
