Вероника Иванова - Право быть
создана и отточена механика влияния. Но, слава Пресветлой Владычице, чего-чего, а лишнего времени у моей тюремщицы не будет. Правда, для людей она остается по-прежнему опасной угрозой, напрашивающейся на… Скажем так, на противодействие. Но какое? Армию отправлять на бой с таким врагом нельзя. Нет, здесь лучше всех прочих подошел бы наемный убийца, выполняющий заказы с большого расстояния. Все, что необходимо,- лишь указать цель, но единственные, кто способен это сделать, сидят на пятых точках, как привязанные. Хотя почему «как»? Просто привязи у нас с Боргом по-разному выглядят, но зато одинаково надежны.
- Значит, все было зря?
- О чем ты?
- Герцог умер напрасно, да?
Как же сильно его царапнуло это событие… Но, может быть, так и надо? Может быть, именно угрызения совести помогают людям оставаться людьми?
- Не знаю. С одной стороны, опасность все равно живет и здравствует, если не стала еще сильнее. А с другой… Его смерть дала выигрыш времени на размышления для всех остальных.
- Большой?
Хороший вопрос. Наверное, главный. По крайней мере для Борга, которого сейчас занимают только песчинки, слагающиеся в Вечность. Его личные. Да и я думаю о том же. О количестве шагов, оставшихся до Порога.
- День, месяц, год. Какая разница? Он пожертвовал собой, чтобы дать другим возможность хоть немного пожить свободными. Совершил своего рода отвлекающий маневр, заставив противника отложить атаку. На поле боя такой поступок был бы удостоен награды.
- А в мирные времена вызвал одно лишь осуждение. И злость,- подытожил рыжий, видимо, вспомнив яростную отповедь Дэриена.
- Такова жизнь.
Он молча кивнул и какое-то время сидел, глубоко задумавшись, а когда заговорил снова, его голос был полон презрения. К самому себе.
- И все-таки Магайон уходил как воин. Сам выбрал место, время и смерть. А мы… Мы умрем бесславно.
Ты прав, Борги. Тысячу раз прав. Но что поделать? Или отчаянно искать выход из тупика, или смириться с будущим, начертанным для нас чужой рукой. Я и сам не знаю, что лучше. Даже не знаю, что будет приятнее, поскольку пользы не жду ни от первого, ни от второго.
Мрачные мысли обычно не способствуют аппетиту, но, когда дверь нашего узилища отворилась и на пороге возник юноша с корзинкой в руке, я почувствовал, как желудок начинает скручиваться в узел. А всего-то ничего и требовалось: уловить аромат свежевыпеченного хлеба!
Борг тоже недоуменно повел ноздрями, сосредотачивая внимание на ноше, а не на носильщике, и, похоже, наша увлеченность предвкушением обеда обидела пришельца, потому что не знающие брщъы щеки вдруг пошли красными пятнами, а корзинка оказалась брошена тут же, рядом с быстро захлопнувшейся дверью. Что особенно обидно, вне нашей досягаемости.
- Это он что, нарочно? - спросил великан, сглатывая слюну.
- Кто ж его знает?
- А пахнет хорошо… -Угу.
Ну что ж, если нам соизволили прислать пищу, значит, казнь и прочие экзекуции на некоторое время откладываются. Правда, видеть перед собой предмет вожделения и не быть способным до него добраться - пытка похуже многих других. Мы, конечно, справимся с чувством голода. Постараемся справиться. Приложим все усилия, чтобы…
Животы заурчали одновременно и на одинаковой ноте. Борг закрыл глаза и постарался задержать дыхание, я последовал его примеру, но это ни к чему не привело: есть хотелось все сильнее и сильнее.
- Вот же сволочь…
Нелестное описание душевных качеств посыльного могло встретить с моей стороны только полное понимание и подтверждение, правда, не столь красноречивое:
- Ага.
Хотя, если поразмыслить, зачем мне обед? Ну подумаешь, не ел уже пару дней, и что? Все равно же очень скоро умру, так
какая разница, на голодный желудок двигаться к Порогу или на сытый? Нет разницы. Никакой. Не-е-ет… Фрэлл! Как же хочется жрать!
Я должен добраться до этой корзинки. Должен впиться зубами в хрустящую корочку, скрывающую под собой нежный мякиш. Тогда я буду чувствовать себя хорошо-хорошо, живот сыто раздуется, меня станет чуточку больше, чем обычно…
Серебряные иглы в позвоночнике шевельнулись, вкручиваясь еще глубже, хотя казалось, дальше было уже некуда.
Зверек волнуется? С чего бы? Я всего лишь хочу есть. Хочу получить немного питания, так необходимого моей плоти, чтобы жить и расти. Чтобы становиться больше.
Новый спазм, вызывающий чувство тошноты.
Эй, мы так не договаривались! Мне пожрать надо, а не опорожнять котелок, на стенках которого каким-то чудом могли уцелеть остатки пищи! Я хочу немного вырасти напоследок, а не уменьшиться в размерах!
Волна дрожи рождается у загривка и спускается вниз.
Да что случилось? Раньше серебряный зверек был равнодушен к желаниям моего тела и… Стойте-ка. Ну конечно! Все, что нас связывает теперь, это плоть, и то, чего вдруг захотела моя, неминуемо эхом откликается в другой.
Чего же мы оба хотим?
Вырасти.
Желудок сжимается в упругий комок, и позвоночник вторит ему, пытаясь скрутиться клубком.
- Эй, тебе плохо?
- Нет, все…
Хорошо? Ни в коем разе. Можно сказать, хуже мои дела не обстояли никогда. Но если чуть-чуть отодвинуть кочку зрения на более разумную почву и согласиться, что лишние волнения приводят к непредсказуемым результатам, стараешься отвечать правдиво:
- Все как должно быть.
Борг не верит, продолжая присматриваться к моим судорогам, а мне некогда придумывать успокоительные объяснения тому обыденному факту, который застиг меня врасплох.
Я хочу есть, и серебро мучается от голода, хотя раньше не испытывало подобного чувства. Мы оба хотим по сути одного и того же, но мое желание легко удовлетворить содержимым
корзинки, а его? Что может быть пищей для живого металла? Что он вообще способен усвоить?
- Эй, кто-нибудь!
Не уверен, что на зов откликнутся, но уж лучше слушать крики рыжего, чем завывания желудка. Я должен поесть, во что бы то ни стало, иначе серебряный зверек сам меня прикончит. Если бы только его можно было накормить! Вернее, помочь ему разрастись. Помочь занять в моей плоти еще больше места, чем я когда-то по нелепой наивности подарил. Больше места… Чтобы количество серебра увеличилось, к уже имеющемуся нужно добавить новое. Ведь это всего лишь металл, неспособный рождаться из бессознательного небытия и умирать, превращаясь в быстро тающую на челе могильщика тень напускной скорби.
Мой взгляд сам собой остановился на Борге, словно что-то изнутри подтолкнуло, велев отряхнуться от сора ленивых сожалений, и понадобилось всего три прерывистых вдоха, чтобы осознать: так вот же еда, прямо передо мной!
