Флейм Корвин - Вор и убийца
— Пришли, — разочарованно буркнул стражник, не дождавшись моей реакции.
Мы остановились у сруба с широкими окнами и высоким крыльцом.
— Дом капитана Томена. Дальше сам.
Я шагнул на первую ступеньку, а седой наемник двинулся в обратном направлении. К воротам и игре в кости. Удивительна беспечность у стражи промышленника. Черт знает кого оставляют одного посреди крепости. Так и наемного убийцу приведут прямиком к Уилу Укилу, коль попросить о том. Я мысленно потирал руки. Ночная прогулка до сундуков с золотом может статься проще, чем я ожидал. Организация охраны поместья хромает сразу на обе ноги.
— Шляпу-то стащи!
Тут седой прав, головной убор я снял. Раз играю роль просителя, вид должен быть соответствующий. Дворянин может разговаривать с подлым сословием в шляпе или без оной, как заблагорассудится, и не имеет значения, пребывает ли он в этот момент в помещении. Но сейчас я разорившийся дворянин. Как говаривали арнидокских салонах для знати, нет более жалкого зрелища, чем лицо благородного происхождения, пребывающее в зависимости от черни. Множество твердолобых дворян и даже аристократов по закостенелой привычке чурались признавать равными себе купцов и промышленников. Пускай сами жили впроголодь, что в наш век не редкость.
Я толкнул дверь в сени. От негаданно возникших мыслей о сословиях вдруг подумалось, что и капитан Томен происходил от сохи. Не знаю, почему так решил, но предчувствия не подвели.
Сени продолжились просторной жарко натопленной комнатой с лавками вдоль стен, двумя шкафами, двумя дверьми и парой заваленных бумагами столов. Передо мной располагался крупнотелый мужчина в распахнутой кожаной куртке местного покроя, обитой по краям серым мехом. Уткнувшись в желтый лист, он что-то сосредоточенно читал, шевеля при этом губами. Горский меч в ладных ножнах, отделанных серебром, прислоненный к стене позади и брошенная на столешницу портупея с пистолем и кинжалом на ней позволили предположить в нем капитана наемников. Хотя облик мордатого субъекта как нельзя лучше походил на старшего приказчика преуспевающего промышленника. Но не щуплый же старикашка, что скрипит пером за столом слева, предводительствует над охраной хозяина дорнокской округи?
— Милостивый государь, — начал я, ступив ближе, — позвольте…
— Что угодно? — грузный человек оторвался от изучения бумаги и обратил ко мне свое лицо. Красноватого оттенка и с крупными порами.
— Я ищу капитана Томена.
— Слушаю, — произнес горец. Отягощенные мешками водянистые глаза смотрели без всякого интереса, — говори кратко и именно то, что нужно, да проваливай. В особенности, если ищешь службу в сотне. У меня уйма хлопот и нет времени на болтовню, а мастер Укил не желает кормить лишние рты.
Я застыл в замешательстве, не зная, что и сказать. Слова Томена спутали все карты: грубостью, которая в поместье, похоже, в порядке вещей; и недвусмысленным отлупом, что порушил мои замыслы.
— Но может мастеру Укилу нужен лишний клинок? — спросил я. Не лучшее продолжение разговора после сказанного, однако ж ничего другого в тот момент на ум не пришло. — Разрешите продемонстрировать мое владение…
— Все ясно, — сказал Томен и, устало вздохнув, вернулся к изучению бумаг, добавив, — мастеру Укилу и мне нет никакого дела до этой демонстрации. В Дорноке, он тут рядом, можно демонстрировать что хошь, а из поместья мастера вон! И немедля!
Последние слова прозвучали на повышенном тоне.
— Но…
— Найди Сида, — велел писарю Томен.
Старичок юрко выскочил в сени, а я остался наедине капитаном. Меня он словно и не замечал более, всецело погрузившись разбор чернильных строк. Дьявол! Как нелепо все получается! Как же заночевать в поместье?
— Я бы хотел…
— Еще звук, — прорычал Томен, соизволив поднять разгневанный взор, — и я велю вышвырнуть за ворота крепости вперед ногами.
Сукин ты сын! Слово не дает сказать! Я разразился бранью про себя, но вслух не мычал. Вперед ногами выносят лишь в одном случае, и капитан Томен вовсе не шутил. Не скажу каким образом, но я почувствовал, что обещания этого человека не расходятся с делом. Потому он и капитан наемников, хоть не лучшим образом управляет вверенными людьми. У меня начал вырисовываться иной замысел.
В сенях скрипнули половицы. Писарь привел веснушчатого рыжего паренька с близко посаженными маленькими глазами.
— Сид, выпроводи господина за стены, — поручил Томен.
Парнишка шмыгнул сопливым носом и картавым голосом пригласил идти за ним.
— Ваша кобыла в старой конюшне, — бросил через плечо Сид. — Разнузданная.
Он топал впереди, а я смотрел в ему в спину. Мертв он уже или нет? Убью ли я его через несколько мгновений? Я должен остаться в поместье до темноты и я найду способ сделать это. Рыжий парень ведет в конюшню. Есть ли там лишние глаза? Ладонь легла на кинжал под плащом. Я вор, я не убийца, но если кто-то оказывается преградой, то рука не дрогнет. Тело утащу в какой-нибудь угол, закидаю соломой, и затаюсь до полуночи.
— Конюх, поди, напился уже, а все разбежались. — Сид обернулся и выжидательно посмотрел на меня. — Токмо я тоже смогу оседлать лошадь. В подмастерьях хожу.
— Сколько?
— Совсем недорого, господин, — помощник надравшегося конюха расплылся в улыбке, показавшей неровные зубы, и двинул дальше.
До конюшни почти дошли. Я буравил взглядом спину паренька, прикидывая как его прикончить быстрей. Чтоб меньше шумел. Но если его кинутся? Что если его будут искать? Вокруг бродит куча народа. Вдруг кто-то вспомнит, что он зашел в конюшню с незнакомцем в шляпе и плаще?
— Послушай, Сид, — я оглянулся. Рядом никого. — В дорнокских тавернах для моего кошелька мест уже нет, а скоро ночь.
— Сколько ж у вас в мошне? — осклабился рыжеволосый пройдоха. Он моментально смекнул, к чему я клоню.
— Один серебряный найдется, — я, конечно, лгал. За один серебряный найму сразу половину номеров в любой дорнокской таверне, и Сид мог бы легко меня раскусить. Но верх над разумом взяла старая добрая людская жадность.
— Годно, — глаза паренька довольно заблестели, он снова растянулся в улыбке. — Давайте за мной!
Дурачок. Капитан приказал совершенно иное. Но алчность спасла ему жизнь.
Подмастерье нырнул в конюшню. Я последовал за ним. Сид стоял у начала прохода, разделявшего сруб на две части. Справа и слева размещались лошадиные стойла. Почти все они заняты, вон и моя кобыла.
Сид озирался, сейчас он походил на хорька.
— Никого, — произнес подмастерье, — деньги вперед.
Я достал заготовленный серебряник. Подмастерье облизнул пересохшие губы.
