Виктория Щабельник - Сильнее жизни
— Замолчи! Ты даже не понимаешь, о чем говоришь! Не заставляй делать тебе больно! — прошипел он.
— Больно? — истерически засмеялась я, — Ты действительно думаешь, что после всего, что ты мне сделал, я испугаюсь боли? Ничтожество! Я тебя презираю. Жаль, что Валар не убил тебя тогда, в лесу! Жаль, что мысль о твоей смерти так долго отравляла мне жизнь. Из-за тебя я не сразу поняла, что полюбила удивительного мужчину.
— Заткнись! — зло выкрикнул Родгар. Он попытался меня схватить, но я, с силой оттолкнув его, побежала к двери, полностью отдавая себе отчет, что мне до нее не добраться. Сильный толчок в спину свалил на пол, я слышала сзади его прерывистое дыхание. Я не сдаваясь, борясь с ним из последних сил, и на мгновение, освободившись из его рук, поползла вперед. Он схватил меня за ногу, рывком подтянул под себя и заломил руки за спину.
— Что же, я пытался быть терпеливым, но вижу, ты не способна этого оценить. Теперь, тебе придется на своей шкуре почувствовать разницу, между любящим мужчиной и зверем, которого ты во мне пробудила.
Он дернул меня за волосы, заставляя повернуть голову и посмотреть на него:
— Я слышал, на что был способен полукровка. Но раз он оставил тебя в живых… Тебе надолго запомнится эта ночь.
Я ощутила их раньше, чем увидела, что в комнате кроме нас есть кто-то еще. Почувствовав, что Родгар больше меня не удерживает, я встала, опираясь на предупредительно предоставленную руку незнакомца. Присмотревшись к нему внимательно, с удивлением узнала в нем Кобальда, помощника, и доверенное лицо Данталиона. Скользнув взглядом по моей разорванной блузке, он снял свой пиджак и набросил его мне на плечи.
Поблагодарив демона, я, наконец, обратила внимание на события, в противоположной стороне комнаты. Двое высших с трудом удерживали вырывающегося Родгара. В нескольких шагах от них стоял Данталион, с гневом и болью смотря на него.
— Почему ты меня не послушался, сын? — его голос звучал глухо и бесстрастно.
— Ты не сможешь забрать ее у меня снова! Она моя! — прорычал Родгар, почти вырвавшись от сдерживавших его демонов.
Сделав незаметное движение рукой, Данталион обездвижил сына, отдав приказ немедленно доставить его в резиденцию. Проследив, как трое демонов исчезают из комнаты, он медленно повернулся ко мне. Встретив полный ненависти и презрения взгляд главы клана, я похолодела, понимая, что совсем не беспокойство за мою честь заставило его прийти сюда и вырвать меня из мучительных объятий Родгара.
— Ты довела моего сына до безумия, тварь, — правую сторону лица обожгло болью, но я смогла устоять на ногах, — теперь ты поплатишься за то, что сделала моему сыну.
— Не я свела его с ума, — неожиданно обретя голос, возразила я.
— Ты и твоя мать! Я сразу должен был понять, что она не просто так появилась в моей жизни. Лживая, развратная дрянь! Ей было мало той любви, что я ей дарил. Я обожал ее, был готов на любые безумства, ради этой шлюхи, — Данталион говорил тихо, но его резкие, обидные слова, заставляли мое сердце сжиматься. Чего было в них больше: ненависти, поруганной любви, обманутых надежд? Я уже никогда не узнаю, что ж в действительности произошло между Данталионом, моей матерью и Люцифером. Правда ли, что он мой отец? Действительно ли моя мать играла чувствами Данталиона, изменяла ему, лгала? За ошибки родителей расплачиваются дети, так было всегда, так будет сейчас. Я не верила, что демон отпустит меня живой, и не рассчитывала пережить эту ночь. Значит, совсем скоро меня не станет.
Как это ни странно, я никогда не верила в загробную жизнь, особенно теперь зная, что ада, как такового не существует. Они устроили свой ад на земле, означает ли это, что после смерти каждый из нас будет равен друг другу и получит лишь одно — забвение? Что же, меня это вполне устраивает, раз я так и не обрела того, чего больше всего хотела, о чем не смела и мечтать: тихую жизнь рядом с тем, кого я люблю. Валар, ты ушел от меня первым, и во что бы ни верили люди, мы не встретимся с тобой ни в аду, ни на небесах. Нет больше надежды, нет веры, осталась только любовь и воспоминания, которые разрывают мою душу на части. А это значит, что самое лучшее для меня будет покинуть этот мир, в котором я пусть недолго, но была счастлива. Благодаря тебе…
— Мне стоило бы убить тебя прямо сейчас, но я переборю себя и сделаю то, что должен был сделать уже давно, — не повышая голоса, произнес Данталион, — я не единственный, кто может предъявить тебе счет. Удивительно, как общая ненависть сближает старых врагов. Знаешь что, девочка, тебе не стоило появляться на свет. И очень скоро ты сама в этом убедишься.
Я слушала жестокие слова Данталиона, понимая, что, возможно, в какой-то мере он прав. Мое рождение не принесло счастья ни моей матери, ни доброй женщине, что меня воспитала. Прикрыв глаза, я старалась справиться со слезами, когда почувствовала его. Резко обернувшись, я замерла, не способная отвести взгляд с лица того, кто последнее время являлся мне в кошмарах.
— Здравствуй, Люцифер, — спокойно сказал Данталион, — ты выполнил наш уговор, сохранив жизнь моему сыну и позволив ему покинуть дом Валара. Благодарю тебе за это. Теперь она твоя.
Подтолкнув меня к Падшему, Данталион поспешил покинуть комнату. И смотря вслед исчезающему демону, я внезапно осознала — только что он совершил самую страшную ошибку в своей жизни.
— Ты права, Регина. Когда он это поймет, будет уже поздно.
— Ты не мой отец, — склонив голову набок, я всматривалась в совершенные черты, пытаясь увидеть в них хотя бы отголосок сожаления. Я сумасшедшая! Неужели я действительно жду этого от Люцифера?
— Нет. Иначе, ты никогда бы не пережила тех мук, что выпали на твою долю. Барбело сделала неверный выбор, полюбив недостойного. Но кто я, чтобы ее осуждать? Я лишь пользуюсь плодами ее ошибок.
— Барбело?
— Так звали твою мать там, на Небесах. Ангел изобилия, веры и честности. И она была честна со мной до конца, — Люцифер тихо рассмеялся, — когда она подалась моему зову, и сошла на Землю, я не рассчитывал, что это займет столько времени. Но, поломав мои планы, и полюбив демона, она лишь оттянула неизбежный конец.
— Она никогда не была твоей любовницей, — утвердительно произнесла я, — ты обманул всех, заставил их поверить в ее предательство. Для чего?
И только задав этот вопрос, запнулась, озаренная жуткой догадкой. Неужели все это правда?
— Кто как не отец, должен пожертвовать своим чадом? — повторил он недавние слова Родгара, в эту минуту приобретшие такой страшный смысл, — он отдал тебя мне, словно жертву на заклание. Безусловно, немного позднее, я сообщу ему о том, что он сделал. Истинный «праведник» должен быть почитаем еще при жизни.
