Арина Алисон - Долг платежом красен
Крякнув от неожиданности и веса, я, с трудом удерживая равновесие, потащился за сестрами. Как нас объявляли, и куда повели, я не воспринимал вообще. Сестры остановились; еле успев среагировать, с трудом затормозил и я.
К нам подошел Его Высочество принц Рональд со своим другом, герцогом Риколло. Все вокруг меня присели в реверансе. Пришлось и мне поднапрячься. Присев, и слегка склонив голову в приветственном поклоне, я долго пытался восстановить равновесие головы и тела. Эта грёбаная пирамида, сооруженная на моей голове, при попытке поставить ее, в смысле голову, ровно, своим весом потянула назад. Я от неожиданности чуть на спину не упал. При следующей попытке выравнивания, башку занесло в сторону…
К моменту уравновешивания головы, я ненавидящим взором окидывал зал и пытался зверский оскал на лице, превратить хоть в какое-то подобие улыбки. Ещё немного, и я начну всех, желающих представиться, наворачивать тяжеленным веером.
— Уйдите с глаз моих, — прошептал я, скосив глаза на принца.
Тот в недоумении посмотрел на меня.
— Вы пробовали это пыточное приспособление, называемое корсетом? Нет? А оно на мне сейчас. Так что уйдите от греха подальше, а то я за себя не ручаюсь. Отведите меня к месту, где нам положено торчать, прислоните к колонне или чему-то устойчивому и свалите, — раздраженно прошипел я, пытаясь втянуть побольше воздуха.
Недоумение на лице принца сменилось на улыбку.
— Что, неужели настолько плохо? — стараясь не расхохотаться, спросил Его Высочество.
— Не-зе-мны-ые ощущения. Если пожелаете, могу и вам организовать, — боясь пошевелить головой, тихо произнес я.
Глава 27. Какая экспрес-с-с-с-ия…
Сопроводив меня и сестер к колонне, стоящей недалеко от трона, принц и вправду прислонил меня к ней. Ухмыльнувшись на мою благодарность, высказанную с помощью шипящих, он пригласил Нирану, герцог подхватил Нинэю, и они ушли танцевать. Лори же осталась рядом со мной. Сосредоточившись на поиске максимально устойчивого положения, я мало обращал внимание на происходящее вокруг меня.
В какой-то момент, ощутил удар по ребрам, в смысле сигнал от Лори, и, подняв глаза, увидел перед собой Его Величество. Изобразив на лице приветливую улыбку, очень надеясь, что она у меня получилась, я присел в реверансе, однако голову наклонить не рискнул.
— Приветствую Вас, Ваше Величество! Рада лицезреть ваш облик перед собой… э-э… м-м-м… — речь, что пытались вбить в меня сестры, под тяжестью нарядов, где-то затерялась.
Лори попыталась мне подсказать, но делала это так тихо, что я ни фига не слышал. Её можно понять, Величество рядом, однако у меня думать не получалось, поскольку она отвлекала, шипя над ухом, но и её подсказку разобрать не мог. Король с трудом удерживал серьезное выражение на лице.
— Ты либо говори громче, либо заткнись, сама что-нибудь придумаю, — не выдержав, рыкнул я сестре.
Покраснев, Лорэйн присела поглубже в реверанс, и опустила пониже голову. Не сдержавшись, Его Величество фыркнул, но сразу же постарался придать лицу серьезное выражение.
— Ваше Величество, я жутко рада вас видеть, но еще жутчее не рада находиться на балу. Мои сестры проявили невероятное рвение, и нацепили на меня такое количество э-э-э… украшений, что я просто физически не могу танцевать или ещё как-то передвигаться по залу. Прошу простить и меня, и их, но можно я тут под колонной постою м-м-м… до конца бала? Сроднилась с нею как-то… надежнее мне, да и устойчивее так, — пытаясь улыбаться, попросил я.
— Какое несчастье! Неужели я буду лишен возможности насладиться танцем с вами?! Неужели вы настолько жестоки, что лишаете меня на весь вечер вашего общества?! О-о-о!!! Какое несчастье! — запричитал Его Величество, глядя на меня смеющимися глазами.
Сволочь! Он еще и издевается!
— Если Вы сейчас не слиняете, начну разоблачаться прям здесь и сейчас, — зашипел я, яростно вращая глазами; шевелить головой я не рисковал, чтоб не потерять равновесие.
— О! Не отказался бы посмотреть на данные действия. Давно мечтал о подобном, — томным голосом произнес Его Величество.
— Сейчас Вы это увидите! А если будете настаивать, то этими побрякушками Вас и отоварю! — мне уже было все по фигу, и я потянулся стягивать с себя украшения.
Поняв, что не шучу, Величество наклонился и, чмокнув меня в ухо, прошептал:
— Я пошутил, дорогая, мы уже уходим.
Тут же резко отскочил и, подхватив Лорейн, на хорошей скорости начал удаляться. Я зашипел с такой яростью, что народ, находящийся поблизости, отскочил на пяток метров от меня.
Сколько так простоял, уже не помню. Кто-то ко мне подходил, кто-то уходил, что-то мелькало перед глазами, со мной пытались разговаривать, но, глядя на высоко поднятую голову, выпученные глаза и судорожное дыхание, тихонько исчезали.
Мне вспомнилась моя поездка на Байкал с группой тайчистов. Целый месяц всё наше время было заполнено тренировками; деланьем формы, беганьем по горам с завязанными глазами, и многими другими не менее специфическими действиями. Кроме всего прочего, каждый день мы должны были стоять час в мабу — поза всадника. Это такая хрень, при которой, чем ноги шире, тем лучше. При этом, бедра следует располагать параллельно земле, или на сколько м-м… здоровья хватит; спина перпендикулярно, руки на уровне груди изображают круг. Я хоть тай-чи занимался до поездки уже год, но становиться в низкую стойку не рисковал, больше двух минут ни разу не удавалось выдержать.
А в один из дней, проведенных на Байкале, пришлось выстоять два часа. О-о-о!!! Это были особо запоминающиеся ощущения. Там уже было не до просветления и продвижения, и даже мысли о самосовершенствовании отсутствовали напрочь. Окружающие люди и природа не воспринемались вообще.
Если в начале ещё проскакивали кое-какие мысли, то к началу второго часа толи в голове пусто было, толи сознание не в состоянии было их донести до мозгов. Единственно, на что были направлены все силы, это удержать ноги, чтоб не рухнуть, и руки, чтоб не опустить. Шея и поясница — это вообще отдельная песня. И ведь никто не заставлял; хочешь — делай, не хочешь — уезжай домой.
Мне кажется, в подобных случаях работает данная однажды самому себе установка, и в дальнейшем не надо постоянно твердить, это я делаю, или это я не делаю. Человек, ПО-НАСТОЯЩЕМУ решивший для себя, что воровство — это плохо, и что он НЕ будет воровать, не должен при взгляде на любую вещь повторять себе — я не буду воровать. Достаточно небольшого количества повторений, и дальше его действия идут уже на автомате. Это работает по отношению ко всему — к материальным или духовным предпочтениям, к сексуальной ориентации…
