Фрэнсис Хардинг - Недобрый час
Мошка подробно описала Парагона.
— Если найдешь его первой, скажи, что тебя прислала девочка из дымохода, — закончила она свою речь.
Тихоня выглянула на улицу, осмотрела крыши и нырнула обратно.
— Давай шевелить костями, пока суматоха не улеглась, — сказала она и неуверенно посмотрела на Бренда.
— У меня все будет отлично, — заверил тот. — Беги!
Эпонимий Клент с белым флагом приближался к воротам Побора и размышлял, какая катастрофа его ждет впереди. Если Мошка, как сказано в письме, отправилась к Арамаю Тетеревятнику и попросилась назад в город, чтобы отомстить Лучезаре Марлеборн, ее дела плохи. Предположим, Тетеревятник не стал ее убивать и даже провел в Побор, что дальше? Лучезара найдет способ отправить Мошку в тюрьму, например, обвинит в краже сиреневого платья. Но парламентеры неприкосновенны, так что у Клента будет возможность вызволить из беды своенравную секретаршу. «Девица — сплошное наказание, — бурчал он под нос, — но не бросать же ее в горящем городе?»
Однако эскорт, встретивший его у ворот, ни словом не обмолвился, что его спутницу арестовали и бросили в Дыру. Клент задумался, не поспешил ли он проявить столь нехарактерную для него взаимовыручку. Но его порыв спешно откланяться и вприпрыжку убежать в поля встречающие приняли без восторга. Наоборот, они настойчиво пригласили его пройти внутрь.
По пути к замку Клент отметил, что на улицах полно людей и дыма. Мэра он застал в растрепанных чувствах: тот орал на подчиненных и был не расположен к переговорам с парламентерами.
— Срывают фасады? Пускай прекратят! Нельзя выпускать на улицы ночных жителей! Никто не сгорит, Удача защищает Побор! Передайте всем, пусть расходятся по домам и впредь ведут себя как культурные люди! Ветер принес к ногам мэра пушистые хлопья пепла.
Лучезара с альбомом на коленях сидела у входа в дом. При виде Клента она еле заметно вздрогнула, а потом одарила его нежной улыбкой. Только оценивающий взгляд скрыть не удалось. Клент поспешил к ней.
— Мисс Марлеборн, какая удача! — Ему показалось, что при слове «удача» она вздрогнула. — Я боялся, что мы разминемся.
— Мистер Клент! Я была уверена, что вы уехали из города.
— Не попрощавшись с величайшим сокровищем Побора? Помилуйте! Мы стольким вам обязаны.
Отблеск неуверенности в ее взгляде весьма порадовал Клента. К его возвращению Лучезара была не готова. Теперь она прикидывает, какие козыри он прячет в рукаве. Пока можно пугать ее многозначительными улыбками и смутными намеками, но вскоре она поймет, что все карты у нее в руках.
— Так, эту дверь уже сломали. Отсюда все ушли?
Бренд, пластом лежавший на матрасе, еле открыл глаза. Он с трудом различал смутные силуэты на светлом фоне. Если повезет, они его не заметят.
— На постели кто-то лежит! Больной! Оставлять его нельзя, ветер изменится в любую минуту. Давай отнесем его к доктору.
Единственный раз в жизни Бренд понадеялся на равнодушие дневных жителей, а они решили спасти его. При свете дня кто-нибудь обязательно опознает в нем «радикала» и «похитителя», и вместо доктора его будет ждать виселица. Взяв матрас за углы, спасатели поволокли его на улицу. Слишком слабый, он не мог ни сопротивляться, ни возражать.
— Погодите! Я знаю его! Эплтон, радикал, похититель мисс Лучезары!
Матрас швырнули на землю. Бренд открыл глаза и увидел, что спасатели ощетинились топориком, лопатой, мясницким тесаком и долотом. Он увидел страх на лицах, и ему вдруг стало невыносимо смешно. Несмотря на боль в боку, он захохотал. Его безмолвные, отчаянные содрогания привели спасателей в такой ужас, что те отступили на шаг.
— Точно, — просипел он, — радикал, страшный радикал. — Абсурдность ситуации сводила его с ума. — Поздравляю! Вы поймали великого Бренда Эплтона, короля радикалов! Мэр будет вами гордиться. О-ох.
От смеха у него открылась рана. Потеряв остатки надежды, Бренд вдруг испытал головокружительную легкость. Смерть грозила ему, а боялись почему-то палачи.
— Надо отнести его к мэру, — шепнул тот, что с топориком.
— Точно, к мэру и его святой дочери.
Лицо Бренда расплылось в безумной усмешке.
— И чего вы ждете? Срочно несите меня к ним. О своих преступлениях я расскажу только мэру. Кстати, пожар в городе тоже я устроил.
— Что? Ах ты тварь!
— В такой уж час я уродился. — Бренд вздрогнул, когда его бесцеремонно поставили на ноги, взяли под руки и поволокли по улице. — Виновата Искрица, злая шалунья. Виноват мэр, он отправил меня в Ночной Побор, где я нашел братьев-мятежников и возглавил заговор по разрушению города!
«Вот и все, — думал он, — зато напоследок побываю в гостях у мэра и его дочери».
Он в последний раз увидит Лучезару. В памяти всплывали ее золотые локоны, ее теплое сияние, но он никак не мог увидеть лицо. Вместо него перед глазами вставала грубая девчонка с коротким ежиком волос и порезом на губе. Слава Почтенным, Тихоня не попалась вместе с ним.
«Раз уж мне не повезло, пусть им с Мошкой повезет и они найдут Удачу. А я попробую им помочь. Заявлю, что, раз в городе вспыхнул пожар, Удача мертва, и Ключникам придется предъявить Парагона. У Мошки с Тихоней будет возможность его перехватить…»
— Вы ближе к смерти, чем я! — с восторгом умалишенного заявил Бренд. — Я обрек вас на гибель! Ничто не остановит пожар! Вчера ночью я собственной рукой зарезал Удачу! — «Теперь-то Ключники закопошатся».
Реакция на его заявление превзошла самые смелые ожидания.
При дневном свете Тихоня ничего не видела. Ей казалось, что мир полыхает в огне. Яркие краски резали глаза. Что зелень тисов, что алые плащи благородных дам вонзались прямо в мозг, даже старые добрые крыши подло обмазались мхом. Небо сверкало куполом боли, и в нем зиял обжигающий провал солнца, так не похожий на блестящую монетку луны. Воздух пах по-другому, даже со скидкой на пожар.
Собственные руки тоже казались чужими: желтые мозоли, белые шрамы. Цепляясь за крыши, прячась за трубами, она чувствовала себя беззащитной. Любой прохожий, подняв голову, заметил бы ее. К счастью, люди были заняты пожаром, наверх никто не смотрел.
Тихоня привыкла к ночной тишине, а сейчас на улице стоял гвалт. Обрывки фраз долетали даже до нее.
— …Говорят, Удача погибла! Город горит, потому что Удача погибла!
— …Поймали Эплтона, он сказал, что порезал Удачу на кусочки и перекинул через стены…
Тихоня застыла. Когти с тихим скрипом оставили на черепице глубокие борозды. Бренда поймали, и он наговорил им такого, что толпа как пить дать разорвет его на клочки. Он что, самоубийца?
